Измена. Её выбор (СИ) - Волк Саша - Страница 7

Отправляться мы должны блин завтра. Но я ведь ещё не готова, у меня через три дня маникюр, у меня чемоданы не собраны! У Глеба чемоданы не собраны!

— Нормально, — наконец-то отзываюсь я, — Все в порядке. Спасибо еще раз.

Закрываю дверь и сползаю до плинтуса.

— Глеб, солнце!

— Да, мам, — выныривает мой сынулька из своей комнаты и замирает, — Все норм, ма?

— Собирай чемодан, сына. Нам вылетать завтра.

Реакцию сына я пропускаю. Потому что мне бы свою отследить тут. Рада я или испугана к чертям собачьим? Что я вообще ощущаю сейчас, кроме жара в висках и бешенного стука сердца. Наверное все-таки страх, липкий, живой.

Оборачиваюсь наконец к Глебу — спокоен как танк. Только кивает головой. И уже по дороге к себе в комнату, напоминает как и каждый раз перед полетом:

— Самолеты падают очень редко, мам. Не бойся.

Ну да, страх летать это сейчас моя самая «большая» проблема. Почему в первый раз, тогда перед первой встречей с ним мне не было так страшно? От того ли, что был у меня обычный интерес к актеру, основанный на виденных мною работах? Или от того, что до того раза никто не обращался ко мне вот так как он? И не было этого тембра в моей голове, этих пальцев и походки, этого тепла в конце концов и этих эротичексих фантазий. И переписки с любимыми цитатами, стихами.

Достаю телефон все еще не вставая с пола. Листаю наш бесконечный диалог. Вот он прислал сонет Шекспира, вот я ответила Пушкиным. Здесь мы обсудили «Илиаду». Здесь — Чехова. Вроде как ничего личного, но вся наша переписка — как интеллектуальный турнир.

Партнер обходится учтиво, на мои реплики реагирует с холодной головой. Не подозревая, что я каждый раз, совсем уж неподобающе, мысленно его раздеваю. Такие вот дела.

Но надо отвлечься. Возвращаюсь к сборам, хотя кажется им нет конца и края и нет конца тому, что я саму себя ем.

Неожиданно пиликает телефон. Хочу, чтоб это был Крис.

«Милая», — обращается ко мне экран, —«надеюсь, что ты получила письмо. В аэропорту тебя встретят и проводят в отель. Сожалею, что не смогу сделать это лично. Сейчас я не в Лондоне, но обещаю как можно скорее вернуться».

Крис онлайн — какая редкость! — быстро пишу ему ответ.

«Том, я очень рада получить твоё письмо. Не переживай, все, я уверена, будет отлично. Буду рада увидеться, если найдется у тебя свободное время. Я все понимаю, честно».

Откладываю свой телефон в сторону.

Написать ему, кто летит вторым номером? Наверное, он в полном в праве знать. Но может он не захочет? Может у него другие планы?

Хотя, как мне давеча сказала Мила — и это наказание мне дуре, что поделилась с ней по привычке — «Трахнуть он тебя там хочет, в Лондоне. Дело твоё, конечно, но вот так доверять чужому, более того иностранному мужику, ты с ума сошла!».

На этот спич я внешне никак не отреагировала, но мыслишка эта засела глубоко. Неужели я беру Глеба как свою защиту? Нормально ли это — прикрываться сыном? Ничего не знаю.

Остервенело кидаю вещи в чемодан. Из комнаты Глеба раздаются биты Muse, сын готовится к Англии и Лондону. Легонько улыбаюсь. Нет, назло всему и всем я поеду туда. Покажу сыну столицу Объединённого Королевства. И плевать чего там хочет мой муж или Кристофер Хиддлстон!

На самом деле сборы — мысленно — не заканчиваются у меня даже на трапе самолета в аэропорту Хитроу. Весь полет — сказка. Если бы я еще могла спокойно верить в сказки.

А еще мечом висит над моей шеей замечание, точнее пометочка от Милки.

Блять!

Глеб вышагивает рядом — и я в который раз любуюсь тем, какой он у меня высокий и красивый. Сын вытягивает шею, ища наш трансфер. Не верится в личного встречающего, никак!

Я, что странно, тоже в состоянии встать на носочки. После полета! Как странно это — не собирать себя по частям после стольких часов в самолете. Крис конечно же прислал билет в бизнес-класс — и я блаженно проспала все часы до Лондона.

И теперь я свежа, как роза. И всё-равно не верю в личного встречающего. Но зря. На выходе из аэропорта маячит высоченный дядька и в руках у него табличка с моей фамилией. На русском!

Толкаю Глеба в нужном направлении, пара приветственных кивков, и вот мой чемодан и рюкзак сына уже в багажнике. А мы уже мчимся из аэропорта навстречу Лондону.

Делаю вдох выдох, а затем даю себе время отключиться и ни о чем не думать. Уже закрывая глаза слышу, как Глеб живо расспрашивает водителя про машину и присвистывает в восторге.

— Я так и знал, что это Ягуар, — возбужденно вскрикивает сынуля.

«Ягуар, блять», — мелькает где-то на границе моей дремы…

Снится мне альтернативная версия достопамятной, но нынче вымаранной из СМИ рекламы. Британский «плохой мальчик» и лучший в мире злодей с лицом Хиддлстона пытается изловит меня — красную шпионку. Погоня производится исключительно на Ягуарах. Его черный как смоль, мой алый… Гудят моторы, пыль столбом. Чувствую вибрацию под ладонями, что выныривать из дремы мне не хочется.

Но вот уже Глеб теребит меня за плечо.

— Мам, приехали.

Протираю глаза. Передо мной огромный отель. Мельком бросаю взгляд на название. Что-то жутко пафосное и дорогущее — вот и все, что я узнаю из надписи. Глеб присвистывает. Наш встречающий — водитель по совместительству — выгружает багаж.

Правда только он кидает на меня такие выразительные, подозрительные взгляды, что я уже еле сдерживаюсь, чтоб напрямую не спросить его о том, что это за херня. Но сын вновь отвлекает меня и я решаю оставить все эти взгляды на совести этого странного мужчины.

Мы поднимаемся на самый верх и я сгораю от нетерпения. Мне хочется развенчать все это, и мои сомнения, и обесценивание Егора, и вангование Милы. Хочется увидеть Криса — и вот только тогда все для себя решить.

Но от него только короткое письмо в номере, шикарном номере. Светлые, жемчужного цвета стены, темный паркет, пушистый, цвета слоновой кости ковер, массивный диван цвета шоколада и несколько акцентов модного нынче цвета «зеленый шалфей». Массивная ваза с сухостоем сбоку от дивана, изящный торшер, мягкие разномастные подушки, плед крупной вязки. И это только гостиная.

Встаю здесь как вкопанная, так что прощается и дает чаевые Глеб. Киваю сыну, подхожу к огромному окну, замираю от вида — центр Лондона. Прямо по курсу башни Тауэра, прямо под окнами зелень парка и кажется даже какие-то цветущие деревья. И это в декабре! Вот тебе и прелести островного климата! Слышала у них тут и фиалки зацветают зимой.

Чудны дела твои, Господи!

— Эта чур моя! — кричит откуда-то Глеб.

Оборачиваюсь, интуитивно нахожу спальню. И, вот честно, офегеваю. А может я такая, простая и не сильно больно требовательная? Спальня впечатляет кроватью и снова теми же тонами что и в гостиной так расположили к себе. Плюс над кроватью чудной красоты пейзаж, живые цветы на туалетном — и я не эксперт конечно — явно винтажном столике.

И меня наверное уже ничем не удивить.

Прохожу в комнату, что «зафрахтовал» Глеб. Он уже развалился на королевских размеров кровати и залипает в телефон.

— Дарья в Лондоне, — краснеет мой сынок, — Она с родителями… на каникулах здесь. Зовет в парк, тут рядом. Можно?

— Конечно можно, милый. Сейчас ей подарок к праздникам какой-нибудь сорганизуем, — откликаюсь я.

Мне и радостно — и грустно. И снова мысль — вот уйдет он жить своей жизнью. А с чем останусь я? Оглядываюсь вокруг. Что подарить девочке, какую мелочь? Ну не мыло же ей тащить из отеля? Взгляд падает на столик перед диваном. Кроме медной чаши со свежими фруктами тут стоит неприметная коробочка. Нагибаюсь, улавливая густой аромат манго.

Из коробочки? Нет. От нее идет совсем другой аромат, смутно знакомый — бергамот, согревающая будто солнце амбра, синее небо над вершинами гор… Меня ведет. Так пахнет Крис.

Именно этот его аромат так увлек меня еще в первую нашу встречу, только была я не в состоянии в анализ. Затянуло на его сверкающую орбиту. И вот теперь всплыло. А ведь он трогал этот серый бархатный картон, когда размещал этот подарок на столе. Я так и вижу, как поправляет он пудрово-розовую атласную ленточку, как улыбается, собирая лучики-морщинки вокруг кристально-голубых своих глаз. Кручу коробочку в руках — и поверить не могу, что какие-то нелепые недели отделяют меня от классной моей комнаты и что все мои трепыхания не смотря ни на что привели меня в этот город, к нему.