Развод неизбежен, предатель (СИ) - Берг Аруся - Страница 14

Что же ты делаешь, Бурак? Ведь с каждым обвинением ты все ниже падаешь в моих глазах. Сам не понимаешь, что выставляя меня гулящей, идешь к точке невозврата.

— Да как ты смеешь меня оскорблять?! — вырывается у меня со слезами. — Как. Ты. Смеешь? Кто ты такой вообще? Кто? Скажи мне? Потому что я не вижу прежнего тебя. Ты... незнакомый мне человек! Человек, которого я так не узнала за несколько лет! Предатель! Уходи! Видеть тебя не хочу!

Оттолкнув мужа, я бегу к подъезду. К моему счастью, Бурак даже не пытается остановить меня. Сейчас мне нужно остаться одной. Нужно успокоиться и остыть. Проанализировать слова, которыми он беспощадно бил меня.

Оказавшись в квартире, я бегу в душ и закрываюсь там, мысленно моля бога, чтобы бабушка не задала никаких вопросов. Струи воды не приводят меня в чувство. Слезы так и текут без остановки. Я провожу в ванной как минимум час. А потом, закутавшись в махровый халат, на цыпочках захожу в комнату и ложусь рядом с сыном.

Я устала. Настолько сильно, что хочется уехать как можно дальше и не видеть никого. Просто забрать Али и исчезнуть с радаров мужа. Но я знаю одно: Бурак найдет нас. Где бы мы ни были...

Не знаю, когда проваливаюсь в сон, но просыпаюсь, чувствуя прикосновения теплых пальчиков к моей щеке.

— Али, — шепчу я, улыбаясь, и приоткрываю глаза. Сын сидит рядом и смотрит на меня, гладя по голове. — Давно проснулся, малыш?

— Давно! Бабушка накормила и сказала, чтобы я тихо сидел и не шумел. Что тебе нужен отдых. Ты устала? — Он хмурит темные густые брови, точь-в-точь, как у своего отца.

— Все хорошо. — Я приподнимаюсь на локтях и заглядываю в глаза сына. — Мама просто проспала.

Проспала — не то слово. Потому что электронные часы на тумбочке показывают одиннадцатый час. А еще там лежит... тест для определения беременности. Черт! Бабушка Яся неугомонная!

— Я сейчас умоюсь и приду. Хорошо?

Сын тут же кивает, а я, забрав тест, иду в ванную в том же халате, в котором легла спать. Волосы все еще влажные.

Пользоваться этой штуковиной я, конечно же, умею. Делала несколько раз, когда была задержка. Да, мы с Бураком хотели второго малыша. Достаточно давно планировали, однако не получалось. И сейчас, после того, как моя жизнь перевернулась вверх дном, я даже не знаю, хочу ли этого малыша...

Однако все мои страшные опасения подтверждаются, и буквально через две минуты я вижу две яркие полоски, подтверждающие беременность. Руки начинают дрожать, а сердце — колотиться.

Господи... Ну как так? Почему сейчас, когда наши отношения с мужем сошли на нет?! Когда я не вижу смысла в браке, в котором нет доверия? Буквально вчера я думала над тем, что нам с Бураком нужно развестись.

Почистив зубы, я таращусь на свое отражение в зеркале. Вялая, действительно устала. Разочарованная... Тяну время, не хочу выходить из ванной, но приходится.

— Ну что? — тихо интересуется бабушка.

— Ты была права, — в тон ей отвечаю я, опускаясь на диван рядом с сыном и потирая лицо ладонью.

Бабушка Ясемин молчит. А я не знаю, как поступить и что делать дальше...

Ближе к обеду Али просит выйти погулять. Мы идем в парк, и, пока сын качается на качелях, я звоню Бураку, понимая, что нам нужно поговорить. Он должен знать о моей беременности, и... от него будут зависеть мои следующие шаги.

— Да, — отвечает он, но голос настолько холодный, что хочется провалиться сквозь землю и не слышать мужа, не разговаривать с ним.

— Нам нужно поговорить, Бурак, — со вздохом начинаю я. — Необходимо. Как дети орем друг на друга, наезжаем, толком ничего не объяснив. Я устала. Хочется определенности. Мы ведь взрослые люди, в конце концов.

В трубке повисает звенящая тишина. Он молчит, а у меня сердце сжимается, а рука, которой я держу телефон, потеет.

— Хорошо, — соглашается Бурак. — Вечером приезжай домой. Ближе к девяти. Думаю, Али ты не привезешь с собой?

— Нет, конечно. Не хочу, чтобы он услышал твои крики, если ты вдруг вновь не сможешь держать свои эмоции под контролем.

Я отчетливо слышу, как муж хмыкает.

— В девять будь в моем доме.

«В моем доме»... — как удар под дых.

— Хорошо, — шепчу я едва слышно. — У меня есть для тебя важная новость. Надеюсь, мы придем к соглашению, Бурак.

— Мам, пицца такая вкусная! — хвалит меня Али с набитым ртом.

— Приятного аппетита, малыш, — чуть улыбнувшись, отвечаю я.

На самом деле у меня не было желания чем-либо заниматься. Разговор с Бураком выжал последние силы, а его слова прочно поселились в груди и оставили там болезненный след.

«В мой дом», — набатом стучит в висках.

Сын попросил приготовить ему пиццу, и я закрылась в кухне лишь для того, чтобы выполнить его просьбу и наконец отвлечься. Не думать о муже.

Это отвлекает, но лишь временно. Я начинаю сожалеть о том, что поддалась порыву позвонить ему и предложить поговорить. Сесть спокойно и расставить точки над «i». Обсудить новости, которые появились в прессе, и нашу дальнейшую жизнь в связи с беременностью. Казалось бы, так просто... но от этого не легче. Потому что Бурак подорвал мое доверие, и как раньше уже не будет.

Да, возможно, ему конкретно промыли мозги, раз он категорически отказывался со мной разговаривать, выбирая из всех зол нападение. Бурак быстро поверил всем. Согласился с клеветой, что снежным комом обрушилась на меня, и даже не встал против тех, кто обвинял меня в предательстве.

Но хуже всего... то, что, по словам Бурака, он искал... Он пытался найти хоть что-то, что доказывало бы мою невиновность в той нелепой ситуации с Эмре. Все подозрения с меня снялись бы, не уничтожь кто-то те записи... А судя по тому, сколько людей хотело, чтобы я покинула его дом, догадаться, кто это сделал, несложно. Или муж солгал мне? Черт его знает.

Все равно это не оправдывает Бурака. Мы жили с ним целых пять лет. Обсуждали даже самые мелкие детали, чего бы они ни касались. Мы были единым целым, а сейчас... Раскололись на части.

Конечно же, и без того патовую ситуацию усложняет моя беременность. И если я буквально пару дней назад думала, что ничего Бураку не скажу и даже не стану объяснять что-либо о той ситуации в СМИ, то сейчас все совсем иначе.

Потому что у нас родится второй малыш. А Бурак должен знать о нем. Это верный шаг, даже если внутри меня скребется червячок сомнения о правильности такого решения.

На аборт я, безусловно, не пойду. А если муж совсем потеряет контроль и станет вновь кидаться обвинениями, я просто покину город, как планирует сделать Дарина, и построю для нас с Али новую жизнь.

Пусть Бурак ищет нас. Пусть почувствует ту боль, что я ощутила, когда он вышвырнул меня из дома, оставив без сына.

Правда я очень надеюсь, что в этот раз разговор удастся.

Вытерев рот Али салфеткой, я автоматически разглядываю его лицо и невольно улыбаюсь. Темные глаза с длинными густыми ресницами, брови, волосы... Даже губы точь-в-точь как у Бурака. В который раз отмечаю, что Али сильно похож на своего отца. Даже если мы будем вдали друг от друга, частичка мужа всегда будет со мной.

— Мам, а папа когда приедет? — спрашивает сынок и, откусив кусочек пиццы, смотрит на меня пристальным взглядом. Ждет ответа.

— Завтра. — Я протяжно вздыхаю. — Наверное...

Сегодня я поговорю с ним. А потом... Потом не знаю, что случится. Или мы придем к общему соглашению, или же...

Господи... Голова готова треснуть от мыслей, которые крутятся в ней и не дают покоя. Я все время напряжена. Постоянно. Ежесекундно. А в моем положении это опасно.

Еще пару месяцев назад я считала себя самой счастливой женщиной на свете. У меня было все: любящий и заботливый муж, наш малыш... Семья, которая казалась мне настолько крепкой, что никто не смог бы разрушить ее, как бы ни старался.

Но... увы и ах... Всего один удар — и мы разлетелись вдребезги, как стеклянная ваза, упавшая на кафельный пол.