Плохой (ЛП) - Коул Стиви Дж. - Страница 14

— Кристофф, — говорит Ронан, дым медленно просачивается сквозь его губы. — Сними мешки.

Мужчина рядом с Игорем делает шаг вперёд и снимает мешки с их голов. Один мужчина, на вид, средних лет, его волосы с проседью редеют. Он нервно смотрит на мужчину с детским лицом, стоящего рядом с ним.

Ронан смотрит на меня, затягиваясь сигарой.

— Ты знаешь, что эти двое думали, что смогут сделать? — я приподнимаю бровь. Он сейчас серьёзно? — Они думали, что смогут бросить мне вызов, — говорит он, качая головой. — Восстать против моей Братвы. Непостижимо, на самом деле.

— Раскол — это такая болезнь, — отвечаю я, кладя руку на плечо Ронана. Он каким-то образом проверяет меня, я это знаю. Улыбаясь, он хватает меня за руку и целует костяшки пальцев, как будто гордится мной. Самое худшее во всём этом то, что мне это нравится.

Он отпускает мою руку и обращает своё внимание на мужчин.

— Честно говоря, Марат, — приозносит Ронан, — самое трагичное во всём этом то, что ты увлёк за собой своего сына. Тс. Тс. — Он снова затягивается сигарой, в воздухе клубится облако дыма. — Ты подписал Виктору смертный приговор. — Ронан щёлкает пальцами, и Игорь протягивает пистолет. Марат наблюдает, и на его лбу заметно выступают капельки пота. — Что означает, что ты должен убить его.

— Нет, — рычит Марат. — Я не буду этого делать. Если ты хочешь убить моего мальчика, сделай это сам. Хоть раз испачкай руки.

— Ты же понимаешь, что, если я убью его, будет намного хуже. — Ронан вздыхает. — Если любишь Виктора, я уверен, что ты проявишь человечность, убив его самостоятельно. — Это жестоко и извращённо, но эффективное лидерство требует быстрых наказаний для тех, кто восстаёт против вас. Накажи как следует одного человека, и мало кто когда-нибудь снова попытается бросить тебе вызов. Я это хорошо знаю.

— Ты идёшь против правил, Ронан. Ты жаден до власти. Бесчеловечный. Твоему отцу было бы противно, — кричит Марат, его глаза сверкают яростью и страхом.

— Ах, да ладно. — Ронан откидывает голову назад от смеха. — Мы все знаем, что случилось с моим отцом. — Он снова смеётся, и мужчины в другом конце комнаты неловко переминаются с ноги на ногу. — Я не такой уж неразумный человек, — говорит он, протягивая Игорю сигару и поправляя запонки. — Я заключу с тобой сделку, Марат. Застрели сейчас своего сына, и твои жена и внучка останутся живы. Не выстрелишь в него и, ну… — Ронан забирает свою сигару обратно и с ухмылкой затягивается.

Взгляд Марата останавливается на пистолете в руке Игоря, и его челюсть напрягается.

— Нет.

— Пожалуйста, отец, — умоляет его сын. Предполагаю, что внучка, которой угрожает Ронан, — ребёнок Виктора, и он хочет, чтобы она жила. Возможно, мне следовало бы испытывать хоть каплю сочувствия к этим людям, но я его не испытываю. Все в этой комнате испорчены. Обычная человеческая этика здесь неприменима, потому что все мы добровольно променяли свои души на такой образ жизни. Что касается Марата и его сына… что ж, они не просто продали свою душу дьяволу, они ещё и попытались свергнуть его. Опасные, очень опасные игры.

— Тик-так, — говорит Ронан.

Марат неуверенно берёт пистолет и поднимает его дрожащей рукой, глядя на Ронана дикими глазами. Внезапно он направляет пистолет на Ронана.

— Отпусти моего сына! — орёт он.

Клянусь, температура в комнате падает. Всё замирает, как будто само время останавливается. Челюсть Ронана дёргается, ноздри раздуваются. Ничего больше не существует, кроме ярости Ронана, заполняющей каждый уголок комнаты. Если этого ублюдка застрелят, я застряну здесь с кучей русской братвы. Ронан может быть врагом, но в данном случае я предпочла бы быть его пленницей, а не их игрушкой.

Ну, пиздец.

РОНАН

«Click Click Boom» — Saliva (трек)

Клик. Клик. Клик.

Вокруг меня взводятся курки пистолетов, и комната наполняется потрескивающим напряжением. Марат направляет пистолет, и я с улыбкой поднимаю руку.

— Ждать! — говорю я. Глаза Марата расширяются, дрожь в его руке становится все сильнее. По его вискам стекают струйки пота. — Нажми на курок, Марат. Давай, — решаюсь я, прежде чем глубоко затянуться своей сигарой.

— Ронан, — шипит Камилла.

— Да, Красивая? — я направляю своё внимание на неё, моя рука всё ещё поднята в сторону моих охранников.

— Убей его, — говорит она сквозь стиснутые зубы. Она нервно переводит взгляд на Марата.

— Я не пачкаю руки. — Я пожимаю плечами. — Это правило, которого я строго придерживаюсь.

Она проводит рукой по волосам.

— Не вовремя. — О, она волнуется… Интересно.

Раздаётся отчётливый щелчок спускаемого курка, и я поворачиваюсь к Марату, недовольно хмурясь. Пистолет был разряжен. Всё это было лишь игрой для моего развлечения, небольшой психологической пыткой, если хотите. Конечно, Игорь собирался пристрелить их обоих, но сейчас…

— Ты действительно думаешь, что я дал бы тебе заряженный пистолет? — я спрашиваю Марата.

Насыщенная адреналином кровь пульсирует в моей яремной вене. Красный цвет искажает моё зрение. Я могу справиться со многими вещами, но с этим — я не могу. Как смеет такой человек наставлять на меня пистолет, когда я дарую ему пощаду? Медленно я поднимаюсь со стула и подхожу к Марату, расхаживая перед ним. Дикий зверь внутри меня умоляет перерезать ему горло. Он призывает к кровопролитию и насилию. Но я не поддамся этому желанию, потому что мне бы этого слишком хотелось. Это бизнес, и всё же… Я оглядываюсь через плечо на Камиллу, и любопытство танцует вокруг моих кричащих демонов. Она такая слетевшая с катушек. Такая неконтролируемая. Я бы никогда даже в своих самых смелых мечтах не смог предсказать, что сделает эта маленькая адская гончая, так что, возможно, мне стоит выпустить её на волю.

— Убей их, — говорю я, затушив сигару о щеку Марата, и с его губ срывается болезненное шипение. — Сделай это дико, Красивая.

Я пересекаю комнату и сажусь. Каблучки Камиллы цокают по бетонному полу, и она останавливается перед Маратом. Мой взгляд скользит по её изгибам, пока я жду, обдумывая все возможности.

— Мне понадобится кое-что из бара, — она поворачивается ко мне лицом, и я киваю. — Игорь, — говорит она, выходя из комнаты, — будь паинькой и проследи, чтобы Марат получил чудесное представление, окей?

Игорь хватает Марата и ставит его на колени перед своим сыном. В комнате воцаряется тишина, если не считать приглушённых рыданий Виктора. Секундой позже в дверях появляется Камилла, неся керосиновую лампу из бара и грязное кухонное полотенце. Её бёдра покачиваются при каждом шаге, когда она пересекает комнату. Моя грудь сжимается от предвкушения, когда она останавливается передо мной. Её глаза блестят, и она медленно наклоняется, кладя одну руку мне на бедро, в то время как другой проводит по лацкану моего пальто. Ухмыляясь, она достаёт зажигалку из моего нагрудного кармана, откидывает крышку и щёлкает кремнем. Пламя танцует между нами, и я улавливаю искру безумия в её экзотических глазах. Она похожа на художника, который смотрит на чистый холст, представляя себе все прекрасные возможности. Лёгким движением запястья она защёлкивает зажигалку, гася пламя, прежде чем отвернуться.

Виктор хнычет, когда Камилла встаёт перед ним. Она отвинчивает крышку лампы, прежде чем вылить масло на один конец полотенца. Как многообещающе!

— Я и правда люблю огонь, — говорит она, поднося тряпку к лицу Виктора. Он зажимает рот, а она кружит у него за спиной, проводя полотенцем по его щеке. — Сила, того, как он уничтожает и очищает всё, к чему прикасается. — Она пинает его сзади по ногам, и он с кряхтением падает на колени перед Маратом. — Это почти священно, — молвит она и хватает Виктора за волосы, запрокидывая его голову назад и зажимая нос.

Он мечется, а она нависает над ним с садистской улыбкой. Наконец, он открывает рот, чтобы сделать вдох, и Камилла засовывает полотенце ему в рот. Он кряхтит и постанывает, сопротивляясь ей, когда она загоняет полотенце глубже. Она со щелчком открывает зажигалку, пламя вспыхивает на кончике ткани. Его глаза расширяются, и он переворачивается на спину, дико размахивая руками, когда маленькое голубое пламя ползёт по материалу. Я с тревогой наблюдаю, ожидая, когда огонь встретится с керосином, и внезапно вспыхивает ярко-красное пламя. Камилла продолжает зажимать ему нос, заставляя вдыхать языки пламени, лижущие его лицо. На мгновение в её глазах появляется восхищение, и когда ей, кажется, всё это надоедает, она отпускает его.