Отдельный 31-й пехотный (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 20

— Встать! — коротко командует Ирина Васильевна Берн и осевшая было на пол девица — поднимается на ноги. Встает. Руки у нее болтаются вдоль корпуса, из уголка рта стекает вниз прозрачная ниточка слюны, глаза бессмысленно уставились в одну точку… ну чисто зомби.

— Кто такая? Имя. Фамилия. Отчество. — рубленными фразами бросает ей Ирина Васильевна и девушка начинает отвечать. Тихим, безэмоциональным и бесцветным голосом она говорит о том, что ее зовут Наталья, фамилии она не помнит, что переоделась в мужчину потому что местный представитель генерал-губернатора, некий господин Мотыгин Лев Акадьевич — в последнее время стал арестовывать и содержать под стражей до особого распоряжения молоденьки девушек. Особое распоряжение канцелярии генерал-губернатора вышло в связи с тем, что в окрестностях города стали пропадать молодые девушки, некоторых из них потом нашли по частям, по кусочкам. Поползли слухи что Лунг кровью молодых дев питается, а потом раздирает их на кусочки и по оврагам раскидывает. Почему в окрестностях города разбрасывает? Наверное, напугать хочет. Только вот в результате таких вот дел по распоряжению генерал-губернатора девушке на улицу не выйти — ежели кто из людей Мотыги увидит — так сразу под арест в острог — до особого распоряжения. Вот уже две недели так. Говорят, что как власти справятся с Лунгом — так всех и выпустят, но пока… пока в остроге у Мотыги пять десятков молодых женщин сидят. Нет, не лютуют, никого на хлебе и воде не держат и плетьми не угощают, да только все равно в остроге сидеть медом не намазано. Не сахар в общем.

Пока в комнате звучит бесстрастный голос Наташи-Данилы — на полу злобно шипит ее напарница, удерживаемая твердой рукой мастерицы Парных Секир. Умеет мастерица обезоружить и удерживать, казалось бы, вовсе сил не тратит — удерживает ее играючи, даже красиво — коленом прижимает затылок, лицом в пол и острое лезвие секиры — щекочет горло, попробуй пошевелись. Только и остается что злобно шипеть.

— Кто дал тебе команду сблизится с нами? Сколько вас? Что ты знаешь о Лунге? — продолжает допрос Ирина.

— Знаешь, на мой взгляд ты перегибаешь палку, госпожа следователь — вмешиваюсь я: — никаких поводов для такого вот обращения, мы могли бы сперва просто поговорить.

— Я — следователь Службы Имперской Безопасности и это моя юрисдикция! — отрезает Ирина, даже не повернувшись ко мне: — я лучше знаю, что и как… кхм! Отпусти!

— Вот что. Это все начинает мне надоедать — говорю, держа ее за шкирку как нашкодившего котенка: — у нас тут и так люди пропадать стали, может и ты пропадешь? Что там твой ротик говорит?

— Ты… не посмеешь! — пытается вырваться из моей руки следователь СИБ, бессильно колотя кулачками по плечу: — ты!

— У меня может и не быть возражений по поводу допроса — говорю я: — но точно есть вопросы по поводу вашей самодеятельности. И пока мы не расставим все точки над «и» и перекладины над «т» — никто и никуда не тронется с места понятно?

— Да я! Уваров! Что ты творишь⁈ Это дело Имперской Безопасности! — злобной змеей шипит в моей руке Ирина Горгона. Я поднимаю ее и поворачиваю так, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с моими и убеждаюсь, что она смотрит прямо в них. Убеждаюсь, что она видит насколько я сейчас серьезен. Сколько сейчас твердой решимости в моей душе.

— Насрать — четко, громко и внятно произношу я: — насрать на Имперскую Безопасность. Ты меня слышишь? Мне насрать. Еще раз ты дернешься раньше, чем я тебе скажу «фас» или «апорт» — я твою голову в руке сдавлю так, что она лопнет как перезревшая дыня… тебе ясно?

— Но… — бледнеет она, пытаясь отдалить свое лицо от моего: — но…

— Я. Не. Слышу. — второй рукой я обхватываю макушку ее головы пальцами и слегка сдавливаю.

—… ясно… — сдавленным голосом выдает она: — отпусти…

— До тех пор, пока мы назад не вернемся — нарушения субординации будут караться. — предупреждаю я следователя СИБ: — я же об этом предупреждал. Прекратить самодеятельность. Исполнять приказы. Выдавать информацию вовремя. Ясно?

— Ясно. Отпусти… те…

— Смотри у меня — я отпускаю следователя СИБ и обращаю свое внимание на барышню Лин, что смотрит на меня снизу вверх. Она все еще сидит верхом на второй девице, держа ее под контролем.

— Тебя тоже касается — говорю я: — ты мне тут в качестве наложницы номер два придана, так что изволь прекратить самостоятельно на людей кидаться. Только по моей команде. Понятно? — дожидаюсь ее ответного кивка.

— Хорошо. Теперь — с самого начала. Ты… как тебя звать? — обращаюсь я к той, что сдавленно шипит под коленкой Мастера Парных Секир «Запад-Восток».

— Псссшш…

— Дай ей немного воздуха вдохнуть уже… убери коленку, оставь лезвие… вот так.

— Вам конец! — выдает лежащая на полу, как только барышня Лин убирает коленку с ее затылка: — вам конец! Вы знаете кто мы такие⁈

— Вот как раз это мы и хотели узнать. Прошу прощения за… резкие действия моих коллег. Так кто вы такие и почему нам конец?

—… — молчит в ответ лежащая на полу.

— Я… Владимир Григорьевич, я могу ее допросить. — предлагает моя Медуза Горгона. Обучаема — уже хорошо. Но видел я как даже Мещерская после легкого допроса менталистом слюни пускала и в себя прийти не могла. Говорят, что обычные люди потом в себя по полгода приходят и хорошо, если придут. А у нас целителя под рукой нет. И безжалостную логику следователя СИБ я прекрасно понимаю, в этом обществе разделение по кастам и социальным рангам приобретает дополнительное измерение — магия. Если в моем мире аристократ от плебея мог отличаться только своим положением в обществе, то тут аристократ как правило обладал магией… а простолюдин — нет. И как следствие простолюдины за полноценных людей и не считались. Крепостные тут и вовсе на положении рабов находятся, слышал я пару душераздирающих историй…

Так что следователь СИБ Ирина Васильевна не моргнув глазом приговаривает к мучительному сожжению нервных синапсов первых встреченных нами переодетых девушек потому что они — обычные. Не аристократы, не дворяне. Не одеты в шелка и модные приталенные жакеты, нету слуг и драгоценностей на пальцах, нет вооруженной охраны и всего, что сопровождает богатство и власть. Значит — простолюдины, значит никому нет дела до того, как долго они будут потом пускать слюни и смотреть в пространство стеклянными глазами. А у Ирины Васильевны времени нет сортировать. И у меня тоже нету, но я бы хотел сперва совершенно точно убедиться, что нам надо так поступать. Кстати, я вот уверен, что одно дело, когда Ирина Васильевна копается в мозгах полковника и героини Фронтира и совершенно другое, когда — в голове у обычной встречной девицы. Уверен, во втором случае она с самого начала топором пользуется, чего тут деликатничать…

— Отпусти ее — командую я барышне Лин и та нехотя — убирает секиру от горла девушки и встает. Девушка — подбирается, встает на четвереньки и, помогая себе руками — наконец выпрямляется. Бросает взгляд на свою подружку, которая продолжает стоять неестественно прямо, опустив руки вдоль тела. Глаза девушки тут же наполняются слезами, и она подносит руки ко рту, боясь всхлипнуть.

— И вторую из комы выведи, пожалуйста. — приказываю я Ирине. Не просто говорю, нет. Приказываю. Она явно не одобряет мои действия, но короткий взмах руки и снятие печати… девушка падает на колени и открывает рот, пытаясь вздохнуть. К ней тут же бросается ее подружка, обхватывая руками и что-то бормоча ей на ухо… барышня Лин подбирается, но я поднимаю палец, предупреждая ее излишне резкие действия. Она тут же делает шаг назад и убирает свое оружие.

— К сожалению у нас действительно нет времени — говорю я, привлекая внимание той, которая сидит на полу и сжимает в объятьях пострадавшую от ментальной магии и гладит ее по русым волосам, бормоча утешающие слова.

— И нам нужна информация. Лунг и его люди похитили мою жену и ее сестру. Если с ними что-то случится… поэтому пожалуйста расскажите все, что может нам помочь. И… вот эта, психованная — маг-менталист. Она уж очень спешит и верит, что вскипятить вам мозги будет быстрей. Я считаю, что когда вы в своем сознании — вы быстрей найдете что сказать и ничего не утаите. Верно я говорю? Ну… конечно мы можем вернуться к варианту «Б», в конце концов…