Срезанная ветвь (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 71

К сороковому году я освоил регенерацию до уровня, соответствующего навыку Вечного. Вечные земли — Великие Колдуны, Елизавета Петровна, Иммануил Кант из Северной Лиги, Токугава Ёсинобу из Восточной Клики, а также пара отшельников — приняли меня в свой круг и поделились навыками, позволяющими не стареть.

Примерно после этого я решил стать космонавтом. Посетил Луну, а через несколько десятилетий — повторил полёт на Марс.

Там-то я снова встретил Ануку и Степана, а также Ольгу, уже изрядно постаревшую. Все вместе мы договорились с Драконами, земными и марсианскими, что они будут резервными источником сенситивной энергии, а также возницами, сопровождающими переселенцам к новым мирам, которые я успел увидеть во время того безумного ралли на загривке у Тесея.

Ещё через десять лет первые земляне Старого Света оказались на Марсе, а первые дру — на Земле. Снова начались локальные конфликты углов Треугольника, но, благо — глобальной войны удалось избежать.

Что же до личного… После разрыва с Нинелью Кирилловной полтора года я жил в особняке с Самирой, которая вернулась в Москву, но в виду особенностей профессии, большую часть времени была в разъездах. Мы расстались мирно и всю жизнь сохраняли тёплые отношения, дружили семьями. Она вышла замуж в тридцать три года, поздно, за одного из своих крепостных, посвятив себя карьере — успела стать заместителем директора губернского управления Курьерской Службы, но после сорока уволилась, посветив жизнь семье и писательству.

В две тысячи пятнадцатом году Император объявил о поэтапном отмене крепостного права, разделив крепостных на «новомещан», которым постепенно добавлялись права, и «контрактные крестьяне». Были и другие социальные реформы: межсословные браки и переходы из сословия в сословие были максимально упрощены, чем сам Николай IV, Император Всероссийский, и прочее, и прочее, не преминул воспользоваться, женившись на Алине, урождённой Кабаевой. Также состоялся разгром «империй» Строгановых и Демидовых, выступавших против реформ, но всё это это я опущу.

Какую вторую половину в итоге выбрал я? Глупо думать, что я полагался на холодный расчёт и перфекционизм при выборе второй половины. Учитывавший чистоту крови, личные характеристики и всё прочее. Только интуиция, только эмоциональный выбор.

Как в том циничном анекдоте про трёх идеальных жён, я выбрал ту, у которой была грудь больше. В две тысячи шестнадцатом, за год до войны, я гостил у тёти в Верх-Исетске, и как-то так получилось, что зашёл в гости к Ленке, её бывшей крепостной. После полрюмки рябиновой настойки мы вспомнили, как она лечила меня от ветрянки, было решено совместно посмотреть на мои старые шрамы, в общем… Видимо, мы настолько чувствовали себя одинокими в тот период, и нам настолько всё произошедшее на той тесной койке понравилось, что мы решили продолжить.

Она дождалась меня с войны и родила мне троих детей. Увы, всех их я пережил, всего же за мою долгую жизнь у меня было ещё несколько попыток создать семью и родилось более сотни сыновей и дочерей…

А у вас, ребята, как всё было?

Я оборачиваюсь, задав этот вопрос небольшой армии своих двойников.

— Ох… — послышались вздохи.

— Ты же понимаешь, почему мы послушали именно твою историю, а не историю всех остальных твоих двойников? — спрашивает мерцающее лицо.

— Понимаю. Видимо, потому что моя Ветвь получилась длиннее остальных. Я пережил десятилетия и века колонизации, новой индустриализации, десятки войн в колониях и что-то вроде технологической сингулярности, поэтому мне будет сложно рассказать вам то, что было после двадцать второго века… Вы просто не поймёте. Последние века я был верховным иерархом Общества, а путь свой решил закончить, пролетев до ближайшей звезды один световой год не через Портал, а через космос, в одиночку, на дисколёте.

— Не долетел? — спрашивает один из двойников.

— Не долетел. Я просто не рассчитал свои силы. О чём я жалею — что так и не ответил на несколько вопросов мироустройства, терзающих меня. Хотя, подозреваю, что изнутри на них ответить попросту невозможно. Что такое Верховный Секатор, где Бункер, и, мать твою, что ты такое?

— Он — Верховный Садовник, — спрашивает один из двойников. — Как ты не догадался?

— Я догадался, — раздражённо киваю я в ответ. — Но как соотносится всё это? Секатор, Садовник, Древо, драконы…

— Это всего лишь абстракция, которую проще всего будет понять твоему человеческому разуму, — говорит лицо Верховного Садовника. — Представь, что пространство вариантов реальностей — это бесконечный сад. Некоторые Древа похожи на то, в котором ты родился, некоторые — не похожи. Есть различные лианы, лишайники и трудолюбивые пчёлы, опыляющие цветки…

— Драконы, — киваю я и вдруг понимаю. — Хочешь сказать… Этот мир не был Ветвью? Он весь был… Цветком?

— Именно. Он был Цветком, или Соцветием, в котором благодаря стараниям тебя и знакомых тебе личностей вызрел Плод. Который во время твоего первого похода на Марс или упал, или был срезан с Древа. После чего он не сгнил, как упавшая Ветвь, а пророс. Стал новым Древом. Будем считать, что это я позволил ему прорости и укорениться.

— Хорошо. Спасибо, Верховный Садовник. Ответь на последний вопрос — что стало бы, если бы я тогда принял другое решение? Остаться Секатором, уничтожить Ветвь… убить отца?

— О, мой друг. Та ветвь и была уничтожена. Она засохла и распалась спустя считанные месяцы после твоего решения. По сути, это был черенок от созревшего Плода. Помнишь, как Нестор сказал, что вы все — жалкие копии? Сознание твоего оригинала погибло в той Ветви и осталось в старом Древе. А в каждой из вновь выросших Ветвей Древа нового — остался жить свой Эльдар Матвеевич, выросший из копии. Кто-то не прожил и недели, погибнув от стрелы марсианского аборигена, кто-то прожил полторы тысячи лет, как ты. Я бережно сохранил вашу память и собрал всех вас в этой точке пространства и времени, Эльдары, чтобы спросить. Вы готовы объединить вашу память и ваши разумы и трудиться дальше во благо вашего нового Древа?

— Готовы, Верховный Садовник, — киваю я и все остальные за моей спиной. — Но кем мы будем? Садовником? Или снова Секатором?

Я чувствую, как мой разум наполняется чужими, новыми воспоминаниями. О боли и радости, о лицах новых людей, о бесчисленных событиях, подвигах, поражениях, величественных пейзажах и том, что видели все мои остальные двойники.

Я оглядываюсь — рядом вместо нескольких сотен таких же, как я, стоит всего один мой двойник. Я облачён в белую одежду, а он — в чёрную, он моложе, его волосы длинные и сине-чёрные, как тогда, на сцене Императорского Камнерезного.

Он всё понял. Он хмурится, плюёт под ноги.

— Ты будешь и тем, и другим. Древу нужен и Садовник, и Секатор. Один из вас, полный максимализма и мизантропии, заведёт свой мрачный ящик с острыми инструментами и примется подрезать лишние Ветви, а другой — останется в тени Древа и будет следить за тем, чтобы на дереве раз в несколько веков формировались завязи и вырастали новые Плоды, — говорит Верховный Садовник, прежде чем раствориться вместе со стенами комнаты, в которой стояло моё временное воплощение.

На полу пространства раскрывается люк с винтовой лестницей с мрачными, каменными ступенями. Впереди зелень, проступают размытые силуэты небольшого особняка, который кажется мне знакомым, и мне кажется, что там меня уже кто-то ждёт — кто-то очень хорошо знакомый и долгожданный.

— До встречи, — успеваю я сказать своей копии.

— Надеюсь, мы никогда не увидимся, — бросают мне вслед.

апрель 2022 — ноябрь 2023, Екатеринбург (+ немного Сочи, Тобольск, Калининград, Москва)

Это не совсем конец, ещё будет небольшой сборник рассказов, а сейчас я расскажу, как родилась «Курьерская служба».