Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович - Страница 59

— Так, короче, слухай и запоминай, правдолиз, — Меркатц наклонился к Гаспару, показывая нож. — Не суйтесь в наш район, понятно? Не лезьте не в свое дело. Людям насрать на вашу правду, у них и без правды дел хватает. Пиши о кошках или там, о птичках, ага? И передай своим, чтоб больше газетчиков здесь не шлялось. Увидим очередную газетенку — спалим к херам всю вашу халупу, усек?

— Да.

— Ну и молодец, — улыбнулся Меркатц.

Лысый прекратил давить, хоть и не убрал руку. Гаспар облегченно продохнул, глядя в телячьи глаза переростка. Обтер взмокший лоб, осторожно коснулся пальцами виска.

— А теперь плати штраф за этот, как его… вторжение на чужую территорию и уебывай, — дружелюбно и весело сказал Меркатц.

— У меня нет денег, — признался Гаспар.

— А если найду? — Меркатц взглянул на него исподлобья и улыбнулся, раскручивая на пальцах нож.

Гаспар воткнул иглу в безмятежное сознание Лысого. Пришлось заплатить дикой болью, от которой перекосило лицо, — третье вторжение в чужой мозг за день было перебором.

Лысый поморгал. Отнял руку от груди менталиста. Ему показалось это хорошей идеей. Посмотрел на нее, словно впервые увидел. Лысому захотелось ударить себя по плохой руке, которая зачем-то сделала больно хорошему господину. Голос давно забытой совести подсказывал, что так делать было нельзя. Лысый почувствовал себя очень виноватым, ему стало очень стыдно.

— Слышь, падла, выворачивай карманы! — рявкнул Меркатц, расценив молчание напряженного Гаспара за упрямство. — Ежели я их выверну, Лысый тебя так отрихтует, что ты отсюда не пойдешь, а поползешь и неделю кровью ссать будешь!..

«Совесть» подсказала, что Меркатц не должен так делать. Приказала плохой руке забрать у плохого Меркатца нож и взять плохого Меркатца за шкирку, чтобы не грубил хорошему господину. Потому что это плохо. И некрасиво. А тыкать ножом — опасно. Можно ведь в глаз попасть случайно.

— Э, Лысый, ты че творишь⁈ — взвизгнул «котелок», дергаясь схваченной за ошейник обезьянкой. — Совсем ебанулся⁈

— Хороший господин… нельзя грубить… — пробубнил Лысый, хлопая пустыми глазами на облупившуюся стену.

— Лысый, падла!

«Совесть» сказала, что нельзя слушать плохого Меркатца. Нужно слушать хорошего господина. Он же хороший — не скажет плохого.

Гаспар открыл слезящиеся от боли глаза. В висках грозило что-то лопнуть. Даже повернуть голову было страшно — ржавая пила начнет грызть тупыми зубьями череп изнутри. Но он настроил кретина на свой голос.

— Он тебя не услышит, — сказал менталист, глотая ртом воздух.

Меркатц прекратил дергаться, сдвинул съехавший котелок на затылок и испуганно вытаращился на Гаспара, опершегося о стену.

— Ты че, и впрямь колдун? — сглотнул «котелок». — А че сразу не сказал?

Гаспар поднял на него мутные злые, разраженные глаза.

— Ладно, ладно, я понял, понял хорошо! — замахал руками Меркатц. — Ты это, не сердись, давай по-хорошему разойдемся, а? Мы тебя не видели, ты нас не видел, все довольны, ну?

— Нет, — менталист сдул с носа щекочущую каплю пота.

Гаспар оттолкнулся от стены, сделал неуклюжий шаг, выхватил у Меркатца блокнот.

— Знаешь, кто ограбил ломбард?

— Да хуй я знаю! — крикнул Меркатц.

— Лысый, — менталист привалился обратно к стене, — обними его покрепче.

Кретин опустил Меркатца на землю и ловко перехватил его под грудью обеими руками, поднимая вверх. «Котелок» издал блеющий звук, выпучил глаза и вывалил язык. Ноги в клетчатых штанах затряслись.

— Хватит. Подержи его так. Кажется, — менталист шмыгнул носом, чувствуя привкус железа во рту, вытер ноздри ладонью, увидел красный след, — ты хотел что-то сказать?

— Маманей клянусь, не знаю! — продохнув, отчаянно затараторил Меркатц. — Никто не знает! Штерк взбесился, всю шушеру поднял, пообещал тыщу крон, но не помогло — до сих пор не нашли.

— Почему Штерк так взбесился из-за какого-то ломбарда?

— Да не знаю я! Может, из-за этой… любви к частному бизнесу!

— А Виго?

— А че Виго? — всплеснул руками Меркатц и поколотил кулаками по предплечьям Лысого. — Помер Виго, да и хуй с ним! Допрыгался. Еще б немного — Штерк сам бы его повесил.

— В смысле?

— В смысле ссучился конкретно, — вздохнул Меркатц, тщетно оттягивая руки приятеля от тощего пуза. — Слух ходил, что он с кем-то снюхался, деньгу кроил, постукивал вроде бы. Говорю же: допрыгался.

— В ломбарде убили двоих из его банды, — заметил Гаспар.

— Да хоть всех! Мне-то че? Я с Виго взасос не целовался, и на Швенкена мне срать с высокой колокольни. Вроде бы Виго его под крышу взял, кормился с него, не знаю. Слышь, отпусти, а? — Меркатц бросил на менталиста щенячий взгляд.

— Слышал, что произошло в 'Морском слоне?

— Слышал! — буркнул «котелок». — Я там был!

— Говори.

— Ну, прибежали мы, когда уже все кончилось. Порезал модерских какой-то тип, всех четверых, нам только трупы оставил.

— А дальше?

— А ничего, — нервно передернул плечом Меркатц. — Нехер Беделару было в наш район лезть. Ему так и сказали, когда он еще предъявы удумал кидать.

— Как он выглядел? Тот тип?

— Да помню я, что ли! — «котелок» возмущенно подрыгал ногами. — Обычный мордоворот. Вроде шрам на морде был.

— Где? Какой?

— На себе не показывают, — выпятил губы Меркатц.

— А ты сделай исключение, — болезненно содрогнулся Гаспар. — Или Лысый на тебе рисовать будет, пока не угадает.

Меркатца передернуло от ужаса.

— Ну, такой вот, — он торопливо провел ребро ладони от лба вниз по правой щеке. — Вроде бы. А, — Меркатц потряс пальцем, — еще он этот… крысолов. Да, точно!

— Крысолов? — зажмурился менталист, кривя брови.

— Ну да. Ну тот, который не так давно колдуна в блядюжнике каком-то почикал.

— Финстер? Хуго Финстер? — сразу же догадался Гаспар.

— Ага, — энергично закивал Меркатц. — Он так назвался… вроде бы. Мы отвели его к Вортрайху… хэрру Вортрайху. Сказал, знает, кто ломбард выставил и кто Виго порезал.

— И?

— И не знаю… не помню, — состроил недовольную рожу Меркатц. — К старшому нас не пустили, а крысолова увели. Мы его шмотки держали, но не помню, куда дели. Крысолов за шмотками не вернулся и вообще не выходил, а жаль, он нам бутылку должен, — расстроенно сказал «котелок». — Мы ж забились: коли знает чего полезного — с него бутылка. Стал быть, хер чего знал, — вымученно и нервно ухмыльнулся он.

Гаспар приложил трясущуюся ладонь ко лбу. Мысли ворочались с трудом.

— Почему Штерк так беспокоится, чтобы никто не расследовал ограбление и убийство Виго?

— Слышь, волшебный, че ты меня доебался? — тоскливо вздохнул Меркатц, поставив локоть на руку Лысого и уронив на ладонь тяжелую голову. — Возьми да сам Штерка и спрашивай, коль так интересно.

Гаспар выразительно посмотрел на Лысого.

— Ладно-ладно, не суетись! — Меркатц испуганно замахал руками и задрыгал ногами. — Ну это… — он задумался, собираясь с мыслями. — Бродит молва, что Штерк на ножах с остальной Большой Шестеркой. Честно, не знаю, чего они там не поделили опять. Но ходят слухи, что это все подстава, тухлый развод, чтоб Штерк сорвался и первый начал. Вот он и отлавливает всякую любопытную шваль, чтоб поменьше трепались. Но это так, херня, на улицах болтают. Как оно там в натуре — не знаю! — клятвенно заверил Меркатц.

— Верю, — Гаспар зажал ноздрю, из которой засочилась кровь. Он достал из кармана платок, зажал им нос. — Ну что ж, благодарю за сотрудничество… гражданин, — сказал он гнусаво.

— Да пожалуйста! — спаясничал Меркатц и даже попытался изобразить поклон. — Только уже отпусти, а? И это, Лысого расколдуй.

— Конечно. Лысый?

— Да?

— Пообнимай его еще минут пять. А потом сходи домой и переосмысли свою жизнь.

— Хорошо, хороший господин.

В пятом часу дня дворецкий тихо прошел в темную гостиную и доложил, что на пороге дожидается гостья. Анна Фишер только апатично кивнула, распоряжаясь впустить. Уже вторую неделю, что пошла со дня похорон Артура ван Геера, к ней почти каждый день приходили гости и гостьи. Друзья, родственники, просто знакомые, которые знали или догадывались или не знали и даже не догадывались о связи Анны и ван Геера, но считали своим долгом утешить и поддержать впавшую в черную тоску и меланхолию фрау Фишер.