Чертополох и золотая пряжа (СИ) - Ершова Алена - Страница 51

— А можете вы меня в себя превратить? Я-то клятву огню не давала и если за сира Гарольда замуж выйду, то вас искать не станут, а я сделаюсь королевой.

Айлин добрела до стула и устало опустилась. Мысли, привыкшие к размеренной деревенской жизни, не поспевали за событиями последних дней. А от ее решений сейчас зависит собственная жизнь, судьба Мари и сира Румпеля. Мысли о последнем болезненно отозвались в каждом нерве. Нет, о нем она будет думать позже. И так уже таких дел наделала, что у бессмертных прях кубло вместо челнока.

— Ты в своем уме, Мари? — спросила она у служанки. — Да тебя королева в муку перемелет, из той муки лепешку сжарит и съест!

— Подавится, — хмыкнула служанка, и Айлин наконец увидела ту девицу, что сидела у нее в спальне и вышивала кошель. Прямую и надменную, с колючим холодным взглядом человека, выгрызшего себе путь из хлева на самый верх. Эта метаморфоза окончательно успокоила Айлин, принесла ясность в поведение собственной служанки. Девочка, вырвавшая себя из голода и нищеты, просто не знала такое слово «невозможно», она была гибка и шипаста, как стебель марены. Цеплялась, приспосабливалась и играла по тем правилам, что давали другие. Играла и выигрывала.

«Жаль, мало времени прошло. Хотела бы я рассмотреть тебя настоящую, Кенна», — пряха поднялась, взяла из умывальни таз, наполнила его водой и вернулась к столу.

— Ты понимаешь, что, получая мой облик, ты добровольно берешь все мои проблемы, но не дар. Сейдконой ты не станешь?

— Зато я буду королевой, женой короля и матерью короля. На весах очень тяжелые гири.

— Но и противовес не легок. Гинерва будет гнуть и пытаться сломать, двор будет презирать, а король…не думаю, что Гарольд испытывает ко мне хоть какие-то чувства. Скорее всего, тут желание добавить в королевский род сидской крови и сделать наперекор матери. Поэтому верности от него не жди.

— С повадками старой змеи Гинервы и ее змеенышей я знакома. На своей шкуре испытала, тут меня не удивишь. Его величество, главное, пусть выполнит свой долг перед страной и сделает наследника, а дальше количество его фавориток меня не волнует, главное, чтобы менялись почаще! — твердо ответила Мари, а про себя добавила:

«Я и сама планирую поймать одного каштаногривого за хвост, да проверить сладость его губ».

— Последний раз прошу тебя подумать, Мари, ведь личину придется носить, не смывая день и ночь. Спать в ней, есть, мыться. Даже родные не узнают тебя.

— Знаю и согласна. Трижды ты спросила меня, сейдкона, и трижды я сказала тебе «да». Теперь поговорим о плате. Что ты хочешь за свой сейд?

Айлин отпрянула и облизала пересохшие губы. Поднят вопрос цены. С этого и начинается сейд. Если сейчас она ошибется и неправильно заявит плату, просто ничего не выйдет. Сейдконы умеют слушать мир и знают, что взять и когда. Но как быть ей, ведь сейд не для себя Айлин творит впервые. Как не ошибиться почувствовать, что хочет магия. Пряха закрыла глаза, пытаясь уловить колебания мира.

«С одной стороны сейд мне выгоден, а с другой желанен Мари. Но непонятно, к чему это нас в итоге приведет. Слишком все зыбко и во многом зависит от личных поступков. А значит, ничего материального брать нельзя. Вещи отпадают. Хмм, плохо. Нужен равноценный дар. Дар, имеющий смысл в будущем. А вот он! Нашла! Ой, как все обтекаемо. Трактуй, как хочешь».

— Оплатой будет обещание, Мари. Ты принимаешь чужой облик и входишь в семью под моей личиной. Дай мне слово, что однажды ты примешь в свою семью того, кто будет носить чужое лицо.

— Обещаю, — прошептала Мари. Слово упало, зазвенело булавкой для волос. Айлин дрожащими руками подняла ее, проколола свой палец. Несколько алых капель упало в воду. Потом то же самое проделала с рукой Мари. Опустила булавку на дно таза.

— Смотри на свое отражение, и что бы ни увидела там, не отводи глаз, слышишь? — голос сейдконы звучал твердо. Приняв решение, ступив на путь, она шла по нему, не сворачивая. Но если Айлин видела, как сливаются воедино два отражения, чтобы потом разбиться на множество мелких осколков и соединиться в два лица, то глаза Мари с каждой секундой становились все шире и шире, а побелевшие пальцы впились в деревянный стол.

— Ты все еще можешь отказаться, — Айлин не понравилось, как спала с лица служанка, — точнее, не отказаться. Договор ты уже заключила, но булавку необязательно использовать.

— Нет уж. Горшок следует не только слепить, но и обжечь в печи. Я не брошу начатое. Спасибо тебе, сейдкона Айлин, — и Мари заколола булавку на нижней рубахе. Воздух пошел рябью, и простенькое пышнощекое личико стало изменяться. Заострились скулы, выровнялся нос, глаза приобрели ярко-бирюзовый цвет, а ресницы вытянулись до самых бровей. Пепельная коса отяжелила голову.

— Ох, да только ради того, чтоб так выглядеть, можно отдать все, что есть.

— Все, что есть, не надо, — Айлин горько усмехнулась. — Не разбрасывайся такими словами, тем более в присутствии сидов и других волшебных народцев. А внешность — всего лишь оболочка. Самые близкие смотрят сердцем и видят его же. Скидывай свое платье, нам следует обменяться одеждой. И еще: тебе необязательно носить булавку на камизе. Можно вколоть в волосы или взять в рот. Главное, не потеряй.

Только девушки успели поменяться платьями да обняться на прощанье, как в дверь постучали. Айлин отстранилась от своего двойника, подхватила вещи, накинула на голову клетчатый плед и исчезла, а Мари легким движением расправила плечи и повернулась к своим будущим родственникам.

Как только дверь распахнулась и в комнату просочились королевские особы с малой свитой, Айлин, не замеченная никем, выскользнула наружу. Обернулась, отметив, как кривится королева, рассматривая покои, запорошенные пеплом, и невольно хмыкнула:

«Интересно, как Мари объяснит это явление?»

Но ждать развития событий не стала. Мало ли как через минуту судьба повернется. Тень, кто приметит, или на плед наступят. Так что пока коридорные, вытянув шеи, с любопытством наблюдали за развернувшимся действом, дева поспешила вниз по лестнице.

Во внутреннем дворе замка, несмотря на раннее утро, бурлила жизнь: сновали слуги, шумела скотина. В распахнутые ворота въезжали конники. Не личная гвардия короля, а рыцари с западного форпоста. Король Гарольд, не тратя времени, начал стягивать силы для борьбы с демоном.

«А тан Румпель в одиночку Наклави прогнал…» — мысли о Темном лэрде уже не обдавали внутренности кипятком. Значит, вскоре можно спокойно подумать о случившемся. Без мокрых глаз и жгучей обиды.

Протиснувшись в ворота замка, Айлин зашагала по узкому мосту, ведущему через ров в Бренмар. Город встретил толчеей, какофонией звуков, запахов и красок. Кругом сновали мелкие лоточники, раскрывали ставни своих небольших магазинов лавочники. Слышались звонкие удары молота о наковальню. Мальчишка мел мощеную улицу. Пожилая женщина тянула на веревке тощего осла. Под ноги Айлин кто-то выплеснул затхлую воду. Пряха едва успела увернуться и тут же юркнула в ближайший закуток сдернуть с себя плед. Быть узнанной она боялась меньше, чем растоптанной. Дальше идти стало проще. Единственное, что смущало, так это ощущение чужого пристального взгляда. Между лопаток словно шило раскалённое ввинтили.

Айлин, не оборачиваясь, потянулась к поясной сумке. Нащупала несколько мелких монет, связку пуговиц, пару пряслиц и деревянный гребень — вот и все богатство.

«Нет, гребешок для города не годится, да и жалко собственноручно вырезанный. Его только в крайнем случае бросать. Медяшки тоже не подойдут, в скольких руках побывали. А вот пуговицы мои, личные, бронзовые, со старого платья срезанные. Расточительство, конечно, но чем-то все равно придется жертвовать», — сейкона разорвала льняную нитку, сжала пуговицы в кулак и прошептала несколько слов, а потом резво бросила их через левое плечо. Пуговицы рассыпались по мостовой и там, где они со звоном падали, появлялась пепельноволосая девушка в накинутом на плечи клетчатом пледе. Чужой взгляд заметался, спутался и, наконец, соскользнул. Айлин нырнула в толпу и не спеша зашагала прочь.