Тихушник (СИ) - Бабин Александр - Страница 21

— Как вы узнали, что деньги нашёл я, а не кто-то другой? Если они ваши, я вам их сейчас отдам, — был его ответ.

— Деньги не наши, а чужие. Мы даже знаем, что ты знаком с одним спортсменом, — я назвал его фамилию, — и что он частенько заходил к тебе в гости на чай. Вы с ним были «друзьями», а в последнее время ты его не видел. Наверно, он уехал на отдых в тёплые страны?

— Откуда вы всё это знаете? Я вас первый раз вижу, а вы про меня… практически всё?..

— Мы даже знаем, что сейчас вышел из кабинета наш эксперт и закурил. Закурил он от радости — удалось сравнить голос гражданина, звонившего жене спортсмена, с голосом одного из директоров спортивной школы. Что интересно — фамилия, имя и отчество совпадают с твоими данными. Как это ты можешь объяснить нам, «неучёным» людям?

— Сейчас голос могут подделать в студии, такое я видел по телеку, — ответил он.

Мне кажется, у всех задержанных с поличным на месте преступления происходит что-то непонятное с мозгом. Он как будто не хочет выдавать правдивые показания и всё время мешает языку, — видимо, на это влияют потусторонние силы. Моему коллеге Геннадию с «монгольской» фамилией Шульц от услышанного «правдивого» объяснения по поводу случайно найденных денег стало плохо. Он сказал, что ему нужно срочно выйти на свежий воздух, а ещё лучше — погулять по лесу между сосен и берёз. Задержанный, услышав слово «лес», тоже попросился вместе с ним — подышать кислородом. И мы всей компанией, уже став «друзьями», выехали в лес.

Я понимаю, почему партизанам нравилось жить в лесу: энергетика в нём не та, что в городских кабинетах. Лес забирает в себя всё негативное, и человек из него выходит с чистой душой. Наш уже «друг», увидев на суку берёзы висящую верёвку с петлёй (оставленную случайно ещё «с войны партизанами») и надышавшись кислородом, как будто очнулся от летаргического сна и объяснил: человек, который выкрал нашего спортсмена, — это и есть разыскиваемый преступник. Он в содеянном преступлении раскаивается, и ему жаль, что всё так печально и трагически для него закончилось. Он и совершил убийство пропавшего спортсмена, а теперь описывал нам, как именно. К своему рассказу он добавил, что рэкетир-спортсмен сам виноват в своей смерти: мог бы предвидеть, что каждодневные наезды, требования денег за «крышу» и угрозы переломать директору все кости, если тот не станет с ним работать, могут просто зайти далеко.

Время очередного «наезда» спортсмена директор назначил на самый поздний час, когда в спортивной школе никого не будет и они с ним все вопросы решат. В своём кабинете он расстелил целлофан — якобы для очередного ремонта, — поставил стул напротив своего стола, предназначенного для спортсмена, так, чтобы тот сел спиной напротив шкафа. А в шкаф поставил одну из своих школьных мелкокалиберных спортивных винтовок, зарядив её. Из дома принёс простые детские санки — ясно, не для катания с горок, а для удобного транспортирования будущего трупа спортсмена, — и поставил их возле здания школы.

В назначенное время пришёл спортсмен. Директор предложил ему сесть на стул, подал кружку с кофе. Спортсмен, наслаждаясь кофе, расслабился. Таким простым способом директор усыпил его бдительность, а потом сказал, что готов встать под его «крышу» и «отстёгивать» определенную сумму — только нужно обговорить некоторые детали и сколько нужно будет платить денег.

Спортсмен обрадовался такому развитию событий, не заподозрив, что на самом деле затеял будущий «спонсор». Директор стал прохаживаться по кабинету, делая вид, что он устал после рабочего дня (сидя целый день в кресле): так, мол, удобнее с «гостем» разговаривать. Он спокойно подошёл к шкафу, достал винтовку, ловко прицелился прямо в голову спортсмена (тот как ни в чём не бывало пил кофе) — и произвёл роковой выстрел. «Немного мёртвые», даже спортсмены-рэкетиры, всегда падают на пол. Так и в этом случае — смерть наступила мгновенно, хотя говорят, что у «качков» со временем мозг исчезает и голова становится одной целой костью, так как мозг «качкам» больше не нужен. Чтение книг, как и многое другое — особенно интимные связи с женщинами, — для них становится пыткой. Так и в этом случае: голова, да и всё тело спортсмена, имели огромный вес, который был не под силу директору. Поэтому, помимо винтовки, у него был приготовлен ещё и топор. Не имея навыков работы с трупами (как патологоанатом) и рубщика мяса животных на рынке, он всё-таки немного знал строение тела человека ещё со школьной программы. С помощью топора отсоединил ноги от туловища спортсмена и завернул их в лежащий на полу целлофан, разделив в два пакета. В один пакет положил ноги, в другой — туловище, и по очереди вынес во двор школы. Рядом со школой находится водоём с прорубью, куда директор в два прихода отвёз части трупа. Пакеты с содержимым опустил на дно водоёма — «на хранение», — где они покоились до того момента, пока мы багром их не поймали и не вытащили на лёд. Части тела из водоёма вынимать — занятие не из приятных, но такая у нас работа, да и следственные действия никто не отменял. Я задал ему вопрос: что подтолкнуло его вымогать деньги у жены спортсмена? Он ответил — корысть и зависть. Спортсмен имел хорошую машину и деньги, не воспользоваться таким случаем — значило остаться дураком, вот убийца и придумал историю с похищением. Как всегда, во всём виноваты деньги — это они туманят мозг даже директорам спортивных школ, хотя на такие должности, казалось бы, должны назначаться адекватные люди.

Видно, занятие профессиональным спортом негативно влияет на душевное состояние человека — как в этом случае с уже покойным спортсменом. И снова, как поётся в песне Высоцкого, «пришёл тягач и там был врач…». От судьбы не уйдёшь. Так и в этом случае. Срок ему судья дал небольшой — ведь человек он интеллигентный, успеет за это время осознать, насколько и почему плох такой способ заработка денег. Думаю, вернувшись из тюрьмы, он станет нормальным человеком — не того он замеса, так в жизни получилось. В жизни есть полоса белая, а есть чёрная. А мы, оперá, на него не в обиде: всё познаётся в сравнении.

После «отдыха» по поимке вымогателя руководство могло бы и дать нам пару деньков отдохнуть. Но в их понимании побывать на свежем воздухе в районном центре — это и есть отдых для нас, а в областном центре нужно работать. А работы за это время поднакопилось — шахтёрской лопатой и то не перелопатить. Вал преступности захлестнул город: раньше были банды в два-три человека, теперь появились бригады. Причём не те, что в совхозах и колхозах, а другие, и на руках у них не вилы и лопаты, а оружие для «стрижки шерсти» у «овец». Даже слова «стричь овцу» стали иметь другое значение — «брать» подряд всех, кто имеет возможность зарабатывать честно или нечестно, под свою «крышу», и обирать их. Слово «крыша» в период ельцинского правления приобрело доминирующее значение и часто употреблялось в лексиконе гражданина страны. Некоторые вступали в «бригады» добровольно, другие — под нажимом «бригадных» работников, чтобы как-то узаконить свое существование на просторах рыночной экономики. Не прошло и какой-то пары-тройки лет, как уже был создан реестр. Он был известен всем уважающим в криминальном мире жуликам, ну и, разумеется, нам, — правда, с отставанием. Не каждый уважающий себя коммерсант мог в открытую сказать — мол, нахожусь под «крышей» преступного авторитета по кличке «Обоссанный», стесняясь своего уже потерянного мужского достоинства. А кличек появилось в городе столько — кинологи в спецприёмнике для собак и то позавидовали бы.

Много сотрудников стало увольняться из органов внутренних дел и ФСБ — на нищенскую зарплату прожить всей семьёй было невозможно, да и выдавалась она с опозданием: раз в два, а то и три месяца. Кто открыл свой бизнес, а кто продолжил служить во вновь созданных структурах на просторах нашего государства — таможне, судебных приставах, МЧС и многих ещё непонятных на тот момент органах. Открылись охранные организации, которые стали набирать в свои ряды всех подряд, не проверяя их биографию — как людей с криминальным прошлым, так и тех, кто в прошлом носил на плечах погоны. Среди них стали возникать конфликты из-за дележа коммерческих структур — ведь охрана последних стоила немалых денег, — а перевозка грузов по дорогам нашей страны стала напоминать сплошное минное поле. Водителю доехать до определенного места, пусть и без товара и без сотрудника охраны — значило не быть живым. «Дорожные криминальные бригады», контролирующие данный участок дороги, остановят транспорт, перегородив дорогу (или ещё проще — на автостоянке предложат свои «услуги»). В лучшем случае — попросят дать денег «взаймы» за проезд якобы по «их» территории. В худшем — заберут товар и отнимут машину. А если кто-то из водителей вообразит себя Шварценеггером или Брюсом Ли и не согласится с их предложением — может закончить своё путешествие «немного мёртвым», или оказаться с переломанными костями на больничной койке.