Тайна ворона - Абэ Тисато - Страница 38

– Так, значит, она… – начал было тэнгу, но замолчал.

Дождь усиливался, и казалось, не закончится никогда.

Аппарат рядом с койкой Сихо мерно гудел. Стоя на коленях у ее кровати, Цубаки смотрел в лицо матери. Как он ни отводил взгляд, в глаза бросался цвет обгоревшей кожи, видневшейся между бинтами. Подавленный своей беспомощностью, он прижал ее руку к своему лбу.

– Прости.

– За что ты извиняешься? – услышал он ужасно хриплый голос.

Ямагами поднял голову, словно его кто-то дернул за ниточку: лицо девушки было так же закрыто бинтами, как и руки, но на него смотрели ясные глаза.

– Сихо!

– Со мной все хорошо.

Заметно, что она с трудом терпит боль. Но когда не получила ответа, Сихо слегка пошевелилась.

– Я не собиралась спасать дядю. Просто хотела остановить тебя.

Вот только приняла на себя молнию, которую Ямагами в гневе направил на ее обидчика.

– Так что я в порядке.

Ее голос звучал спокойно, но грудь Цубаки разрывалась от боли.

– Какой же это порядок?!

– Ты же сам понимаешь.

Она как будто улыбалась и говорила с неколебимой уверенностью.

– Ты ведь не собирался убивать моего дядю. Поэтому со мной все хорошо. Не волнуйся, я скоро поправлюсь. Так ведь?

От ее ласкового голоса лицо Цубаки исказилось.

– Прости…

– Не надо так извиняться.

Сихо прекрасно понимала, что выжила вовсе не благодаря чуду.

– Я рада.

Ее голос звучал слабо, как дыхание, его было трудно расслышать, но Цубаки старался не пропустить ни слова.

– Если бы это случилось немного раньше, ты непременно попытался бы уничтожить моего дядю. А сейчас – нет. Ты изменился. Вырос. И я очень рада.

Из глаз Цубаки потекли слезы, и он не пытался их удержать.

– Сначала я хотел его сжечь. Сразу понял, что этот человек – причина всех бед. Он мучил тебя, он мой враг. Поэтому я решил убить его, но…

– Но не убил!

Перед тем как Ямагами обрушил на врага молнию, перед его глазами блеснула улыбка Сихо. Времени подумать не было. Он лишь понял, что пришел в себя, и в тот же миг желание убивать, которое он вложил в молнию, ослабло. Хотя он еще не знал, что это спасет Сихо жизнь.

– Так почему же? Я ведь считал, что он должен умереть, и вдруг понял, что уже не могу так думать.

– Вот и хорошо. – Сихо с трудом вздохнула. – Теперь я могу не раскаиваться в том, что сама вернулась на священную землю. Поэтому позволь мне сказать тебе…

Она улыбнулась Цубаки:

– …Спасибо.

– Сихо!

С бесконечно ласковой и теплой улыбкой она снова погрузилась в сон. Ее лицо было спокойно. Цубаки знал, что она будет жить. И все же не мог вынести мысли о том, что она чуть не погибла прямо перед его глазами.

– Это я должен тебя благодарить.

Он не мог сдержать слез. Сихо была так ласкова с ним, что это казалось жестоким.

– Спасибо, Сихо.

Жрицы, которые способны привести бога в человеческий мир и разделить с этим богом душу. Те, что любят бога и любимы им, те, в ком живет частица его души, – те, кого называют Тамаёри-химэ.

– Ты даже не представляешь, сколько раз ты меня спасла! Спасибо тебе, моя Тамаёри-химэ.

И поэтому прощай.

Крыша больницы была вся в лужах. Отдельные дома и большие здания утонули в тяжелых струях дождя, будто оказавшись на дне водоема.

Когда Цубаки вышел на крышу, там у ограждения стоял белокурый юноша с собакой и смотрел вдаль. За неровным рядом домов, похожих на выстроенные цепочкой кубики, в белой дымке синели горы, их вершины терялись в тумане, и нельзя было определить, где находится Арэяма.

– Отсюда твоя гора выглядит такой крохотной. Не глупо ли запереть себя наверху и не вылезать оттуда? – Юноша обернулся, не отрывая рук от ограждения.

В полумраке ярко сверкали одни его глаза, словно скрывая огонь внутри.

– Ты с такой удалью спалил деревню – некому теперь просить о помощи, – словно пропел герой. – Ты стал настоящим злым божеством и причиняешь вред людям. Дальше сам понимаешь…

Под пронизывающим взглядом пылающих глаз юноши Цубаки задумчиво протянул:

– Вот, значит, как… Стало быть, ты пришел спасти меня?

Когда он наконец заговорил, его хриплый голос был еле слышен. Он усмехнулся, но тут позади них распахнулась дверь и на крышу выбежал ятагарасу.

– Ямагами-сама! Состояние госпожи Сихо перестало ухудшаться. Теперь все будет…

Он не успел закончить: узнал фигуру рядом и вздрогнул. Тело напряглось, но Цубаки остановил его.

– Не надо, Надзукихико.

Впервые услышав из уст бога свое имя, старейшина ятагарасу изумленно застыл.

– Он пришел, чтобы окончательно разобраться со мной. Чтобы остановить зло, которое я причиняю.

Юноша чуть улыбнулся и наклонил голову, словно ожидая продолжения. У ног Цубаки сидела непонятно откуда взявшаяся Момо. Насквозь вымокший щенок дрожал, глядя на хозяина снизу вверх влажными глазами. Цубаки присел и потрепал песика по голове.

– Я ведь уничтожал не бесполезных упрямцев. Я убивал моих драгоценных прислужников и еще более драгоценных Тамаёри-химэ. Забыв о том, как они важны для меня и как мне дороги, я бесконечно устраивал бойню – я чудовище, которому нет оправдания. И теперь наконец сумел это признать. А чудовищ, которые становятся врагами человечества, нужно уничтожать, всех без исключения.

Надзукихико ничего не сказал. Однако на его лице, обычно скупом на выражения чувств, промелькнула жалость.

Герой, наблюдая за Цубаки и Надзукихико, вздохнул:

– Значит, вот какая у меня теперь роль. Жаль.

Цубаки покачал головой:

– Нет, мне уже пора отпустить Сихо. Хватит приносить женщин в жертву.

Вспоминая лицо каждой, которая погибла из-за него, он опустил голову.

– Вот и с Саё я нехорошо поступил… Все это моя вина, – проронил он.

В это мгновение раздался душераздирающий вопль:

– Это не так!

Он в изумлении поднял глаза: среди серого пейзажа из бетона и туч возникла такая знакомая, такая родная фигурка. Женщина, которая странным образом умудрялась быть скромной, как полевой цветок, и одновременно весомой, словно крупная тяжелая лилия.

– Это ты?!

Ошибиться он не мог. Эти веснушки вокруг носа, улыбка и губы, похожие на лепестки, глаза, в которых светилась наивная любовь, – все выглядело точно так, как в его памяти.

– Саё?! – пробормотал Цубаки, не веря своим глазам, и она ахнула.

– Ты меня видишь?

– Конечно, вижу. Но откуда ты здесь?

Тамаёри-химэ, пропавшая на сто лет, взглянула на него огромными глазами, полными слез, и разрыдалась.

– Это я переубеждала твоих жриц и подговаривала их бежать со священной земли.

– Что ты такое говоришь?

Мозг отказывался понять ее слова.

Рухнув прямо в лужу, Саё завопила:

– Я хотела вернуться! Знаешь, как я охрипла, пытаясь докричаться до тебя, донести до тебя мою любовь! У меня ничего не получалось. Мое тело лежало на дне озера. В горы вернулись только чувства к тебе. Я всегда была рядом. Но до сих пор ты не замечал меня. Я могла говорить только с женщинами, которые занимали мое прежнее место.

– Так почему ты не сказала мне об этом с их помощью?! – не сдержавшись, заорал Ямагами, хоть и полностью осознавал свою вину. – Тогда я бы поверил тебе! Я ведь так хотел тебе верить!

– Я ревновала, – сквозь слезы покаялась Саё. – Думала, когда все узнаешь, ты полюбишь другую. Но ведь это я любила тебя больше всех на свете. Я была твоей лучшей Тамаёри-химэ, а тут…

Саё всхлипывала, захлебываясь слезами, и воздух вокруг них начал сгущаться, словно мутнея.

– …А тут к тебе против воли приходят женщины, которые про тебя ничего не знают, и их называют Тамаёри-химэ… Я не могла этого допустить. Они хотели сбежать, и подтолкнуть их было проще простого. Так несправедливо! Ведь только я должна стать твоей Тамаёри-химэ! – кричала она.

Из ее глаз вдруг полились не слезы, а черная грязь. Ее острый взгляд сверкал, из закушенной губы потекла кровь. Она была не обычным призраком. Страшная ненависть обратила ее душу в мстительного духа онрё.