Ранний старт 3 (СИ) - "Генрих" - Страница 34

Это хобби, выкручиваю очередной пируэт с Полиной, слушаю замечания хореографа… всё это хобби. Занимаюсь с отдачей, это помогает равномернее загрузить мозги, давая отдохнуть тем зонам, которые ответственны за занятия серьёзными науками. Всё так.

Но это хобби, способ отдохнуть от математики и физики — моей будущей профессии. И в ней я твёрдо намерен преуспеть.

— Поленька, что ты, как замёрзшая? — Хореограф Жанна ругает партнёршу. Меня — нет. Исключительно уважительно. Точно, как в той аллегории, когда нищий вдруг оказывается принцем. Раньше меня тоже не стеснялась жёстко поправлять.

— Я её щас согрею, — притираю Полинку к себе за талию. — А будет тормозить, за ухо укушу.

— А знаете, пойдём-ка мы на пару минут дух переведём, — приходит в голову ещё одна мысль. Полина явно зажимается, почему, только сейчас догадываюсь. Слишком высоко взлетаю, боится, что в тех высях ей места нет. Совершенно зря.

Садимся на скамейку. Рассказываю. И сам не могу удержаться от смеха. Да и зачем?

Рассказываю про коллизию с той гимнасточкой, её тёзкой. Как мальчишки на неё слюной исходили, а математические девчонки желчью.

— Когда сказал, что да, девочка красивая, ты видела, почти, как моя Полинка, удивились. Потребовали пруфов. Ну, показал ролик с тобой. Так они верить не хотели, хотя мы там вместе. И уже на тебя стали желчью исходить, — тут-то и ржу.

Я-то смеюсь, а Полинка оттаивает. Вовремя. Жанна машет нам рукой, хватит бездельничать.

9 мая, время 18−00.

Дворец культуры. Торжественный вечер и концерт, посвящённый празднику Победы.

— Дорогие ветераны! — Его превосходительство губернатор начинает толкать речь.

На переднем ряду стариканы и старушки, увешанные медалями. Ходят слухи, что один из них настоящий боевой ветеран. Из тех, что был призван в 1945-ом году или в конце 1944-го. Тогда с семнадцати лет призывали, то есть, он 1928-го года рождения. Девяносто пять лет мужику. Не только Германию победил, но и время.

— Вот что я хочу сказать ветеранам и всему старшему поколению. Традицию побеждать, невзирая ни на что, подхватывают ваши… уже, наверное, правнуки или даже праправнуки. Всего две недели назад прошла Всероссийская олимпиада школьников по математике. И впервые за много лет победу там одержали школьники из нашего города. Их двое, оба из 8-ой средней, самой обыкновенной школы. Но мы решили наградить всех участников сборной команды от нашей области. Они все — победители…

Красиво заворачивает. С довеском в виде гимназистов. Чую, не обошлось тут без родительской гимназической мафии. С удовольствием бы только своих наградили. Так бы и сделали, стань они победителями. Но на вершину вскарабкались мы с Пашей, так что никак нас не обойдёшь. А я ещё думал, что тут Егоршин делает? Тот как-то хитренько отмалчивался, когда мы в фойе столкнулись.

Папахен рядом сияет вовсю. Что характерно, мачеха тоже, и как ни приглядываюсь, фальши не замечаю. А чувствую её очень тонко. Хорошо чувствуем мы тех, кого любим или от души ненавидим.

Под обёрткой может оказаться подлянка. На таком действе я не смогу демонстративно отказаться от премии. Они ведь могут применить уравниловку, — выписать всем подряд по полсотне, и не жужжите, — и если закачу скандал, он будет выглядеть, как плевок в священный для всего народа праздник. Конечно, я на такое никогда не пойду. Но могу сделать по-другому. Недалеко от меня Сергей Викторович сидит и Анатолий Иванович. Математик может и отказаться, а директор вряд ли будет ерепениться, если я премию подарю школе. Не сможет отказаться и тоже из-за праздника. Только посвящённые будут знать, что этим хочу сказать. Школе пригодится, а мне такая мелочь ни к чему, примерно так. И пойдёт шушуканье по городу. Я ж скрывать не буду. Губернатору оно надо? Пойдёт на такой риск для своего имиджа? Надеюсь, нет.

— Честь вручить грамоту и денежный приз нашим юным победителям мы предоставляем ветерану войны, кавалеру многих орденов, старшему лейтенанту в отставке Молчанову Степану Демидовичу! Но так как ходить ему трудно, то вручать грамоты и призы он будет перед сценой.

Да, ходит мужик уже с трудом. Но встаёт. И в глазах ещё что-то поблёскивает. Руку жмёт относительно крепко, мы — осторожно. Нам хлопают каждый раз. И последнему мне особенно громко. Всё-таки говорят в микрофон, кто простой участник, кто призёр, а кто настоящий победитель.

Получив награды, по очереди отходим в сторонку, где расписываемся в ведомости. Ага, против моей фамилии стоит сумма двести семнадцать тысяч пятьсот рублей. Это четверть миллиона грязными до вычета налога. У Паши сумма в сто тридцать пятьсот. Значица, ему назначили премию в сто пятьдесят. У остальных сорок три пятьсот.

Понятно. Губернатор рубанул, как Македонский. Мы — не столица, потому ровно половинный уровень от московского нам в самый раз. А соглашусь!

— Куда деньги думаешь девать? — Папахен забирает мою грамоту и конверт на сохранение.

— Те десять тысяч прогуляю с друзьями, — а что тут думать? — Большую премию приберегу на учёбу в Москве.

На мои слова папахен переглядывается с Вероникой. Что-то шепчет ей на ушко, она согласно кивает. Какой-то полубезмолвный диалог между ними происходит. Мне фиолетово. И мне пора. Забраю футляр с саксофоном и уныриваю за кулисы. У меня сегодня бенефис. Ведь я ещё и бисером вышиваю, то есть, на трубе играю.

Со стороны может показаться, что нагрузка на мой юный организм чрезмерна. А вот и нет! Всё равно приходится тренироваться с трубой, и какая разница, где мне играть? Перед публикой намного лучше, зрительское внимание заставляет из штанов выпрыгивать. Самое то для настоящей тренировки. Легче, когда не сам себя заставляешь, тратя на это силы, а под действием мощного стимула работаешь.

Для ветеранов мы ещё и поём. Эдик нашу любимую «Дорогу» заряжает. Вроде нравится. Думаю так, потому что никто из ветеранов не заснул. Они по своему состоянию и на ходу могут не только заснуть, но и коня двинуть. Так что такая реакция нисколько не хуже яростных аплодисментов. Их от остальной публики хватает.

11 мая, время 10 часов утра.

Железнодорожный вокзал.

Снова вокзал, снова перед нами навороченная электричка. Только команда состоит из одного человека. Меня. С сопровождающим. Наш директор школы напросился меня, маленького несовершеннолетнего, везти на место. Обмолвился, что у него в Питере одноклассники есть, захотел навестить. Ну да, так-то его работа в том, чтобы сопровождать, а на месте-то он не нужен.

Садимся. Трубу с собой на этот раз брать ни к чему, так что багаж легче прошлого. Мои меня не провожают, привыкают потихоньку. Да и как проводишь в обычный рабочий день.

— Здорово ты маханул, Колчин, — улыбается директор, когда поезд начинает мощный разгон. — Никак не ожидал. Если ещё на международную прорвёшься… одно плохо, всерос по физике ты не вытянешь.

— В области запросто могу победить, — немного покатав эту мысль в голове, выдаю результат.

— Аппетит приходит во время еды, — смеётся директор. — Сейчас все воспримут нормально только твою победу на всеросе. Даже призёрство вызовет разочарование.

— Хм-м, честно говоря, выше призёрства даже не рассчитывал. Самому интересно, почему у меня физика тяжелее идёт?

— У любого человека есть предпочтения. Какая-то одна наука, которая идёт лучше всего, — директор впадает в краткую задумчивость, прокручивая какую-то инфу в голове. — Да. История не знает ни одного примера великого физика, который был бы одновременно великим математиком. Каждая из этих наук требует полной концентрации.

— Как в спорте, — поддакиваю. А чего тут спорить? Всё правильно.

— Поэтому я немного огорчился, когда увидел, как резко ты ушёл в математику, — заключает директор. — Сразу понял, что в физике такого же результата точно не будет. Но победа в области — совсем неплохое достижение. Для школы.