Башня преступления - Феваль Поль Анри - Страница 64

• Предыдущая
• 64/94
• Следующая

– Думаю, вы любите меня, месье Поль Лабр. Она пристально смотрела на молодого человека.

Он поднял глаза, и под его открытым взглядом ресницы Изоль затрепетали и опустились.

– С того момента, как впервые заговорило мое сердце, – ответил он тихим голосом, – я никого не любил, кроме вас, мадемуазель.

Она хотела улыбнуться. Поль прикоснулся к ее руке.

– Не смейтесь! – произнес он тоном, в котором одновременно слышались и мольба, и приказ. – Много лет назад я едва не расстался из-за вас с жизнью.

– Много лет назад! – задумчиво повторила мадемуазель де Шанма.

Затем, с запоздалой сдержанностью убрав свою руку, красавица добавила:

– Я вижу, вы поняли, месье барон, что речь между нами пойдет о серьезных вещах.

Поль ответил:

– Я не догадываюсь, о чем пойдет речь. Но вы можете располагать мной, я принадлежу вам душой и телом.

– Тереза Сула знает вас, – проговорила Изоль, которой, похоже, неожиданно пришла в голову новая мысль, перечеркнувшая намерения девушки. – Я расспрашивала ее о вас, но она никогда не хотела мне отвечать. Вы полюбили меня в Париже?

– В Париже. Мне было тогда двадцать лет, – ответил Поль.

– Ах! – вскричала мадемуазель де Шанма, и ее прекрасное лицо омрачилось. – Мне было шестнадцать, я была счастлива, я была…

Она не окончила фразу и заговорила о другом:

– Что вы думаете о Терезе Сула?

– Это достойная и добрая женщина, – улыбнулся юноша.

– Я хотела бы верить в это, – подумала вслух Изоль.

Пристально глядя на Поля, она произнесла:

– Беседовали ли вы с ней с тех пор, как она поселилась в замке моего отца?

– Мадам Сула приходит ко мне каждый день, – ответил Поль.

Изоль прошептала:

– По какой же причине она скрывала от меня столь невинную вещь?

Затем, положив свою точеную руку на локоть Поля, что заставило молодого человека болезненно вздрогнуть, Изоль спросила:

– Кто эта юная особа, которая живет у вас, – девушка или женщина?

Поль собирался ответить, но Изоль остановила его, заявив с холодной убежденностью:

– Какое мне дело! Я не хочу этого знать. Если это ваша сестра, я полюблю ее, если это ваша любовница, ее прогонят прочь.

На подвижном и выразительном лице Поля Лабра при словах «ваша любовница» появилось тягостное удивление.

Нет ничего более святого, чем обожествление обожаемых женщин.

Поняв чувства Поля, Изоль грустно улыбнулась.

– Разве Тереза Сула никогда не рассказывала вам обо мне? – внезапно спросила она.

– Что касается меня, – ответил Поль, – то я постоянно твержу ей о вас.

– Она сохранила мою тайну, – произнесла мадемуазель де Шанма, снова понижая голос, – так же, как она сохранила вашу. Кажется, мои слова заставляют вас страдать.

– Да, это так, – признал Поль. – Я считал вас счастливой.

Слово «счастливая» не полностью выражает вашу мысль, месье барон, – заметила Изоль.

– Нет, – ответил Поль твердо, будто стремился предотвратить признание, – это именно то, что я хотел сказать.

Их взгляды встретились во второй раз.

Поль Лабр больше не был робким.

Он черпал уверенность в той самой гордости, которой наделял в своем воображении мадемуазель де Шанма.

Однако она надменно отклонила то ненавязчивое и глубокое уважение, которое Поль великодушно предлагал ей.

– Наша беседа отклонилась от темы, месье барон, – четко и коротко бросила красавица. – Прошу вас, позвольте мне самой вести ее.

Поль поклонился, Изоль продолжала:

– У вас, как и у меня, есть тайна, и она так же омрачает вашу жизнь, как мой секрет – мою.

Поль нервно сжал руки.

– Да, у меня есть тайна, – прошептал он. – Скорбь… Великая скорбь… Но ради Бога, Изоль, я, не задумываясь, убил бы любого человека, который посмел бы говорить о вас так, как рассуждаете о себе вы сами!

– Мне нравится, что вы называете меня по имени, – улыбнулась мадемуазель де Шанма.

Поль Лабр покраснел. Это имя безотчетно сорвалось с его губ. Наступило молчание. Улыбка Изоль стала страдальчески горькой.

– Никто не расскажет вам обо мне таких вещей, какие могу поведать я сама, – прошептала красавица так тихо, что Поль едва расслышал ее слова. – Никто… за исключением одного мужчины. И если вы любите меня – заставьте его замолчать… навсегда.

Изоль вскочила и выпрямилась в полный рост.

Отброшенные назад волосы обрамляли ее прекрасный лоб, на котором гнев прорезал сейчас грозную складку. Глаза Изоль горели.

– Не произносите больше ни слова, – вскричала она, – или пообещайте повиноваться мне. Вы храбры?

На лице Поля даже не появилось той улыбки, которую подобный вопрос, прозвучавший из уст женщины, неизбежно вызывает у впечатлительных людей.

– Да, вы отважный человек, – сказала мадемуазель де Шанма. – Я угадала вашу смелость, как и вашу любовь. Я хорошо знаю ваше великодушие и потому боюсь просить вас об услуге.

Поль по-прежнему ничего не говорил.

Изоль, взволнованная его молчанием, попыталась пошутить:

– Благодарю, что вы не ответили мне: «Моя жизнь принадлежит вам!» Это свидетельствует о хорошем вкусе и об истинном уме.

Но в беседе, которая явно подходила к своему трагическому финалу, эта фраза красавицы прозвучала столь фальшиво, что Изоль прикусила губу и отвернулась, прибавив:

– Месье барон, не следует, однако, считать меня персонажем комедии. Вы не слушаете меня. О чем вы думаете, скажите на милость?

– Я думаю, – ответил Поль со своим непоколебимым простодушием, – что в жизни у меня есть одна священная цель и что ради счастья издали любоваться вами я совершил уже не одну подлость.

Резким жестом Изоль протянула ему дрожащую от волнения руку.

– Поль, – проговорила красавица сдержанно, но убежденно, – клянусь, что полюблю вас. Поль побелел как полотно.

– Тот, кто оскорбил вас… – прошептал он. – Вы все еще любите его?

– Я его ненавижу, – гневно вскричала Изоль.

– Я ревную, – простонал Поль, отдернув свою руку, – я ревную к вашей ненависти!

– А почему же мне не полюбить вас? – воскликнула вдруг Изоль с яростной горячностью. – Вы красивы, вы – само воплощение красоты; я никогда не видела такого красивого мужчины, как вы. Вы добры, вы благородны; в вас чувствуется удивительная порядочность, которая заставляет меня презирать себя и восхищаться вами. У Поля невольно вырвался вопрос.

– Почему вы так говорите со мной? – прошептал юноша.

Она схватила его руку и в безумном порыве поднесла ее к губам.

– Я буду обожать вас, – вскричала Изоль вместо ответа, – или убью себя!

Сердце Поля отчаянно колотилось. На глазах у юноши выступили слезы.

– Послушайте, – быстро заговорила Изоль, – я часто думала об этом и нередко повторяла себе, погружаясь в бездну отчаяния: я не могу быть женой честного человека. Порядочный мужчина – это все же только мужчина. Но стать вашей женой, Поль, я бы осмелилась! Нет ничего такого, что не очистилось бы и не освятилось, соприкоснувшись с вашей душой, с вашей прекрасной, возвышенной душой!

Поль упал перед красавицей на колени.

– Если вы полюбите меня, – прошептал он, покрывая поцелуями ее руки, – мы оба будем спасены. Но зачем я пытаюсь передать словами то, что происходит в моей душе? Для вас сердце мое – открытая книга. Вы видите, что его переполняет неземная радость; она волнует, она пьянит! Вы чувствуете глубинный жар, от которого закипает кровь! Мне кажется, что в эти мгновения я прожил целую жизнь! Изоль, я никогда не был счастлив; Изоль, каждая клеточка моего тела трепещет от неизведанного дотоле блаженства! Я сейчас – слабее младенца, но уверен, что могу победить десятерых! Вы для меня – прекраснее всех ангелов небесных, и восторг мой превращается в страдание. Есть ли такие избранники судьбы, что находят смерть в этом океане наслаждения? О любимая Изоль! Обожаемая моя Изоль!

Мадемуазель де Шанма склонилась к бледным губам Поля.

– Я – твоя, – выдохнула она, целуя его, – я мечтаю принадлежать тебе!

• Предыдущая
• 64/94
• Следующая