Lvl 1: Благодарные Мертвецы (СИ) - Криптонов Василий - Страница 41

— Конечно, — бодро сказал я и протянул ей кувшин. — Вот, я тебе оставил.

Вивьен с кислым видом приняла от меня кувшин.

— У меня очень тяжёлое ощущение в груди, Мёрдок, — сказала она. — Как называется человеческое чувство, напоминающее тоску, когда веселье заходит слишком далеко, и ты понимаешь, что оно из инструмента психологической разрядки превращается в безысходную тюрьму, которая ежесекундно поедает твою бессмертную душу, и ты не знаешь, что делать, потому что начал веселиться, чтобы избавиться от тоски?

— Вдохновение, — пояснил я. — Завтракай и спускайся вниз, пацаны идут.

Пацаны пришли, как я и заказывал — в половине первого. Самое оно, чтобы нормально полабать. Постучали. Из-за двери было слышно, что они уже о чём-то яростно спорят. Когда я открыл дверь, каждый попытался пройти первым, застряли и заматерились. Ну, Рома заматерился, Иствуд-то культурный.

— Два дебила — это сила, — вздохнул я, втаскивая их за шкирки. — Добро пожаловать, всё такое. Пива нет, надо было со своим приходить.

— Мёрдок, харэ уже бухать, — сказал Рома. Выглядел он каким-то несчастливым. — Давай бабло зарабатывать?

— Ты поучи отца бабло зарабатывать! — прикрикнул я. — Кто охеренный домовладелец, а кто — бомжара, ночующий на улице? Вот то-то же. Давай в студию, установку сюда. Бля, Рома, я тебе куда сказал?! Сюда ставь! Во! Иствуд, ты — здесь стоишь, лады? Всё, круто, работаем. Давайте сделаем прогон «Звезды» и прикинем, что можно улучшить.

— Привет, мальчишки!

Вивьен, пошатываясь, спускалась по лестнице с пустым кувшином в обнимку, и, разумеется, привлекла всеобщее внимание.

— Здрсьть... — пробормотал Рома.

Я уже давно заметил, что он при виде девчонок первым делом смущается, а потом начинает гнать так, что даже мне дурно делается. Иствуд посмотрел на Вивьен коротко, потом перевёл взгляд на гриф своей басухи.

— Я так понимаю, ты с ней спал? — спросил он, нимало не стесняясь присутствием Вивьен.

— Завидуй молча, — сказал я с важным видом.

— Да я не завидую...

— Да, конечно, ага, — фыркнул я.

— ...просто вы с Ромулом потешались над одним только предположением о том, будто бы я имел связь с куклой.

Стало тихо. Вивьен, насвистывая, бродила по студии, не вникая в разговор. Мы с Ромой переглянулись и посмотрели на Иствуда, который отрешённо теребил струны, выдавая вполне приличные партии.

— Нет, я, конечно, понимаю, — сказал он, почувствовав некое замешательство. — Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку. Ты — лидер, ты — босс. Когда ты трахаешь кукол — это выражение твоей сложной душевной организации, а когда твой подчинённый как будто бы при жизни занимался чем-то подобным — это надо немедленно высмеивать беспощадно...

— Слышь, ты, аниме! — перебил его Рома. — Про кукол, это я тебя стебал, а он за тебя вписался, еслифчё, когда ты, как ссыкуха, выбежал, понял, да?

— Во-первых, я — не аниме, — процедил Иствуд сквозь зубы. — А во-вторых, даже если так — это ведь очень смешная шутка. Почему не пошутишь над ним сейчас, а? Или ты, как и подобает шакалу, способен тявкать только на тех, на кого показывает начальство? Лев настигает добычу, а ты треплешь падаль?

Рома положил палочки на рабочий барабан.

— Слышь, аниме... — медленно и с угрозой сказал он.

— Я не аниме, сколько тебе можно повторять! — заорал Иствуд. — Я — живой человек!

— П**дишь как дышишь! — не растерялся Рома.

— Мальчики, из-за чего вы ссоритесь? — встряла в разговор Вивьен. — У нас с Мёрдоком не было никакой интимной связи. Он упал на пол и сразу уснул, а когда я попыталась добиться от него ласки, он отогнал меня с криком: «Пошла нахер, дура, у меня репетиция завтра, пацаны придут!».

— А это уже не имеет никакого значения, — сказал я ей.

— Почему? — удивилась Вивьен.

— Потому что учись, если хочешь быть типа как человеком. Конфликт возникает не из-за того, что кто-то сказал или сделал, а из-за отношения в комплексе. Из-за того, как один человек ставит себя перед другим. Вот этот п**дюк, — показал я на Рому, — пытается казаться крутым, но не умеет, потому держится того, у кого самые большие яйца, и выстёбывает остальных. А этот п**дюк, — показал я на Иствуда, — хочет казаться независимым и надменным, но тоже не умеет, поэтому всем своим видом старается показать, как ему плевать на всё, что мы тут делаем, и какие мы тупые в сравнении с ним. И нам крайне повезло, что здесь есть я. Человек, который объективно круче самой крутой скалы во вселенной, и которому на полном серьёзе плевать на всё и вся. Я для них — недостижимый идеал. Скоро они это поймут и успокоятся.

— Ясно, — сказала Вивьен. — Ты очень хорошо объясняешь, Мёрдок, надеюсь, у нас с тобой ещё будет интимная связь.

— Должна, — пожал я плечами. — Вообще, я думал тебя с Ромой скрестить, но ему, наверное, проще вскрыться, чем перед Иствудом так подставиться.

Иствуд, побледнев и деморализовавшись, ожесточённо солировал на басу. Рома куда-то отвернулся.

— За установку! — скомандовал я. — На счёт «три» начинаем работать. Раз, два, раз-раз-раз, три-четыре — погнали!

***

Про кефир я накануне совсем даже не шутил. Спустя три часа репетиции пацаны смотрели на меня, как пионеры, которых привезли на лето в лагерь, одели в зэковскую робу и, вручив кирки и телеги, отправили разрабатывать шахту.

— Херово! — рявкнул я после очередного дубля. — Ромыч! С ритма четыре раза сбился.

— Три!

— Четыре, я сказал! Будешь спорить — заставлю отжиматься! Иствуд! Ты не слышишь, что у тебя строй съехал?

— Я не умею её настраивать! — взвыл ковбой.

— Что ты, сука, сейчас п**данул? — шагнул я к нему.

— Сейчас настрою, говорю!

— Мёрдок, давай тормознём, — взмолился Рома, пока Иствуд лихорадочно крутил колки, пытаясь возбудить в себе навыки настройщика инструментов. — Ну реально, ну ты сам глянь — сил уже нихрена нету.

Запас сил у него и в самом деле был где-то в районе нуля.

— Значит, ты будешь играть без сил, насекомое. То, что мы сейчас делаем — это грёбаная элементарщина. Если завтра я вам скажу, что мы будем играть блэк-метал, вы оба сдохнете в ту же секунду. Поэтому я не желаю слушать жалоб. Иствуд!

— Есть!

— На жопе шерсть! Приготовился! Рома — палки взял. Возьми эти сраные палки, пока я их тебе в задницу не засунул! Три, два, один — белый снег, серый лёд... На растрескавшейся земле...

Ещё два прогона спустя Рома промахнулся по тарелке, палочка вылетела из ослабевшей руки и попала Иствуду в лоб. Иствуд в ответ сел на пол и заплакал. Я же сам с себя охреневал. На половине кувшина пива столько фигачить! И у меня ещё запас сил только до середины просел. Хотя пожрать не мешает, конечно.

— Перерыв, — объявил я и повернулся к Вивьен, которая сидела под окном и терпеливо смотрела и слушала. — Метнись в магаз, возьми пожрать. Вот бабло. — Я вызвал из своих царских запасов десяток монет и протянул ей. В руке оказался полотняный мешочек. Вечно у них всё в мешочках... Подсознательная тоска по яйцам, что ли?

— Что купить? — подскочила готовая к труду и обороне Вивьен.

— На свой вкус и цвет, — сказал я. — Ну и закуски какой-нибудь, само собой.

Вивьен ускакала. Рома выпал из-за барабанов на пол и начал издавать там какие-то грустные звуки. Иствуд спрятал басуху в инвентарь от греха подальше и сел на пол, укрыв лицо в дрожащих ладонях.

— Ничё, пацаны! — бодро сказал я и отобрал у Ромы палочки. — Ща пожрём, и всё получится.

— Ты хочешь сказать, мы на сегодня ещё не закончили? — прошептал Иствуд.

— Дурак, что ли? — уставился я на него. — Мы на сегодня ещё даже не начали.

— Мёрдок, ты безумец.

— Знаю. Значит, стратегия такая. Музыка — это не блажь. Музыка — это работа, которая делает из вас инвалидов. Вы возненавидите её, но всё равно будете вынуждены выполнять. И уже потом, спустя время, возлюбите её снова, но уже — безумной и извращённой любовью. Только так можно выковать из безвольного утырка — настоящего музыканта.