Развод неизбежен, предатель (СИ) - Берг Аруся - Страница 13

Когда я закрываю дверь спальни, мне звонит Эмре.

Я поджимаю губы и нехотя принимаю звонок. Совсем забыла о нем.

— Да?

— Лейла, — с ходу начинает он. — Я уже приехал. Спустись, пожалуйста. Не хотелось бы при бабушке Ясемин обсуждать такую щепетильную тему.

Я шумно вздыхаю, потому что теперь точно не могу отказаться. Он не оставляет мне иного выбора, кроме как согласится и пойти к нему.

Как только я выхожу из подъезда, вижу Эмре, стоящего возле своей машины. Иду к нему и останавливаюсь в двух шагах. Сейчас он в черной рубашке и штанах в тон. Я невольно отмечаю про себя, что ему идет.

Увидев меня, Эмре расплывается в улыбке.

— Привет еще раз. Мне кажется это не лучшая идея, Эмре. — Я мотаю головой.

— Как раз об этом и хотел поговорить. — Он хмурит брови, враз становясь серьезнее. — Я могу поговорить с Бураком. Что это вообще за дела? Ты живешь с ребенком в маленькой квартире. Он вас что, прогнал? Это что такое? Дурдом, не иначе. В конце концов, можно попросить записи с камер видеонаблюдения того ресторана. А они работают, Лейла. По крайней мере, должны работать. Там ясно, что и как было. А почему Бурак этого не сделал? Тоже вопрос... Будто ему это и не нужно было... Очень странно.

Я пожимаю плечами, потому что он прав. Действительно прав! И мне становится до жути обидно. Потому что любящий муж так никогда бы не поступил. Он бы разобрался во всем, и только тогда принимал бы решение.

Бурак мог достать записи с камер наблюдения, но не захотел... Потому что мнение матери ему дороже, чем жизнь его собственной жены.

Я оттягиваю ворот своей ветровки и рвано дышу. Муж просто размазал нашу любовь, будто и не было пяти лет счастливого брака.

«Разве так можно?» — настойчиво шепчет мне внутренний голос.

Конечно же, нет. Он поступил жестоко, и нет ему прощения.

— Ну так что? Давай я поговорю с Бураком. Раз он не хочет сам искать правду, я могу объясниться с ним. Как ты считаешь? Ты сама-то сказала, кто я? Кто я для твоей сестры?

— Нет. — Я отрицательно мотаю головой, обнимая себя руками. На улице уже холодает. — Мне не оставили и шанса оправдаться. А после этого, знаешь ли, мне плевать на них. Я не стану позориться, унижаться и искать оправдания. Я не обязана! Поступок мужа меня разочаровал. Смысл что-либо ему рассказывать? При любом раскладе я его уже не прощу. Понимаешь? Ну узнает он правду... Это ничего уже не поменяет. А если он начнет раскаиваться... Я просто не буду его слушать. Потому что он не услышал меня, хотя я молила его об этом. Закрыл дверь перед моим носом. К тому же... столько всего случилось, Эмре. Вспять уже не повернуть. Помириться с ним? Это нереально...

Застываю на полуслове, потому что вижу по лицу Эмре: что-то случилось. Он меняется. Ему явно становится не по себе. Он рвано выдыхает и кладет на мое плечо руку. Крепко сжимает, будто поддерживая...

И именно в этот момент я слышу визг тормозов останавливающегося недалеко от нас автомобиля.

Оборачиваюсь, глядя на то, как сквозь лобовое стекло черного внедорожника прямо на нас с лютой ненавистью смотрит мой муж.

Бурак.

Мое раненое сердце начинает колотиться от одного только взгляда человека, с которым я прожила целых пять лет. Он смотрит на меня в упор. А потом выходит из салона автомобиля, со всей дури захлопнув за собой дверь, и идет в нашу сторону.

— Уезжай, — только и шепчу Эмре. — Уезжай сейчас же. Я сама разберусь.

Но он отрицательно качает головой.

Когда Бурак доходит до нас, Эмре пытается что-то сказать, но Феррахоглу не сдерживает эмоций и бьет его кулаком в челюсть.

Вскрикнув, я зажимаю рот ладонью. Это неожиданно и... совсем неуместно.

— Что ты делаешь?! — кричу я, ударяя Бурака в грудь. — С ума сошел? Совсем, что ли, спятил?

— Ты еще смеешь защищать своего любовника? — с яростью цедит муж, ловя мое запястье, когда я пытаюсь вновь ударить его за эти необдуманные слова.

— Придурок, — шипит Эмре вытирая окровавленный рот ладонью. — Что ты вообще несешь? А поговорить с женой по-человечески влом?

— Эмре! — тут же восклицаю я. — Пожалуйста, уезжай. Дай нам разобраться наедине. Уходи и не вмешивайся! Это только наше дело!

— Не только ваше! — протестует он. — Я погряз в этой проблеме точно так же, как и ты, Лейла. Поэтому...

— Нет! Уходи! — Стиснув зубы, я указываю в сторону его автомобиля. — Немедленно уходи!

Эмре бросает на Бурака насмешливый взгляд. И, кажется, не собирается прислушиваться к моим словам.

— Как мило вы выглядите со стороны, — с нервным смешком цедит Бурак.

— Рано или поздно ты пожалеешь, Феррахоглу. Буду ждать того дня, когда ты начнешь умолять Лейлу вернуться к тебе. — Эмре кивает на меня, а потом, плюнув на землю, продолжает: — Заставлю тебя перед женой на коленях ползать. Да только... она вряд ли тебя простит. При любом раскладе ты потерял семью из-за каких-то там... Из-за своих же родственников!

Я хмурюсь. Не понимаю, о чем он говорит. А Бурак явно не в себе, судя по тому, как ходят желваки на его скулах. Он вот-вот снова накинется на Эмре, и в этот раз их точно невозможно будет остановить. А я не хочу, чтобы соседи начали обо мне сплетничать. Они никогда не говорили обо мне лишнего, но такой спектакль точно выставит меня не в лучшем свете.

Эмре разворачивается и за несколько широких шагов оказывается у своего автомобиля. С визгом отъезжает, напоследок бросая на Бурака очередной насмешливый взгляд.

— Что ты себе позволяешь? — рычу я сквозь стиснутые зубы. — Отпусти меня! Мне больно!

Но Бурак даже не думает прислушиваться к моим словам. Наклоняется настолько близко, что в нос ударяет безумно знакомый запах, от которого хочется спрятаться.

Господи, как же сложно держать дистанцию, когда я так безумно влюблена в мужа! Несмотря на все, что он сделал и как поступил. Однако одно знаю точно: что бы там ни было, нет ему прощения.

— Интересно, как бабуля Ясемин прокомментирует твое поведение? — едко выговаривает он, вымещая на мне свое недовольство. — Ты еще не развелась, а этот кретин уже приезжает сюда? Какого хрена, Лейла? Я позволяю? Нет, это ты что себе позволяешь? Не нужно было оставлять здесь Али! Зря я так...

— Господи... — Качнув головой, я вздергиваю подбородок. — Отпусти меня немедленно, Бурак. Мне плевать на то, что ты думаешь! Изначально надо было разговаривать! Надо было спросить, кто он мне! А ты даже сейчас идешь по головам и ни черта не спрашиваешь. Потому что для себя уже все решил! Ты решил уничтожить наш брак! А Али... Ты не отнимешь его у меня! Только через мой труп! Тебе ясно?!

Вырвав руку из его хватки, я делаю шаг назад, машинально дотрагиваясь до запястья, которое сжимал муж. Там явно останутся синяки. Потому что больно просто невыносимо.

— Я решил? — ухмыляется он. — Что я решил, Лейла? За все время нашего брака я никогда ни на одну бабу не посмотрел, потому что ты была для меня всем! Но ты... Ты нашла себе другого. Чего тебе не хватало?!

— Детский сад, — цежу с яростью. — Я не стану отчитываться. Потому что ты бы давно узнал правду, будь у тебя на это желание! В том ресторане всюду есть камеры наблюдения! Если бы захотел, мог бы раздобыть видео!

Бурак смеется, запрокинув голову. А мне совсем не смешно. Я оглядываюсь, замечая, что за нами наблюдают со стороны. Вон, даже на втором этаже из окна кто-то смотрит.

— Думаешь, я не пытался? — Резко вцепившись за мое плечо, Бурак притягивает меня к себе и впечатывает в свою мощную грудь, выбивая весь воздух. — Вы уничтожили все! Все, чтобы я не смог все узнать, что же там случилось. Не осталось ни единой записи! Чем вы занимались в том ресторане, Лейла? Лучшая защита — нападение. Наехав на меня и переложив всю вину на мои плечи, ты хочешь выйти сухой из воды? Да только не прокатит! Теперь все судачат о нас! О том, на какой продажной женщине я женился несколько лет назад!

Руку моментально обжигает невыносимая боль — потому что я влепляю Бураку хлесткую пощечину. Но эта боль еще и прожигает область груди. Муж убивает меня словами. Уничтожает. Режет без ножа,