Путь лидера (СИ) - "N& - Страница 61

— Украли? — удивился бородач. — Все артефакты Альйона сделаны наш… — столкнувшись взглядом с Никаниэлем, он осекся и понял, что не в том положении чтобы спорить. — Недавно группе разведчиков повезло вернуть сразу три артефакта.

Три? Почему три? Люминистилл, кольцо Казурана — это понятно. А третий… неужели булава Гвойнана? Ник напряг память. Возле тела наемника действительно не было его волшебного оружия. Значит и ее уперли, сволочи.

— Мне нужен меч. — добавив голосу стали, уронил принц и вновь надавил на нож. — Куда его дели?

— Ирал Черная Руда сказал, что это реликт эпохи Второго Правления. — не став отпираться, ответил дварф. — Его будет оценивать мастер мифрилового кайла. Если это правда так, то меч займет свое место в королевской сокровищнице в Барамунде. Убери нож. — неожиданно попросил воин. — Я обязан тебе жизнью. Закон чести предписывает вернуть долг в том же объеме. Я не хочу отправляться в небесные шахты с такой ношей. Басмар не простит подобного.

Никаниэль скептически посмотрел на пленника. Его уже столько раз обманывали, что нужно быть безмозглым гоблином, чтобы верить каждому дварфу, произнесшему слово «честь». Особенно если тот рискует вот-вот расстаться с жизнью.

«Второе Правление», «Мифриловое кайло» и прочие термины — все это звучало для Ника не более осмысленно, чем привычный бред Ванессы о радужных камнях и летающих свиньях. Разве что о Басмаре — боге-кузнице — слышать доводилось.

Впрочем, из речи полуликого принц понял главное — если Люминистилл попадет в столичную сокровищницу, то для его вызволения понадобится мощь всей эльфийской армии. А может быть и что-то большее.

Значит меч нужно вернуть до всяких там оценок!

И в столь непростых условиях придется пользоваться любой помощью.

— Поклянись, что поможешь мне вернуть меч. — поборов желание прикончить коротышку, приказал Никаниэль. — Поклянись своим именем, богом, бородой или чем вы, дварфы, тут дорожите. И когда меч окажется у меня в руках, твой долг будет прощен.

Ник медленно убрал нож от горла пленника, готовый в любой момент вонзить тот в податливую плоть. Но этого не потребовалось. Подгорный воин глубоко вздохнул, сосредоточился и, не делая резких движений, провозгласил:

— Я, Кадун Алмазный Песок, четвертый сын младшего брата короля Бранава Бриллиантовые Копи, перед ликом Басмара, выковавшего этот мир, и призывая в свидетели предков и священные Горы, своей жизнью, честью и боевым молотом клянусь помочь… — он сделал паузу и вопросительно посмотрел на принца.

— Никанор. — подсказал тот, использовав придуманное в королевствах имя.

— … клянусь помочь Никанору вернуть украденный у него, украденный у дварфов, артефактный меч. Да падет на меня кара Басмара, и оскудеет жила всего моего рода, если я нарушу эту клятву!

А коротышка-то не прост. Родственник местного правителя. Пусть и не очень близкий. И ведь ввернул-таки, гад, про «украденный у дварфов». Сами ведь в дар подносили.

Впрочем, даже с этой вставкой, клятва прозвучала более чем внушительно. Что ни в коей мере не означало, что Ник тут же должен доверить Кадуну прикрывать спину в случае внезапной стычки. Как бы не получить тем самым молотом промеж лопаток.

Пусть хотя бы выведет к Люминистиллу, а дальше может катиться к Басмару, Лаоду, Калиоду, да хоть к кфхану, люби его осел!

Первым делом неожиданные союзники помогли друг-другу залечить раны. Отряд дварфов имел с собой минимальный запас медикаментов, которые пришлись весьма кстати. Сломанную руку Кадуна зафиксировали и подвязали, повесив на шею.

Никаниэль хотел подобрать себе что-нибудь из одежды, но бородач его остановил, сказав что эльфы в Дварфгоне существуют исключительно на правах невольников. А людей нет вообще. Поэтому любой встречный патруль тут же заподозрит что-то неладное, увидев раба в чем-то кроме набедренной повязки.

Нику пришлось это проглотить.

Но он все равно срезал с одного из трупов штаны и соорудил себе наряд, в котором можно было прятать нож. Выглядело не на много лучше, чем прежнее безобразие, и в глаза бросаться не должно.

Когда с бинтованиями было покончено, Кадун спросил как Никаниэлю удалось открыть ворота на нижние уровни, но тот демонстративно проигнорировал этот вопрос. Как и просьбу закрыть их обратно. Даже если оттуда вновь полезут монстры, то это будет Нику лишь на руку. Чем больше дварфов отвлечется на зачистку туннелей, тем проще будет действовать принцу.

А вот с похоронами мертвых возникла заминка. Подгорный воин упорно настаивал если не на почетной церемонии, то хотя бы на утилизации тел. В крайнем случае традиции позволяли скормить их кавиалитам, чтобы павшие смогли принести последнюю позу своему народу даже после смерти.

Однако Никаниэль не желал тратить ни секунды на какие бы то ни было обряды или обычаи, и в итоге трупы оставили гнить в ожидании того, кто первым на них наткнется и воздаст должные почести. Или сожрет.

Не то чтобы Ник был в восторге от собственного решения, но в сложившихся обстоятельствах решительно не мог расходовать драгоценное время на что-либо кроме основной цели. И угрюмые взгляды Кадуна, вновь нацепившего свою маску, имели для него последнее значение.

— Никанор, ты не видел откуда взялась та последняя тварь? — спросил дварф, по особым настенным меткам выбирая на развилке нужный путь. — Никогда о таких не слышал. Я бы даже подумал, что это демон, но у нас их не бывает. У людей только. — похоже, несмотря на недовольство отказом в последних почестях павшим товарищам, прагматичность все-таки взяла верх, и бородач решил выведать какую-нибудь полезную информацию.

Они уже несколько часов шли в тишине, нарушая ее лишь звуком шагов по холодному камню. Кромешный мрак тоннелей укутывал их, словно упавшая с беззвездного неба ночная шаль. И если бы не направленный луч кавиального фонаря, безжалостно кромсавший густую тьму, то принц определенно был бы уже на верному пути в страну безумия.

Дитя природы, находясь вдали от ласкового света солнца, теплого ветра, растений, животных птиц, он как будто собственными плечами ощущал неподъемную тяжесть нависших над ним скал. И если снаружи горы выглядели благородными исполинами, безмолвно взиравшими на смертных с высоты своей мудрости, то изнутри они походили скорее на чрево сказочного чудовища, злорадно наблюдавшего за мучениями проглоченных им бедолаг.

И как только дварфы могли веками жить в подобном месте?

Постепенно Никаниэль начал понимать подвиг Селентора, умудрившегося сохранить остатки рассудка, проведя под горой больше половины тысячелетия. Сам Ник отнюдь не был уверен, что смог бы повторить подобное.

— Не хочешь говорить? — прервал его размышления Кадун. — Твое право, конечно. Но до Хелетзига иди еще два дня. Так и будешь молчать? Не думал, что стереотип о надменности эльфов настолько правдив.

— А я вот думал, что дварфы сплошь молчуны. Ты же что-то не затыкаешься. — раздраженно парировал принц, тщетно силясь хоть как-то сориентироваться.

Бородач буркнул что-то неразборчивое, и дальше они вновь шли молча.

Никаниэль пытался строить планы по спасению из Дварфгона, но каждый раз натыкался на катастрофическую нехватку знаний о подгорном королевстве. Ну что мешало, например, порасспрашивать на досуге Гвойнана о его родине? Так ведь нет, сосредоточившись на магических тренировках и дневнике некроманта, Ник задвинул все остальные аспекты жизни в дальний угол.

Даже о том что ворчливый дварф не может вернуться домой, принц узнал лишь незадолго до смерти последнего.

Кроме всего прочего, Никаниэля вновь заинтересовала мысль о видах призываемых демонов. Сперва это была зубастая безголовая тварь, потом монстр на лапах-косах, затем летающий глаз с щупальцами, теперь же и вовсе воплощение ночного кошмара какого-нибудь варвара. И если раньше Ник всего лишь подозревал, что каждое последующее отродье хаоса сильнее предыдущего, то теперь окончательно в этом уверился.