Шофер. Назад в СССР (СИ) - Март Артём - Страница 22

— Вертай за другой машиною, а в эту мы ни ногой!

— Тьфу ты! — Сплюнул дед, — взбесились бабы! Зла на вас никакого не хватает!

— Сам ты взбесился, — звонко выделилась одна из женщин, — Пока черта своего не выпугнешь с машины, не полезем!

— Да побойся бога! — запричитал дед, — какой к черту… Черт⁈

— Доброго всем утра, — поздоровался я, и все тут же обернулись.

Колхозники, увлеченные спором, совершенно не обратили внимание на то, как я к ним приблизился. Только когда подал голос, они направили на меня свои удивленные взгляды. Некоторые женщины утешали плачущую, мявшую в руках подол девушку. Когда я приблизился, спор утих совсем немножко. Тем не менее спорщики: женщины и дед, нашли время что бы поздороваться.

— Да какое ж оно доброе, когда у нас в колхозе всякие чуды водются!

— Сама ты, Юлька, — засопел дед, — чудо! Только что не в перьях! Как че в голову возьмешь, так хоть стой, хоть падай!

— А кто тогда на Наташку накинулся! — Женщина с зычным голосом, по имени Юлия, указала на плачущую девушку, — Кто стал ей юбки драть⁈ — Подбоченилась зычная колхозница.

— Так-так! — Крикнул я, — А ну, давайте-ка потише! Что у вас тут стряслось?

— Черт в дежурке поселился, — начала Юля, — вон, видишь, там, под крышей, дыра?

Я поднял взгляд. Действительно, между деревянным бортом-стенкой, и железной крышей дежурки зияла небольшая дырка. Внутри кузова, судя по маленькому грязному окошку царил полумрак.

— Вот в нее он ночам и нырнул! Под лавкой притаился! А потом, как прыгнет!

— Подождите вы со своим чертом, — махнул я рукой, — давайте по порядку. Куда ехали? Откуда? Почему остановились? Что вас из машины выбежать сподвигло?

Колхозники переглянулись.

— Да говорят же тебе, молодчик, — начала дрожащим голосом другая, пожилая колхозница, — что черт там завелся! Черт всамделишный!

— Да погоди ты Лушка, — остановил ее дед-шофер, — со своим чертом! Видишь человек молодой, видать, ученый. Щас нас тут рассудить, где черт, а где бабьи старики!

Женщины загалдели, принялись недовольно чихвостить старика.

— Тихо-тихо, дорогие станичницы, — официальным тоном вклинился я, — расскажите, как я уже просил, все по порядку. А тогда уже может я смогу вашему горю помочь.

— Вез я их значить, с вышнего свекольного поля, на низ, на тамошнюю свеклу, — начал дедок, — и вот такая неприятность приключилась…

Дедка-шофера я не знал. Даже не видел его раньше в гараже. Невысокий и сухенький он носил старые потертые брюки и грязную рубаху с подвернутыми рукавами. Видимо, волнуясь, он постоянно поправлял норовившие сползти рукава тоненькими руками. Трогал длинной ладонью лысый, с редкими седыми волосками череп.

— Это какая же?

— Едем-едем, — продолжал дедок, — никого не трогаем. Я вот, рулю потихонечку. И тут мне сзади к-а-а-а-ак давай что-то грохотать. Я сначала подумал, — он развел руками, — что чудится мне, что уж от старости в голове стуки начались, как в древнем моторе. А потом слышу, орут бабьи голоса: пусти нас на волю! Черт! Черт нас всех погубит!

— И погубил бы! — Начала пышнотелая Юля, — и погубил бы, если б не я!

— Прошу, — остановил я женщину, — дайте сказать уважаемому товарищу. А потом и вам слово найдется.

Женщина хмыкнула. Сложила пухлые руки на объемной груди.

— Так вот, значица, — продолжал старик, — ну, я думаю, мало ли что? Может, кому плохо стало, али пожар, али еще кака напасть. Ну и свернул на край дороги.

Не успел выйти с кабины, как бабочки ну из дежурки выпрыгивать. Вопят, кричат. Наташка, — он кивнул на девушку с заплаканными глазами, — вообще в слезы! Говорят все, мол черт на них напал. А какой черт? Нам советская власть давно уж всем рассказала, что не бывает никаких чертей, ни других каких еще сказочных гадов.

— Да черт-то был! Черт! — Не удержалась Юлия, — вы гляньте, дорогой товарищ, на Наташину ножку! Кто ж с ней, бедной, такое учудить смог бы⁈

Заплаканная девушка вышла из группы, приподняла разноцветную юбку, вытянула стройную лодыжку. На загорелой коже виднелись длинные, насыщенные кровью царапины.

— Видишь? Ранили ее нечистые силы!

— Вы погодите с нечистой силой, — остановил я Юлю, — расскажите лучше, как оно, с вашей точки зрения, было. Только по порядку. Спокойно и без эмоций.

Женщина задумалась. Видимо, соображала: как это, без эмоций-то рассказать? Но все же взялась.

— В общем, — начала она более спокойным, но все равно сильным голосом, — как дело-то было. Закончили мы с полем, свекольным, что там, на дороге, за посадкой раскинулось. Уж неделю там возимся, полим значить. Вот закончили и поехали на новое. Едем, значить, весело, задорно. Балакаем о своем.

Женщины, которые галдели и отпускали язвительные замечания, пока старик вел свой рассказ, теперь притихли. Согласно закивали головами. Старик, видя все это сплюнул.

— Говорим о своем, о бабьем. Шуткуем, значить…

— Давайте, уважаемая, ближе к делу, — поторопил ее я, — не то сбежит ваш черт, пока мы тут ля-ля разводим.

Женщины испуганно округлили глаза. Все как одна принялись заглядывать в полуоткрытую дверь дежурки.

— Ну так вот, — продолжила рассказчица, — едем-едем, судачим. И тут кто-то к-а-а-а-а-к завизжит! Как зафыркает! А следом и Наташка в вой: караул! Меня заживо на куски рвут! Юбку сдирают!

При этих словах, пострадавшая девушка, которую звали Наташей, смущенно опустила взгляд. На ее загорелых щеках выступил тусклый румянец.

— Так и что же произошло? — Посмотрел я на Наташу, — расскажи-ка, милушка, пожалуйста.

Девушка зарделась еще сильнее. Скрыла глаза под длинными белесыми ресницами. Принялась перебирать пальцы по худенькой косичке.

— Не стесняйся, не съем я тебя.

— Ну, — начала она совсем детским голоском, — сижу я, сижу. Никому зла не желаю. Болтаю с Иркой Нагульновой, — подтянула она за рукав свою подружку. Девочка смущенно кивнула. — А потом что-то из-под лавки к-а-а-а-а-к завизжит, как вцепится сначала в юбку, у потом и в ногу. И больно так вцепилась! Что у меня и дыхание захватило!

— А что это было, вы не видели? — Спросил я серьезно.

— Не видели, — покачала головой Наташа.

— А как же там увидишь? Света в будке этой нема, — вступила Юлия, — а окошки, едва ли не с горошину, да грязные, как в свинячем сажке. Ничерта не видно даже днем! Говорю я! Черт это! Черт и никто боле!

— Да какой черт-то! — Сплюнул в очередной раз дед, — нету никаких чертей! Нету и баста!

— А вот, — подбоченилась женщина, — коль такой умный, так давай! Сходи в дежурку, да сам посмотри! Ты тут промеж нами всеми мужик!

— Ну… я… — замялся дед, — не знаю… Может, и не черт… а Вдруг… — он забубнил себе под нос и отвернулся. Нервно закурил.

— Ладно, — хмыкнул я, — пойдем проверять, что за чудо на вас напало.

— Ой! — Заломила руки Наташа, — и не боитесь⁈ Оно ж вас разорвет!

— Глянем, — подмигнул я ей, — тут пока погодите. Сейчас я вернусь.

Я взошел по крутым ступенькам, откинул деревянную, в щелях дверь. Внутри и правда было темно. Если бы не дневной свет от распахнутой двери, внутри все походило бы на загустевшие сумерки. И казалось, на первый взгляд, было тут пусто. Ни души.

Когда я зашел внутрь, снаружи все ахнули, но приближаться к входу испугались.

Я пошел медленно и аккуратно, ловил каждый звук. Были у меня идеи, что могло так напугать колхозниц. Но чтобы проверить их, нужно быть тише воды ниже травы. Ну и держать ухо востро.

Воздух внутри дежурки был душный и затхлый. Единственный скромный лучик света пронизывал полутьму под крышей. То пропускала свет дыра, в которую, по мнению Юлии, забрался черт.

У стенок растянулись простые деревянные лавки, на которых и располагались колхозницы. В дальнем углу неровным шалашиком стояли тяпки с граблями. Я вышел на середину помещеница, прислушался, посмотрел по сторонам.

— Ну чаво там? — Раздался снаружи женский голос, — не видать черта-то?

Я не ответил, а только медленно опустился к полу. Заглянул под лавку и улыбнулся.