Имперец. Том 3 (СИ) - Романов Михаил Яковлевич - Страница 3

Дмитрий Алексеевич дернул бровью, но перебивать не стал.

— Наши бойцы ведут планомерную зачистку территорий от агрессивно настроенных частных дружин и прочих недружественных наемничьих баз, — сообщил Чернышев. — В числе прочего был обнаружен склад с формой. Форма пошита по образцу российских вооруженных сил. Там же княжичами Ермаковым и Меншиковым были обнаружены документы.

При фразе «княжичами Ермаковым и Меншиковым» император хмыкнул, но сути не упустил.

— Что за документы? — уточнил он.

— Поляки планировали инсценировать нападение русских войск на один из своих погранпостов и, используя это как повод, развязать войну с нами, — пояснил Константин Александрович.

— Нет, я видел, когда людям от власти крышу сносит, но чтоб так… — пробормотал Дмитрий Алексеевич. — Мы ж их просто в асфальт закатаем всей Польшей, посередине поставим указатель, куда Москва, а куда чертова бабушка, и вся Речь Посполитая на этом кончится. Или это еще не все новости?

— У меня все, — покачал головой Чернышев.

— Витя? — Романов посмотрел на Нарышкина.

— Пока нет полного отчета, государь, но по краткой сводке отряд Лютого подтвердил тайный союз поляков с немцами, — доложил тот.

— А турки? — нахмурился император.

— Турки смотрят, чем дело кончится, — отозвался Толстой, возглавляющий внешнюю разведку. — Они очень стараются удержать свое лоскутное одеяло, им сейчас не до польских амбиций.

— А что насчет тех наемников, что мы тут приняли? Есть что-то интересненькое по ним там, на месте? — император перевел взгляд с одного на другого своего военного деятеля.

Все трое отрицательно покачали головой, заставив императора раздраженно цокнуть. Вот как найти такую умную крысу, а?

В этот момент у Нарышкина требовательно зажужжал телефон.

— Ответь, — разрешил государь, понимая, что в такое горячее время любой звонок может принести какую-то очень важную информацию.

И судя по тому, как стремительно побледнел Нарышкин, там действительно случилось что-то из ряда вон.

— Ну, что еще? — мрачно спросил Дмитрий Алексеевич.

— Группа Лютого, государь… — с трудом ворочая языком, проговорил боярин. — Группа Лютого не вышла к яхте в расчетное время.

Речь Посполитая, трасса на Гданьск, Александр Мирный

— Мирный, мать твою, ну хоть кусок обшивки можно было оставить? — орал Лютый, пиная носком берца чудом уцелевший кусок БТРа.

— На кой? — не понял Иван.

— Чтобы понять по нему, к какой части была приписана техника, — пояснил я и запричитал: — Ну простите, Игорь Вячеславович, в следующий раз я сначала у вас уточню, стоит ли обороняться, или мы так постоим.

— Разговорчики! — огрызнулся командир и принялся гонять своих бойцов.

Те спешили — стремительно темнело, а нужно было максимально заснять место боя, попробовать найти какие-то улики в оборудовании у стрелков, которых я положил по кустам, и принять нелегкое решение, как быть с погибшими.

Хоронить на польской земле русских бойцов никому не хотелось. Но часть погибла в машине, и сбор останков требовал времени, которого, как обычно, у нас не было. Кто знает, какие гости следующие пожалуют на нашу вечеринку.

Иван о чем-то негромко говорил с Лютым и, кажется, даже немного поспорил. Предполагаю, что пацан не готов был хоронить русских в Польше, а Лютый не готов был экспериментировать с жизнью цесаревича.

К счастью, этот мрачный момент разрешился сам собой. Я вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Что? — огрызнулись оба спорщика.

— Сюда что-то едет, — сообщил я.

— С чего ты взял? — напрягся Лютый, отправивший двух бойцов по обе стороны дороги караулить подъезды.

— Услышал, — пожал плечами в ответ.

Я действительно услышал шум моторов, шелест шин, едва заметный скрип пружин подвесок. Лютый немигающим взглядом смотрел на меня несколько секунд, а затем рация зашипела:

— Три автомобиля следуют со стороны Гданьска, без опознавательных знаков, — доложил дозорный.

— Да чтоб этих поляков поделили! — выругался Лютый. — Всем отойти с дороги! Живо!

Мы резвыми козликами помчались в темные кусты. И пока хрустели ветвями, Лютый схватил меня за рукав и негромко проговорил:

— Мирный, скажи, что Разумовский тебя научил слушать Ветер.

— Разумовский не учил. Я сейчас сам попробовал, — ответил я.

Это действительно был экспромт. И я, честно сказать, вообще не рассчитывал, что что-то сработает. Но сегодня явно был мой день.

— Где ж ты раньше был такой талантливый, — мрачно произнес силовик, кинув взгляд на остов автомобиля.

Мой запредельный резерв, кажется, позволял немного расширять границы стандартных техник. Я тупо слышал дальше, чем отошедшие на приличное расстояние бойцы Лютого, работающие с той же техникой.

— В детдоме, — ответил я спокойно.

Ну и еще немного в другом мире, но это к делу не относится.

Возле места боя тормознули три тачки. Я не видел, но слышал, как техника остановилась, открылись двери, тяжелые сапоги бухнули об асфальт. Неровное дыхание людей, шум брони, шаги.

И вдруг все стихло, как будто бы они замерли и даже дышать перестали — заработали магические глушилки. И в этой неестественной тишине завыл волк.

— Вот засранцы, — выдохнул Лютый, после чего издал какой-то лающий звук в ответ и скомандовал: — Выходим.

Ура, пешая экскурсия по Польше отменяется! И все еще есть шансы сегодня что-нибудь выпить.

Яхта «Артемида»

Яхта «Артемида» была одной из богатейших яхт мира, ходила под флагом какого-то карликового государства. А на самом деле входила в состав личной флотилии рода Ушаковых.

На этом судне было достаточно комнат, чтобы разместить пятьдесят пассажиров с комфортом, а еще дополнительное оборудование типа ультрасовременного стабилизатора качки, парочки гидроциклов, моторных лодок, батискафа и площадки для посадки вертолета.

Но в отличие от своих одноклассников ценового сегмента у «Артемиды» не имелось кинотеатров, теннисного корта и бального зала на борту. Только один бассейн на носу корабля — и то лишь для того, чтобы выглядеть как приличное парадно-выходное судно. Зато у кораблика имелось целых два медицинских отсека, оборудованных так, что можно было проводить полноценные хирургические вмешательства, трюм, под завязку забитый вооружением, и какие-то невероятно мощные движки.

Малышка могла легко идти и отстреливаться от Босфора до Лондона и обратно, не особенно напрягаясь.

Обо всем этом мне, бесконечно далекому от мореплавания, рассказал Иван, когда мы поднялись на борт.

Все гостевые каюты на яхте были одинаковые, без различия на чины и титулы, очевидно, ради экономии пространства. Несмотря на внешний шик типа золоченых буковок названия и каких-то особенно изысканных дизайнерских решений экстерьера, внутри была самая обычная боевая машинка для нетипичных заданий.

— Ты нас сегодня спас, — констатировал Иван, наливая что-то подозрительно похожее на веселый портвейн в стаканы.

«Артемида» в этот момент покинула порт и теперь бодро шла в направлении Российской империи.

Я промолчал.

Скромно махать ручкой и говорить «Ой, что ты!» было бы полным идиотизмом, делать грудь колесом и надувать щеки от важности — тоже. Поэтому просто молча принял стакан.

— Не только нас, — продолжил Иван. — Но и меня. Опять.

— Вот тут не могу не спросить, — немного ворчливо проговорил я. — На кой хрен ты вообще поперся в Варшаву? Без тебя, что ли, не справились бы?

— Ты же понимаешь концепцию допроса? Если не задать правильный вопрос, можно вообще не услышать ответа, — сказал Иван. — И мало кто владеет достаточной информацией, чтобы задавать правильные вопросы на эту тему. А кто владеет — слишком на виду для таких путешествий. К тому же то, что мы узнали, официально никто и никогда не подтвердит. Иначе можно было не допрос на месте устраивать, а поляка тащить в Москву.