Бывшие в Драконьей Академии. Мой неверный Магистр (СИ) - Эмиль Налерма - Страница 37

- Бальтазарр-р! – пророкотал генерал, теряя терпение.

На него и так много чего навалилось. А тут еще и друг вместо того, чтобы помочь, решил постебаться.

- Всё-всё, - примирительно поднял ладони Рубиновый дракон. – Я перегнул, признаю, - издал он финальный смешок перед тем, как вновь говорить деловито, - но всё-таки, скажи, с чего ты так уверен в том, что это реально? Не верится, что такое бывает и в наши дни. Помнится, с месяц назад ты высмеивал меня за упоминание древних сказаний. А теперь что? Что изменилось?

- Я узнал то, чего не должен был, - расслабленными пассами одной руки генерал завернул их в непроницаемый полог тишины. - Это касается не одного только меня и моей пары. Тут намешано много чего секретного. И чтобы объяснить тебе всё, придется начать едва ли ни с Первородного Ящера и первого яйца!

- У меня полно времени, - предвкушающе улыбнулся друг.

Бальтазару Рэйгард доверял как самому себе. Однако раскрыть свои мысли другу и выдать государственную тайну – понятия с абсолютно разных холмов. А потому, не моргнув веком, генерал потребовал:

- Клятву крови, Азар. Тебе придется дать ее, чтобы я мог продолжить.

Лицо друга изменилось на глазах. Закаменело. Черты выровнялись, даже красноватые брови стали похожи на стрелы, вытянувшиеся в напряжении. Бальтазар наконец-то понял, насколько всё серьезно.

Он молча выпустил заостренный коготь и провел им по своей раскрытой ладони под тяжелым взглядом генерала. Сосредоточенно уставившись на алую каплю, вытекшую из тонкого разреза, Азар произнес слова ритуальной клятвы о неразглашении услышанного. И лишь после того, как, не задавая более вопросов, выполнил требование генерала, тот поделился тем, что знает.

Рэйгард говорил тихо. Судорожно выдавливая из себя слова, которые ему и самому совсем недавно казались бы абсурдом. Он говорил о Фениксах. О созданиях Вечного Пламени, что сгинули много веков назад. О тех созданиях, упоминать расу которых, было равносильно добровольной смерти.

Их уничтожили еще в последнюю эпоху войн. Во времена битв между сынами Луны и детьми Солнца.

Тогда король Фениксов поддержал Темных демонов Загранного мира, отвернувшись от своих Светлых собратьев. Результатом стала гибель целой страны Драконьего племени, расположенной в те времена за Гранью. Демоны же захватили всю Темную сторону мира себе.

А Светлые миры были поделены между Солнечными народами: Драконами Света, Василисками, Нагами и Светлыми Эльфами. Которые, разумеется, не простили Фениксам предательства. Потери были слишком велики.

И Совет детей Солнца издал страшный указ, от которого до сего дня содрогалось даже самое жестокое сердце: Фениксов приговорили к полному уничтожению.

Гнездо за гнездо. За выжигание Драконьих городов в мирах Тьмы - в мирах Света подвергли смерти весь народ Фениксов. Их преследовали многие годы, пока не убедились, что погибли все, до последнего выходца пламенного народа.

Но ослепленные местью Драконы забыли о заветах Вечного Солнца. Лишь оно могло вершить судьбу своих дочерей и сыновей. И Солнце не простило Драконам самоуправства. Они были наказаны за вырезание Фениксов, расплатившись потерей своих истинных пар.

С тех пор, как исчез последний Феникс, ни один Дракон на Свете больше не повстречал свою истинную.

- Я проник в запретное хранилище, - словно издалека доносился низкий тембр генерала, нарушившего законы, которые он был обязан защищать. - Фениксы не предавали нас. Им не оставили выбора. Светлые Эльфы сговорились с Нагами. Хотели перекроить мир. Все миры… Фениксы знали об этих кознях, но им не поверили. Вот тогда-то им и пришлось пойти к Темным. Ведь демоны – это…

- Единственная сила, что могла сдержать Светлых Эльфов, - закончил за него Бальтазар глухим голосом.

- Именно. Но это сейчас мы знаем, что Эльфы питаются магией. И не только взращенной на своих легендарных Холмах, но и чужой. Краденной.

А в древности коварным созданиям, будто сотканным из лучей самого солнца, легко удавалось обмануть окружающих своей чарующей внешностью. Прекрасные и бездушные, Эльфы покоряли всех и вся своим умопомрачительным флером. И несчастные даже не замечали, как истаяв, отдавали Светлым свою магию. А вместе с ней и жизненную силу. Глядя на Эльфов, даже самый недоверчивый циник не смог бы предположить, что перед ним сама Смерть, облаченная в обворожительную внешность.

- Сегодня, когда Светлые в открытую нападают на отдаленные города и сёла, мы более не сомневаемся, что они вытягивают магию из живого. Убивая, оставляя после себя пустые, выжженные оболочки. Империя Василисков тому ярких пример. У них почти не осталось магии из-за постоянных набегов Светлых убийц. Потому они и пришли к нам с союзом. Надеются, что вместе мы справимся. Хотя нас и самих изрядно потрепали эти постоянные битвы с почти невидимым врагом. Эльфы повсюду и в то же время - нигде. Мы не можем вычислить, когда и где они откроют следующий портал к нам. Не знаем, как много их шпионов уже притаилось у нас под чешуей. Они во сто крат коварнее и более непредсказуемы, чем Наги.

- Уничтожение Фениксов было лишь первым шагом, - слова, произнесенные осознавшим всё Бальтазаром, были пропитаны замогильным ужасом. – Эльфы подставили их, а затем избавились от мощнейших детей пламени нашими же руками! От наших союзников… Что мы наделали, Рэй?.. И ведь продолжаем же…

- И еще неизвестно, кто способствовал гибели Драконов на Темных землях, - кивнул Рэйгард. – Возможно, что Светлые и там поспособствовали умерщвлению целого народа. А у нас до сего дня на руках приказ выслеживать и убивать любого, в чьей крови обнаружится хоть капля пламени Фениксов!

- Постой, - свел Азар на переносице рыжие брови. – А причем тут твоя Эйлиз? Или?.. – невероятная догадка расширила зрачки друга.

- Я думаю, да. Она Феникс. Прочти, - протянул ему Рэйгард старинный свиток.

И, судя по сломанной печати на нем, прочитав эти записи, драконы сейчас нарушали еще пару-тройку законов империи.

- Получается… - пробормотал Бальтазар, вникая в отрывок из древнего сказания, - что нас простят и вернут нам истинных, лишь после того, как «Один из сильнейших Драконов преклонится перед чистым огнем светлейшей из Фениксов... И да не усомнится он в величие воли Солнца… В тот миг вернет Вечное Светило благословенные пары Драконам, их былую силу и огонь», так-с… - хмурился Азар всё больше. - А дальше самое интересное, вот: «И признает Дракон равную себе в дочери Фениксов»… Короче, конец нам всем, друг! – на секунду вернулись на лицо Бальтазара искрящиеся краски веселости. – Какое коварство! Поставить наиважнейшим условием твоё признание равноправия какой-то девчонки! Будущее Империи предрешено, как я понимаю, - издал он вымученный смех, не вязавшийся с мрачным выражением глаз. – Наш стойкий генерал никогда не объявит какую-то малышку равной себе… э-эх…

Но синие радужки Бальтазара, словно глубокие озера истины, были всё еще выжидающе направлены на Рэйгарда.

Что видел друг в глазах генерала неизвестно, но постепенно напряженность красивых линий его лица размылась, вылившись в облегченный выдох:

- Получается, ты готов пойти против своих же слов и принципов? – резюмировал Бальтазар свои наблюдения за безмолвными размышлениями Рэйгарда. – Ради спасения мира назовешь её парой. Даже несмотря на то, что сама Эйлиз не согласна с этим.

- Весь Свет не согласен с этим, - решительность, сквозившая в этой фразе генерала, давала надежду.

- Ты же понимаешь, что это еще непостижимее, чем назвать парой безродную человечку. Феникс! Тебе крышка, Рэй… - мрачно хмыкнул он.

- Ты не учел главного, друг, - загадочная улыбка заиграла на тонких губах генерала. – Отныне дело не в спасении одной лишь Империи. Дело в Ней. И не только из-за высохших бумаг, - кивнув он на свиток. - И даже не из-за рёва моего Дракона внутри. Эйлиз, она что-то задела во мне, понимаешь? Я будто всю жизнь ее знал. Или ждал... И я не отдам им Её. Не допущу, чтобы кто-то навредил этой чистой девочке, перевернувшей мою душу наизнанку. Лучшей стороной наружу! - улыбнулся он. - Изменившей всё. Поразительно... А ведь еще в начале нашего разговора мне виделось всё иначе. А сейчас будто всё вдруг встало на свои места! Знаешь, я так долго и так упорно старался сохранить наш мир таким, каким мы его ценим, что это превратилось в бесстрастную привычку. Мне даже думать и решать не приходилось. Из всех вариантов я бескомпромиссно выбирал Империю, жертвуя интересами любого. И тем более забывая о своих собственных.