Башня преступления - Феваль Поль Анри - Страница 65

• Предыдущая
• 65/94
• Следующая

Но затем Изоль решительно вывела юношу из того состояния восторженного экстаза, в который сама же его и ввергла.

– Поднимитесь, месье барон, – приказала она. – Вы – мой, потому что отныне я принадлежу вам. Я была ребенком, счастливым и невинным созданием. Отец любил меня, Бог мне улыбался, я без страха прислушивалась к голосу своей совести. И вот появился этот человек. Я не знаю, любила ли я его… Возможно… Ах, я во всем обвиняю только себя! Но нет, я пленилась не им самим… Мои доверчивые глаза были ослеплены: ведь в детстве веришь в волшебные сказки! Он пообещал, что сделает меня королевой…

– Королевой! – удивленно повторил Поль.

– Он был королем или, по крайней мере, сыном короля, – вздохнула Изоль. – Я видела, сколько усилий он приложил, чтобы освободить моего отца из тюрьмы. Можете ли вы представить, какая безумная гордыня ослепила мой разум? Я так виновата! А знаете, чего добивался этот человек, этот король, этот трусливый и безжалостный злодей? Он хотел заполучить состояние моего отца. Чтобы завладеть этим состоянием, он сначала заручился моей поддержкой; затем он собирался убить моего отца, и он лишил жизни мою сестру!

Голос Изоль сорвался; из ее груди вырвался хриплый стон.

– Где этот человек? – спросил Поль; сильное волнение, как всегда, заставило его собраться, и теперь он выглядел внешне абсолютно спокойным.

Изоль ответила:

– Я разыскивала его три года. И вот уже месяц, как я его нашла. Это случилось однажды вечером, в салоне мадам графини де Клар, нашей соседки и моей родственницы. Я уверена, что узнала этого негодяя, хотя он изменил свою внешность. В течение месяца я недаром объезжала все окрестные леса. Теперь мне известно, где находится его жилище. И еще я поняла, что он разыгрывает в этих местах какую-то мрачную и кровавую комедию.

– Но раз этот человек нарушает закон… – начал было Поль.

Мадемуазель де Шанма остановила его взглядом.

– Молодые девушки неосторожны, – прошептала она. – Я писала этому негодяю. И если он предстанет перед судом, я умру обесчещенной!

Поль поднялся на ноги и, взяв в руки ружье, закинул его за плечо.

– Он не предстанет перед судом, – спокойно заявил юноша.

Изоль обняла его.

– С мерзавцами не сражаются в открытом бою! – прошептала она. – Вы меня поняли.

Поль Лабр снова спросил красавицы:

– Так где этот человек?

– Идите, – ответила мадемуазель де Шанма. – Вас любят…

Она не закончила фразы. В двухстах шагах от Бель-Вю-дю-Фу из-за глыбы песчаника грянул выстрел.

Изоль и Поль оцепенели – и услышали внизу, на откосе, глухой шум потревоженной листвы и ломающихся ветвей, словно сквозь заросли продирался крупный кабан.

Ни Полю Лабру, ни мадемуазель де Шанма даже не пришло в голову, что рядом с ними могло совершиться преступление.

Мортефонтэнскую дорогу заслоняли густые заросли каштанов, которые начинались сразу за развилкой. С площадки нельзя было разглядеть ту часть дороги с нависшей над ней каменной глыбой, у подножия которой Луво по прозвищу Трубадур сидел в засаде.

За выстрелом не последовало ни криков, ни стонов, и хорошо знакомый треск, с которым ломится обычно сквозь чащу вспугнутый кабан, наводил лишь на мысль о браконьерах.

– Я видел парня, который пробирался тут в полдень, – прошептал Поль. – Он нездешний, и у него недоброе лицо.

Изоль уже вставила ногу в стремя; она все еще прислушивалась с беспокойным и растерянным видом.

– А не в нас ли он стрелял? – подумала она вслух.

И прежде чем Поль Лабр успел ответить, красавица добавила:

– Месье барон, уже из-за одного того, что нас с вами видели вместе, у вас могут появиться смертельные враги.

– Мадемуазель, – ответил Поль, – не ради моей, а ради вашей безопасности мы должны сейчас расстаться. Вы рассказали мне о человеке, которого боитесь и которому мечтаете отомстить… Из ваших слов ясно, что над вами нависла ужасная угроза. Надеюсь, что ваше доверие позволит мне самому принять меры, чтобы освободить вас от стыда за прошлое и от страха перед будущим.

– Ведите себя осмотрительно и не рискуйте понапрасну, – сказала мадемуазель де Шанма, приложив пальчик к своим смеющимся губкам. – Помните, что больше вы не принадлежите себе!

– Думаю, что нет цены, которую не стоило бы заплатить за единственные мгновения подлинной радости, что я испытал в жизни, – проговорил Поль. – Вы рассказали мне достаточно, и было бы излишним указывать мне путь. Речь идет о человеке, который руководит «заговором», не так ли?

– Верно! Речь идет о хозяине Шато-Неф-Горэ, – кивнула Изоль. – Вы один, а он окружен целой армией сообщников.

– Возвращайтесь к отцу, Изоль, – мягко улыбнулся юноша. – Я мечтаю поверить вам свою тайну, как вы открыли мне свою. Завтра, в этот же час, возвращайтесь сюда, и я скажу вам, что вы отомщены и свободны.

– Что вы собираетесь делать? – спросила мадемуазель де Шанма, уже взлетевшая в седло. – Объясните мне, прошу вас.

– Я не очень важный сеньор, – ответил Поль, – но отец мой был воином и дворянином. Не существует двух способов убить человека.

Он поцеловал Изоль руку и поспешно удалился, пробираясь сквозь лесную чащу.

Изоль некоторое время задумчиво смотрела ему вслед.

– Он красив, он добр, – пробормотала она наконец. – И как он меня любит!

Она коснулась кончиком хлыста загривка своей великолепной лошади, и та стала шагом спускаться по извилистому склону.

– О! – воскликнула прелестная всадница, – я полюблю его… О! Любовь!.. Я хочу любить его! Хочу!

Любовь затанцевала на месте, отказываясь двигаться дальше. Она носила это красивое имя, лошадь мадемуазель де Шанма, покрытая попоной персикового цвета.

«Впрочем, – продолжала раздумывать Изоль, – я искала не странствующего рыцаря, а именно сеида[16]. Я боюсь его совершенства; он безупречен, как благочестивый Эней[17]… Я бы предпочла… О! Тот, другой, заставляет меня трепетать!»

Любовь пошла легким галопом: крутой спуск кончился.

Щеки Изоль вспыхнули.

Она направила лошадь на Мортефонтэнскую дорогу и сказала себе:

– Непозволительно до такой степени быть дочерью Евы. Я хочу любить его, я его полюблю… Мы уедем отсюда далеко-далеко, и я начну новую жизнь…

Эта тирада завершилась легким удивленным вскриком.

По Мортефонтэнской дороге шагал какой-то человек; склонив голову, он внимательно читал какое-то письмо.

Изоль сразу же узнала генерала де Шанма, своего отца.

Не желая встречаться с ним, красавица хлестнула лошадь, и та галопом помчалась по аллее, которая вела к лесу.

Минуты через две, за первым поворотом аллеи, Любовь вдруг встала на дыбы, испугавшись человека, который сидел на земле у дороги; он тщательно протирал ружье и чистил ствол.

– Не вы ли здесь стреляли, дружок? – спросила Изоль, когда лошадь успокоилась и замерла на месте.

– Здесь – это где? – осведомился мужчина вместо ответа.

Мадемуазель де Шанма осторожно разглядывала злобное лицо этого человека и его волосатые руки, сплошь покрытые татуировками, ибо это был Луво по прозвищу Трубадур, весь в метках, как платок, – «чтобы его не потеряли в толпе», как выразился наш друг Пистолет.

– Под Бель-Вю-дю-Фу, – объяснила Изоль.

– Нет, – покачал головой человек. – А разве тут стреляли? Я ничего не слышал: я, знаете ли, туговат на ухо.

– И какова же ваша добыча? – улыбнулась Изоль.

– Да вовсе никакой, прекрасная дама, – уныло вздохнул «охотник». – В это время звери опасливые. Напрасно жена и дети будут ждать дома нынче вечером чего-нибудь на ужин…

Изоль бросила мужчине серебряную монету и проехала мимо.

Трубадур спрятал монету в карман и продолжал спокойно чистить ружье, из которого только что убил мать Изоль.

В ста шагах от этого места начинался парк Шато-Неф-Горэ.

• Предыдущая
• 65/94
• Следующая