Я-РОСС 2 (СИ) - Ветров Клим - Страница 25

Шереметьев снова поднялся, покивал своему отражению в зеркале, хмыкнул, и посмотрев на меня, сказал,

— А ведь хорошо сказано!.. И как точно! Армия и флот… Надо записать…

С этими словами он вынул из чернильницы изящную ручку с золотым пером, и несколькими росчерками увековечил данное изречение.

— А что за великий человек? — неожиданно спросил он.

— Имени я не помню, но вроде бы кто-то из правителей древности. — соврал я, но в данной ситуации это было уже не важно. Главное это было сказано, услышано, и принято. Остальное — а говорили мы ещё долго, касалось уже каких-то общих тем и основному вопросу отношения не имело. Он интересовался случаем с Лопухиным, спрашивал как мне удалось организовать оборону крепости, намекал на женитьбу — естественно на представительнице своего клана, ну и так, обо всём помаленьку. И всё вроде бы было неплохо, но когда он упомянул про найденные под завалами тела, ни словом не обмолвился о Валиевых. А ведь он должен был знать их в лицо. Неужто сгорели?

А потом был обед. Как оказалось в беспамятстве я провалялся всю ночь, и поэтому есть мне хотелось так сильно, что я едва не обогнал хозяина дома на пути к столовой.

— Вот, прошу любить и жаловать, наш спаситель, внук моего старинного приятеля, Максим Большов, собственной персоной. — едва мы вошли в зал, объявил Шереметьев.

Стол был накрыт, но никто не садился. Ближе к окну стояли две женщины средних лет, но ещё достаточно моложавые. Обе в платьях до полу, на шеях бриллианты как на выставке, пальцы унизаны перстнями, лица накрашены так, что, кажется, тронь — штукатурка посыплется.

Справа от входа Алексей, уже не такой страшный — подлечили, но всё ещё со следами побоев на лице. Костюм на нём свободный, видимо чтобы не давил на синяки, не улыбается и молчит, значит зубы тоже пока в процессе.

Кроме него ещё какой-то мужчина, мне он не знаком, но держится независимо, смотрит уверенно, с прищуром. Роста среднего, широк в плечах, я бы даже сказал массивен, кареглазый, темноволосый, лицо с явно проступающими восточными чертами. Я подумал сначала что это сын главы семейства, но внешне он был полная противоположность как старшему Шереметьеву, так и Алексею.

У стены стояли четыре девушки разного возраста, одну из которых я знал, правда сейчас она была одета.

— Вот, позволь представить, — потянул меня в сторону двух дам у окна Шереметьев. — Моя супруга, Анна Николаевна.

Женщина кокетливо улыбнулась и чуть кивнула.

— Мадам. — поклонился я.

— А это вдова моего младшего брата, мать Алексея, Ирина Васильевна.

— Мадам. — ещё раз поклонился я.

В отличии от жены Шереметьева старшего, эта женщина не улыбалась. Вместо этого она пристально смотрела мне в глаза, будто рассчитывала найти в них что-то особенное. Будь она помоложе, я бы принял такой взгляд за откровенный намёк, но в данном случае о такой трактовке не шло и речи.

Представив меня дамам, глава семейства развернулся к уверенному в себе мужчине.

— Аскольд Афанасьевич Галицкий, сын моего лучшего друга, и по совместительству, жених моей старшей дочери.

Мужчина чуть склонил голову, я ответил тем же.

— Ну и мои девочки. Одну ты уже знаешь, это Ольга, как раз вот, невеста Аскольда Афонасьевича, — при взгляде на меня девушка зарделась, а я невольно пожалел что не рассмотрел её повнимательнее когда она была без одежды.

— Оксана, Олеся, Анастасия — по очереди перечислил многодетный отец.

Девушки чуть приседали и склоняли голову, а я отвечал им поклоном. Рук не целовал, не протягивали, потому как такое тут не было принято.

— Ну а Алексея ты знаешь, представлять не нужно, давайте уже пообедаем. — предложил Шереметьев.

Рассевшись по местам, мы дождались подачи первых блюд и какое-то время за столом слышно было лишь как скрипят ножи и звенит посуда. Жевали все аккуратно, поэтому не чавкали.

Какое-то очень нежное мясо, соус, несколько разных салатов, нетронутая пока никем огромная рыбина, солёные грибы, нарезка копченых и вяленых деликатесов — ассортимент блюд и так зашкаливал, но подходящие каждые несколько минут слуги, приносили и приносили что-то новенькое.

Ел я от пуза, таща в рот всё до чего дотягивался. Остальные тоже не отставали, особенно налегал жених Ольги, у меня даже сложилось такое впечатление что он стремился перегнать меня.

Я беру кусок окорока, — он берёт, я подливаю соус, — он подливает. И так во всём, чего бы я не коснулся, ему тоже надо.

Но в общем, отсутствием аппетита не страдал никто кроме Алексея. Да и он наверняка не прочь был закусить, но без зубов сделать это крайне проблематично. Я точно не знал сколько времени займёт процесс восстановления, всё зависело от характера повреждений, но даже при помощи магии, это точно не будет быстро. Алексей наверняка тоже всё понимал, и стараясь не смотреть на жующих — что было практически невозможно, медленно попивал через соломинку какую-то бесцветную жидкость.

Утолив голод, публика за столом оживилась и начался неторопливый разговор. Говорили о разном, но в основном это были какие-то общие, не касающиеся ничего серьёзного темы: типа цен, обновок, новых и старых знакомств. Честно говоря я им даже позавидовал, — эти люди вели себя так, будто не было ни войны, ни внутренних распрей, ни вчерашнего происшествия.

И уже только когда я уходил, Алексей подошёл ко мне, и прошамкав что-то вроде до свидания, сунул в руку сложенный вчетверо листок.

— Куда прикажете? — у подъезда меня ждал самодвижущийся экипаж с Шереметьевскими гербами, и лихо выглядящим возницей.

— Крепость на севере знаешь?

Возница кивнул.

— Вот туда и вези. Только поаккуратней… — приказал я, и развернул «послание».

«Никуда не выходи, сиди в крепости, я свяжусь с тобой. Будь осторожен. Это важно!» — в письме была всего одна строчка, объяснить что к чему Алексей как-то не потрудился. Или не успел, или просто не мог.

Ну что ж, я и без его напутствий путешествовать не собирался, да и осторожность — куда без неё? Тем более в такое время, когда не чужие, так свои норовят гадость сделать.

Тем временем экипаж тронулся, я убрал листок запазуху и осмотрелся.

Ни разу не пользовавшийся такого рода техникой, я не то чтобы опасался, но эта странная смесь механики и магии вызывала у меня недоверие. Если вспомнить, то нечто подобное я испытывал в начале двадцатого века, когда в массовое производство пошли автомобили. Жутко ненадёжные, они ломались и по причине и без. — То отвалится что-то, то не заведётся. Сказывалось как отсутствие нормальных дорог, так и полная автомобильная безграмотность. Начинающий шофёр мог по забывчивости не заправить машину и целый день бестолково крутить ручку кривого стартера. Или тумблер не включит какой, и так же наяривает. Много было всякого, доходило даже до такого, что вместе с автомобилем отправляли запряжённую лошадью повозку, на всякий случай.

Но здесь, конечно же всё было не так. Усевшись в шикарное кресло, первое чему я поразился — плавности хода и полной бесшумности. Экипаж, казалось, не по земле ехал, а плыл над ней, до того мягко происходило движение. Устройства аппарата я не знал, но какой-то механизм здесь несомненно имелся. Тот же привод на колеса должен быть однозначно, а если есть привод, значит должно быть то, что его крутит. Опять же подвеска несомненно магическая, механикой такой плавности хода не добиться.

И так, размышляя о устройстве технологической вершины этого мира, я незаметно уснул, и проснулся лишь когда возница сообщил что мы на месте.

— Так быстро? — мне показалось что я только что сел в кресло.

— Так дорога хорошая, да и недалеко… — одновременно с открыванием двери снизу выехала подножка.

— Удивительно… — пробормотал я, осторожно наступая на подпорку.

— Вас подождать? — учтиво склонился возница.

Естественно я отказался, хотя понимал что вполне мог оставить экипаж себе. Во всяком случае на какое-то время.