Прерафаэлиты. Революция в викторианском искусстве - Ципоркина Инесса Владимировна - Страница 16

– говорит соратник Галахада Персиваль, от чьего имени в «Королевских идиллиях» рассказаны подвиги единственного рыцаря, которому открылось чудо Грааля. И после этого видения сэр Галахад исчез, взятый на небо как святой, коснувшийся Грааля.

Видение Галахада вдохновляет дать обет и отправиться в долгие странствия почти всех рыцарей Круглого стола – и это обстоятельство немало способствует падению королевства Артура. Но счастье созерцать святыню стоит гибели Камелота – эта идея видна из цветовой и композиционной символики картин Россетти «Поиски Святого Грааля» (1855), «Сэр Галахад у разрушенной часовни» (1859), «Как сэр Галахад, сэр Борс и сэр Персиваль были насыщены Святым Граалем, но сестра сэра Персиваля умерла» (1864).

Данте Габриэль Россетти. Сэр Галахад в разрушенной часовне. 1857–1859

Подобно другим прерафаэлитам, Россетти придавал цвету особое значение, используя знаковые системы дорафаэлевской живописи: яркие, насыщенные тона, в первую очередь желтый и красный, цвета, создающие ощущение свечения, блеска, сияния – именно они считались в средневековом искусстве самыми торжественными и уподобленными божественной энергии; темные тона, наоборот, символизировали грех и силы зла.

Джон Рёскин относил к «священной цветовой гамме» пурпурный, алый, белый и золотой цвета. У художников средних веков он обнаружил следующие обозначения: синий цвет – тень, желтый – свет, белый – чистота, алый – божество. Те же приемы использует Россетти: сам Грааль, драпировки на заднем плане, плащи и знамена вокруг священной чаши – все выполнено в золотых и красных тонах, которые символизируют эманацию божественных сил; участки композиции, на которых изображены обычные грешники и детали земного ландшафта, выполнены в темных тонах.

Так, в картине «Сэр Галахад в разрушенной часовне» рыцарь стоит на верхней ступени лестницы, перед алтарем, освещенным свечами, над его головой – колокол, который раскачивают ангелы, а перед его лицом – сосуд со святой водой. Эта часть композиции светится золотистыми тонами, а за спиной Галахада – тьма, в которой остается весь земной мир – в ней тонет лесная чаща, яблоня, усыпанная плодами – символами греха и соблазна, равнодушно проезжающий мимо часовни путник, который не видит Святого Грааля, не слышит колокола и пения ангелов. Таким образом, происходит разделение композиции на две части: «небесную» – левую – и «земную» – правую. Это инверсия художественного приема, присущего средневековой живописи, в которой разделение проходило не по вертикали, а по горизонтали – верхний план изображения символизировал горние выси, а нижний – обыденную жизнь с ее суетностью и греховностью.

Данте Габриэль Россетти. Как сэр Галахад, сэр Борс и сэр Персиваль были насыщены Святым Граалем, но сестра сэра Персиваля умерла. 1864

Впоследствии Россетти неоднократно пользовался символикой цвета и композиции в более поздних произведениях.

Безусловно, главным достижением второго этапа прерафаэлитизма было создание образа средневековья – пусть фантастичного, но возможного во вселенной, существующей в воображении художника. Прерафаэлиты наделили «облагороженное средневековье» собственной эстетикой – не театрализованной, помпезной и бутафорной, а целостной и гармоничной.

Данте Габриэль Россетти помог появлению этого органичного, живущего по собственным законам мира, в котором огнедышащие драконы и святые отшельники, языческие амулеты и христианские реликвии соседствовали и взаимодействовали между собой, как средства, выражающие извечные конфликты между любовью и долгом, добром и злом, выбором и догмой. Значение Россетти состояло и в том, что деликатность в выражении чувств, искусное владение символикой форм, цветов, предметных обозначений для абстрактных понятий позволило ему, а вслед за ним и младшему поколению прерафаэлитов отойти от стереотипов, требующих изображения богатых одежд и драматических сюжетных моментов для вовлечения зрителя в представленное зрелище.

Какие бы веяния ни привлекали к себе прерафаэлитов и художников их круга, вопросы морали и нравственности, приниженного положения женщин и бедняков неизменно были в списке излюбленных тем. Некоторые, как художник Форд Мэдокс Браун, пытались воплотить свои идеи в аллегорических произведениях. Полотно Брауна «Труд» которое автор писал более 10 лет, представляет собой своеобразную аллегорию на идеи философа Томаса Карлейля о значении и ценности труда, о его роли в спасении души.

Предполагается, что на картине изображен момент расширения канализационной системы Лондона – это было сделано для борьбы с распространением тифа и холеры. Художник задумал соединить в одном полотне представителей всех классов викторианского общества, а также показать все виды труда – и физический, и интеллектуальный. Браун считал, что призван продемонстрировать, что современные британские рабочие могут быть таким же объектом искусства не хуже, чем итальянские лаццарони (неаполитанские бездельники-оборванцы на бесконечных зарисовках художников-академиков, посещавших Италию).

В качестве доказательства в центр композиции он поместил «Аполлона Бельведерского викторианской Англии» – молодого землекопа в полосатом головном уборе и с маргариткой в зубах (маловероятная деталь). Вокруг него располагаются представители разных сословий: такие же простые рабочие; потрепанный жизнью бродяга, не обученный честному труду, продает цветы крестовника и звездчатки, из которых состоятельные англичане делали букеты; викторианские дамы, не занимающиеся ничем, кроме благотворительности; устроившиеся в тени косари ждут пока их наймут на работу. И совсем уж на заднем плане – аристократы на своих лошадях, далекие от народа и сторонящиеся труда. Справа художник изобразил философа Томаса Карлейля и лидера христианского социалистического движения Фредерика Денисона Мориса в качестве представителей умственного труда.

Форд Мэдокс Браун. Труд. 1852–1865

На переднем плане изображена знаковая группа детей в лохмотьях, явно недавно осиротевших: девочка держит младенца, на руке которого траурная повязка – знак того, что недавно у них умерла мать. Художник наделил малыша чертами своего сына Артура, умершего во младенчестве. Пристальный взгляд ребенка устремлен прямо на зрителя. Девочка, которая держит его на руках, одета в красное бархатное платье с чужого плеча, с полураспущенной шнуровкой на спине – намек на то, что в будущем малышку ждет незавидная судьба, и ей придется зарабатывать на хлеб, торгуя собственным телом. Судьба женщины, оказавшейся без поддержки семьи, мужа, в викторианскую эпоху и правда была незавидна.

Эту же тему затрагивает картина Холмана Ханта «Пробудившийся совесть». На картине изображена куртизанка, поднимающаяся с колен мужчины в момент раскаяния.

Среди колец на руке женщины нет обручального, по всей комнате, обставленной с вульгарным вкусом нувориша, разбросаны напоминания о пустой и праздной жизни: кошка под столом терзает пойманную птицу; гобелен, со свисающими с него спутанными нитками (символ нитей жизни), не закончен; на фортепиано стоит произведение «Часто в тихую ночь» Томаса Мура, посвященное воспоминаниям о счастливом прошлом, минувшем безвозвратно.