Сокровища старой церкви - Гусев Валерий Борисович - Страница 9
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
– Цель, шериф, примитивная – отдохнуть после трудов праведных и боев жарких, – ответил приезжий, протягивая паспорт. – Искусствовед, историк. Изучаю памятники старины.
– Хорошая у вас фамилия, – улыбнулся Андрей, возвращая документы.
– А я и в натуре – великий, – не стал скромничать историк. – Заходи как-нибудь вечерком. Посидим, оттянемся.
Андрей на эти слова ничего не сказал, поднял руку к фуражке:
– Желаю хорошего отдыха.
– Благодарю, шериф. Если какие по службе проблемы, обращайся, всегда поддержу. Мы ведь с тобой коллеги.
«Коллеги, – усмехнулся про себя Андрей, – в натуре».
Андрей присел на скамейку, сняв фуражку, положил ее рядом.
В селе было тихо. Изредка гремело ведро, падая в колодец, где-то на дальнем конце деловито стучал топор. Брякнет чья-то калитка, звякнет велосипедный звонок, ответит ему петушиный ор...
Неспокойно что-то на душе у Ратникова. Неуютно как-то. Будто отложил на завтра важное дело. А завтра может поздно стать.
Из калитки Серегиных выскочила Галка. Андрей вспомнил, что надо бы зайти к ним, сказать хозяину, чтобы побыстрее оформлял лицензию на охотничье ружье.
Дом у Серегиных был на селе одним из лучших – хозяин на все руки горазд. Семья вообще была крепкая, непьющая, дружная. Все у них в лад делалось. Непонятно, почему Галка так задружилась с мушкетерами-хулиганами. Наверное, потому, что сама хулиганкой росла – видать, из-за семейной скуки и порядка.
Вот и сейчас – поскакала шальной козой вдоль штакетника. Шуганула разлегшегося на дороге кота, поддала ногой выкатившийся за калитку мячик, подпрыгнула, сорвала с ветки и прикусила молоденький липовый листок.
Что-то напевала, головой вертела, как любопытная птаха, увидела Андрея – смутилась. На две секунды.
– Здрасьте, Андрей Сергеич, – улыбнулась всеми веснушками. – Вы к нам? А папка к Профессору пошел, ружьем хвалиться. – Профессором на селе заглазно Великого назвали. – А вы у него еще не были? Ой, как интересно! Мальчишки от него не вылезают. Он им рассказывает, как в разведке работал, приемы показывает, ножом кидается...
Галка, сверкая глазами, зубами и веснушками, скрывая смущение девчоночьей болтовней, трещала как сорока обо всем подряд, что приходило в ее шальную от первой любви голову.
Она влюбилась в Андрея в прошлом году. Сразу и, разумеется, на всю жизнь. Было это в клубе, на танцах. Вдруг оборвалась музыка, завизжали девчонки, расступились ребята, и в центре остался стоять забуянивший проезжий шофер: с синяком под глазом, в порванной на груди рубахе и с ножом в руке. Он мутным, злобно-тупым взглядом водил по сторонам, кого-то высматривая. Андрей – он стоял у окна – машинально шагнул вперед, поймал идущую с ножевым ударом руку, заломил ее, рубанул парня ребром ладони в шею. Шофер рухнул как подкошенный, и Ратников застегнул на нем наручники.
– Бросьте его в кузов, – сказал он подбежавшим на помощь мужикам. – Утром в район отправлю.
Вот тут Галка и влюбилась. Потому что как раз мечтала-ждала своего единственного – самого смелого, самого сильного и красивого. Никто не знал ее тайны. Только иногда перехватывал ее мечтательный (в спину участкового) взгляд Колька Челюкан, странно как-то перехватывал – то ли задумчиво, то ли грустно...
– А еще они надумали в поход на лодках пойти! Ты не слушаешь, дядя Андрей?
Не замечал Андрей ее блестящих глаз, ее смущения, но слушал очень внимательно. И о своем думал. И решение принимал.
– Скажи отцу, я вечером зайду. Мне сейчас в район надо. – И он быстро пошел к себе, завел мотоцикл.
В горотделе милиции Ратников зашел в дежурную часть, о чем-то там пошептался, что-то поспрашивал. Потом написал какую-то бумагу и оставил ее у следователя Платонова.
– Не беспокойся, – сказал следователь, – сделаю. Я как раз по этой линии работаю. Ты пока ничего не предпринимай. Наблюдение установи. Поглядывай. И вот еще что. Заверни сейчас в музей. Поговори с директором – оттуда сигнал был. Похоже, не случайно к вам гость заехал.
Из музея Андрей вышел еще больше встревоженным. Надел шлем и помчался в село короткой дорогой.
Молодежи у Великого собралось много – интересно было. Он, вообще, за короткий срок своим человеком в селе стал. Уважаемым. Старикам нравилось, что он о здоровье их спрашивает, отец Леонид с удовольствием беседы о древнерусской живописи поддерживал, а молодежь так та за «Штирлицем» табунком бегала, его рассказы о боевой засекреченной службе слушала...
Великий выставил щедрое угощение, врубал на полную катушку веселую музыку, приглашал девчонок на танцы, бренчал, мурлыча, на гитаре. А к полуночи, когда все разошлись по домам, оставил своих «приближенных» – Кольку Челюкана и Мишку с Васькой.
– Скучно вы живете, лоботрясы. – Великий пробежал пальцами по струнам, отложил гитару, потянулся. – Без огонька.
– Ага, – согласился Кролик. – Пойти некуда. Даже кино теперь не возят.
– Дураку и в кино скучно. – Великий встал, прошелся по комнате, выглянул в окно. – Ладно, парни вы крутые – подскажу вам дело. Сложное и опасное.
Ребята все, как один, подались вперед.
– Но для этого дела большая смелость нужна.
– А кто трус-то? – вскочил Мишка.
– Не трус? – усмехнулся Великий. – Проверить?
Мишка кивнул, но на всякий случай отшагнул назад.
Великий, все еще усмехаясь, достал колоду карт, умело, как фокусник, перебросил ее длинной пестрой лентой из ладони в ладонь. Выбил щелчком даму пик и отдал Кольке:
– Ну-ка, приколи на дверь. Нет-нет, чуть повыше. Вот так.
Великий снял со стены тяжелый десантный нож, вынул его из чехла, обхватил ладонью лезвие. Не сводя глаз с пришпиленной к двери карты, покачал нож, словно взвешивая, и резко взмахнул рукой. Сверкнув через всю комнату, нож глухо ударился в дверь, пробил карту в самой середине и задрожал часто-часто.
Ребята переглянулись. Великий с усилием выдернул нож.
– Становись, – кивнул он Мишке. – Проверка на смелость.
Тот, еще не понимая, послушно прижался спиной к двери. Нижний край карты едва ли на два пальца был выше его макушки.
– Не шевелись! – Великий снова взмахнул рукой – Мишка зажмурился и присел. Великий засмеялся, подкидывая нож на ладони.
Мишка выпрямился, вытаращил глаза и закусил губу. Нож снова сверкнул в воздухе и пробил карту. Но на этот раз чуть выше.
– Молодец, – похвалил Великий. – Следующий! Ты, Кролик?
– Чуть что – так сразу Кролик, – привычно проныл Васька, но к двери стал. Правда, глаза закрыл сразу и долго не открывал. Великий уже и нож из двери выдернул, а Васька все стоял зажмурившись. Но «разведчик» и его похвалил.
А Колька неожиданно отказался.
– Правильно! – одобрил Великий. – На это тоже смелость нужна. Но я бы на твоем месте все-таки прошел испытание: надо знать, на что годен.
Про себя «Штирлиц» решил, что с Колькой, пожалуй, будет труднее всего – характерный парень.
– Ну, все – к делу. Слушайте, хлопцы. – И Великий повел рассказ: – Года два назад был я со спецзаданием вон там, – он многозначительно ткнул большим пальцем за спину, где за окном скрывалось в лесу вечернее солнце.
– В Оглядкине, что ли? – глупо хлопнул глазами Кролик.
– Ага, – согласился Великий с усмешкой. – Чуть подале только. В Париже. Знаешь такой славный город? Так вот, на одной из конспиративных квартир встретился я с нашим осведомителем, потомком российского эмигранта. А этот самый эмигрант, граф Шувалов, ваш земляк. Музей знаете? Это его усадьба была, до революции. И вот что он мне рассказал... – Великий понизил голос.
Ребята придвинулись к нему, чуть головами не столкнувшись.
– Этот граф, когда бежал в Европу, надеялся все-таки вернуться и все фамильные драгоценности спрятал здесь. А там чего только нет: и украшения из камней и золота, и монеты царской чеканки, и много старинного парадного оружия – шпаги, пистолеты, кинжалы... – Великий прервал рассказ, достал сигареты, бросил на ребят изучающий взгляд: как, мол, реагируют? Зацепило?
- Предыдущая
- 9/30
- Следующая
