Фейерверк в пробирке - Гусев Валерий Борисович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/29
- Следующая
– А я что? Я вас похвалил. Все, говорю, ездят, по очереди. Разве упомнишь? Да, а ты чего пришел-то? По делу?
– Семен Михалыч, мне адрес Евгения Ивановича нужен. Ведь никто из родственников о нем не знает.
– Ты прав. Сейчас.
Полковник отпер шкаф, покопался в нем, достал «Личное дело» Лапушкина Е.И. Раскрыл.
– Записывай адрес.
А записывать не пришлось, я и так запомнил – Кажется-Женя жил совсем рядом, на той стороне парка, за больницей.
– Спасибо. Я сбегаю к нему домой. Жене его скажу.
– Жене не скажешь, – Семен Михалыч полистал тощенькое «Личное дельце». – Нет у него жены. А родители в Курске живут. Ну, все равно сходи. К соседям зайди. Квартиру проведай. – Тут он уронил взгляд на кроссворд. – Во! Никакой не Волчков. Минер! Вот так вот!
В коридоре я подошел к окну на ватных ногах и уставился на наш двор, где седьмой класс, за что-то получив взыскание из девяти букв, сгребал в кучи палые листья.
Мне было ясно: Волчков ищет человека, который передал Кажется-Жене записку с формулой. Чтобы нанести свой добивающий удар в соответствии с концепцией.
И у меня концепция получилась – стала ясна та фраза, которую я услышал возле теремка.
И родная школа уже не казалась мне привычным и надежным, безопасным местом. Она мне стала казаться западней. Но почему-то противный первоначальный страх сменился в моей душе настоящей злостью. Попался бы мне сейчас Волчков, уж я бы знал, чем ответить на его приветливую улыбку...
Возле подъезда дома, где жил Кажется-Женя, какой-то старичок возился с детской коляской. Прилаживал гнутое колесо. Колесо не прилаживалось, дед постукивал по нему молотком – в коляске позвякивали пустые бутылки.
– Скажите, пожалуйста, – вежливо обратился я, – Евгений Иванович в этом подъезде живет?
Старичок вскинул голову, внимательно посмотрел на меня и неожиданно сердито ответил:
– Не скажу!
– Почему? – Я оторопел немного.
– Назло! – Он снял колесо с оси и стал его выправлять. – Я тебя узнал.
Я посмотрел на табличку с номером дома. Дом как дом. Вовсе не сумасшедший.
– А что я вам сделал? – на всякий случай спросил я.
– Ты звонил в мою дверь и убегал.
– Это был не я.
– Так бы и сказал. – Он надел колесо, пристукнул его – остался доволен. – А Евгений Иваныч – мой сосед. Только он сейчас занят, он в больнице.
– Я знаю, я потому и пришел. У него есть родственники?
– Еще нет, – сказал дед, пробуя, как движется коляска. – Но скоро будут.
Да, дом как дом... А по виду не скажешь.
Но все оказалось просто.
– У него невеста есть. Женой будет. Вот и родня.
– А где его невеста?
– Где-где? Дома. Плачет который день.
– А вы откуда знаете?
– Я про свою внучку все знаю.
Вот это удача! Повезло. Дед, правда, сумасшедший, но внучка, надеюсь, нормальная.
– Ее Людочкой зовут? – спросил я с надеждой.
– Ага, – сказал дед, – Маринкой.
– А что она плачет?
– Ну как же – жених пропал! Сначала в больницу попал, а потом из больницы пропал.
– Он нашелся. Он в другой больнице. Его перевели. – Телевизор надо смотреть, хотелось мне сказать.
– Смотри-ка, нашелся, – мне показалось, что дед произнес это с огорчением. – Ну, пойди к ней, обрадуй. А мне пора посуду сдавать.
И он загремел по улице своей коляской с бутылками.
Я нажал кнопку домофона и, когда отозвался женский голос, сказал:
– Здрасте. Я от Евгения Ивановича.
На шестом этаже меня ждали. С нетерпением. Дверь квартиры была распахнута, и на пороге стояла девушка. С распахнутыми глазами.
– Что с ним? – спросила она с тревогой в голосе. – Он как бы жив?
Вот именно – как бы. Угадала.
Я коротко рассказал ей то, что считал нужным рассказать. У меня другая была задача. Мне самому нужно было кое-что услышать.
– Заходите, – сказала девушка Марина. – Я сейчас как бы соберу Женечке передачу.
– Он может вас не узнать, – предупредил я. – Не обижайтесь. У него что-то с памятью.
Марина засмеялась:
– У него всегда что-то как бы с памятью.
– А у вас с памятью как бы в порядке?
– Да. А что?
Я понял, что с девушкой Мариной можно быть почти откровенным. Она такая же доверчивая, как и ее жених Кажется-Женя, только у нее память как бы лучше. А вот у меня она как бы как у Жени. Сейчас попробуем.
– Вы знаете, – сказал я. – Евгений Иванович нас о чем-то попросил, а мы забыли.
– Ой! – вспомнила Марина. – Он такой странный был в тот день. – Она прижала ладони к щекам. – Он говорил, что случайно узнал что-то ужасное, и требовал следователя.
– Да, я знаю. А следователь...
– А следователь, он как бы в тот день был в отъезде. И должен был вернуться на работу только вечером.
– А Евгений Иванович...
– А Женя меня попросил помочь. Он сказал: «Найди его, Маринка, обязательно найди. Срочно!»
Дальше все стало ясно. Маринка попросила своего знакомого...
– Он в соседнем подъезде живет. И фургончик у него такой как бы разноцветный. На машине ездит. Он экспедитор...
– Геолог, значит.
– Экспедитор. Он как бы грузчик. Развозит на фургончике хлеб. Работа чистая, в белом халате. Ну, я его как бы попросила. Я ему сказала: «Миха...»
– Миха? – Я чуть не подпрыгнул. Нашла кого попросить! Но Марина, увлеченная воспоминаниями о событиях того рокового дня, даже этого не заметила.
– «...Миха, – говорю, – будь как бы другом. Езжай в милицию и дождись следователя. И сразу привези его к Женьке. А то у этих следователей вечно то машины нет, то как бы бензина».
– А вы ему сказали, в чем дело? И про записку?
– А то!
А то! Миха... Фургончик разноцветный... Белый халат... Теремок... Записка...
Алешкино задание выполнено.
А тут как раз и дед с коляской вернулся. И со всеми бутылками. Недовольный чем-то.
– Зря рейс сделал, – объяснил он Марине. – Не сдал посуду.
И тут еще кое-что выяснилось. Куда бы, вы думаете, возил сдавать посуду этот Маринин дед? Ни за что не догадаетесь! В теремок! Самому бомжу Васе. Дед его так поддерживал. Материально помогал.
– Нету Васи, – сказал он со вздохом. – Говорят, приболел.
Я сказал ему, где находится Вася.
Дед будто только сейчас меня увидел и насупился:
– Ты его, Мариша, чайком балуешь, а знаешь, он кто? Самый хулиган у нас в районе. В дверь звонит и убегает. – И дед скрылся на кухне.
– Не обращай внимания, – сказала Марина. – У него как бы крыша поехала. Это он сам в детстве так баловался. А теперь его совесть мучает. Виноватого ищет. Какая палата, ты говоришь?
– Тетя Марина, – задал я последний важный вопрос, – а Евгений Иванович не говорил вам, почему он так забеспокоился?
– Нет, – Марина сменила шлепанцы на туфли и крикнула: – Дед, я пошла! Нет, не говорил. Он как бы записку какую-то получил. И все приговаривал: «Это катастрофа! Школа в опасности! Да что там школа! Весь город!»
Вот это да! Может, все-таки первая Лешкина версия не так уж неверна? И наша родная школа в самом деле как бы в опасности?..
Алешка мою информацию воспринял спокойно – будто я ничего нового, кроме адреса Марины, ему не сообщил. Надо сказать, что в этом деле он все время шел на два шага впереди меня. Я как бы еще в настоящем, а он уже как бы в будущем.
И на следующий день я в этом еще сильнее убедился...
- Предыдущая
- 10/29
- Следующая
