Пропавшее достоинство (СИ) - "Blackmourne" - Страница 8

В ответ на вопросительно поднятую бровь, ведьма продолжила

— Он взывает к примитивным, первобытным желаниям. Ты мужчина, а я женщина, потому и воздействие он оказывает на нас разное. Сотри ухмылку, или окачу водой из чайника! Так или иначе, я могу его подавить, но на пути к Сердцу Леса живут стражи. Люди и нелюди которых он изменил слишком давно для того чтобы их можно было спасти…

— Дай догадаюсь, ты хочешь чтобы я защищал тебя от них на пути к Сердцу? Ты это имела в виду когда говорила о плате? — спросил барон отставив кружку с отваром в сторону.

— Ты показал высокую стойкость зову, но я не уверена что этого будет достаточно. Я не смогу тебя защитить полностью, понимаешь? И кроме того, стражи очень опасны. Просить тебя о таком, будет равнозначно просить тебя отдать жизнь, которую я спасла. Я дам тебе выбор мальчик. И совет. Не дай моим желаниям сбить тебя с толку, лучше уходи как только вернешь силы. Еще пара десятков лет и я сама смогу найти способ забрать артефакт.

Ланн задумался. Чувство самосохранения в нем боролось с желанием довести дело до конца, отомстить Сердцу Чащи, а кроме того впечатлить эту женщину. Ведьма завораживала его, вызывала те чувства что он прежде не испытывал ни к одной из своих бывших возлюбленных. Оттого становилась гораздо более ценной добычей. Приняв решение, барон твердо взглянул в изумрудные глаза девушки напротив

— К этой мерзости в Чаще у меня личное. Я ненавижу когда меня пытаются изменить против моей воли. А кроме того, Зеленоглазка, я не хочу чтобы ты состарилась пытаясь добраться до этого артефакта. Он ведь для тебя важен? Так что я тебе помогу. Но с одним условием.

— Да? И каким-же? Мальчик, хорошенько подумай над тем что ты скажешь дальше. Ставки очень высоки, я ведь могу это твое условие и принять… — нехорошо усмехнувшись ведьма наклонилась вперед, так что ее полные груди уперлась в стол. Ланн сглотнул, пытаясь поднять от них взгляд и наткнулся на ее ехидную ухмылку.

— Прежде чем мы пойдем к Сердцу Леса, ты назовешь мне свое имя, а я тебе назову свое. Если я собираюсь ставить свою жизнь на кон ради того чтобы тебе помочь, я хочу чтобы мы были товарищами по оружию, а не случайными незнакомцами, Зеленоглазка. — ухмылка ведьмы стала еще более нехорошей. Прищурившись, она медленно ответила, как будто чеканя каждое слово

— Белый, ты сам себя закапываешь все глубже и глубже. Что ты будешь делать с моим именем? Ты ничего не сможешь от него получить. А вот я узнав твое стану способна на многое…

— Прекрати играть в злодейку, тебе это не идет. Это вопрос доверия, Зеленоглазка. Признайся, ты ведь тоже боишься. Вот и мне страшно. Доверять кому-то всегда страшно. Ты права, я понятия не имею, кто ты такая и на что способна. Но если уж наши жизни связаны, пусть и ненадолго, я хочу тебе доверять. И хочу чтобы ты доверяла мне. — Изумрудные глаза напротив на мгновение расширились в удивлении. А потом откинувшись назад девушка захохотала. Она смеялась снова и снова, но в этом смехе было столько боли и одиночества, что сердце парня застыло в груди. Ланн нахмурился, он уже понимал что она откажется, когда наконец отсмеявшись, ведьма вновь посмотрела на него и смахнула с уголка глаз слезу.

— Я согласна, Белый. Чтож, ты ведешь в этом танце, тебе и начинать.

— Барон Ланнард Грейсер, повеса, неудачник и убийца. К вашим услугам, миледи! — скривившись от боли в боку, Ланн поднялся на ноги и отвесил хозяйке дома неуклюжий поклон, после чего поднял на нее глаза. Когда ведьма заговорила, дыхание парня замерло от мощи ее слов. Образ девушки который он видел, на мгновение заколебался и он увидел ее настоящую. Каштановые волосы изменились, как будто наливаясь с каждым ее словом пламенем, меняя свой цвет на огненно красный, черты лица исказились, она и до того была прекрасна, а сейчас ее красота почти вызывала боль своей идеальностью. И лишь глаза, изумрудный блеск которых так манил барона остался тем же.

— Мое имя Ульма Кроу. Я Хранительница Второй Сломанной Печати, королева забытого Харграна и всех его проклятых душ. Я принимаю твое внешнее имя барон и дарую тебе свое. — Ланн был ошеломлен открывшимся ему зрелищем. Это имя и титулы ничего ему не говорили, он даже не слышал о ней. Но чувствовал сколько потаенной боли было в каждом ее слове. Увидев его колебания и приняв их за страх, девушка грустно усмехнулась. Барон наконец-то судорожно выдохнул запертый в груди воздух и уселся на скамейку напротив нее.

— Ну имя, как имя, бывают и хуже. У меня вон знакомую крестьянку Баловалкой назвали, баловалась с ней вся деревня. И кстати… Такой ты мне нравишься еще больше! — засмеявшись собственной шутке, Ланн поймал немного обиженный взгляд девушки и замявшись почесал затылок решив сменить тему

— Да-да, не самая удачная шутка. Извини. Если честно мне это все ни о чем не говорит. Так что лучше расскажи начерта тебе этот артефакт сдался.

Покачав головой девушка ответила

— Мне он нужен для моих целей. Объяснять которые… Это сложно, Белый. И слишком долго. Как ты сказал, жизнь связала нас ненадолго, после того как я с твоей помощью получу артефакт, каждый из нас отправится своей дорогой. Так что вместо лишнего любопытства, лучше набей свой рот этими чудесными пирожками и жуй. Поверь, чем меньше ты будешь знать обо мне, тем лучше для тебя.

Закончив с едой и попрощавшись с хозяйкой дома, Ланн вернулся к себе в комнату и лежа на кровати закрыл обеими ладонями лицо на котором застыла кривая ухмылка, его буквально распирало от ощущения тревоги и злости на себя. “Черт, я настолько вжился в роль искреннего парня, что почти на самом деле начал ей сопереживать и чуть не упустил контроль над ситуацией. Не теряй голову от этих глаз, придурок. Ты еще в детстве выучил что все женщины это шлюхи которым можно верить лишь тогда, когда они ложаться под тебя. И только в этом случае ты от них получишь все что пожелаешь. Все они либо хищницы, либо жертвы. От королевы до крестьянки. Даже эта ведьма. Не забывай.” думал юный барон постепенно проваливаясь в сон.

________________

Интерлюдия 3

В мою шестнадцатую весну жизни, родовое поместье уже слабо напоминало то каким оно было десять лет назад. Отец давно разогнал большую часть слуг, сад пришел в запустение без присмотра садовника, а большую часть вопросов по управлением поместьем мне пришлось взять на себя. Малютка Сэра которой тогда едва-едва исполнилось десять лет во всю пыталась мне помогать где только можно. А отец… Отец полностью забросил все и предавался лишь разврату с многочисленными женщинами, которых он порой по настроению голыми выкидывал на улицу, да бездумному пьянству, от которого порой доходил до ручки, начиная громить мебель, в пьяном угаре выкрикивая проклятья нашей подчивавшей матери. В эти моменты мы с Сэрой старались держаться от него подальше, так как при виде сестры, так похожей на умершую мать, отец вообще терял остатки разума. В то время я был малолетним дуралеем, все еще мечтающим о странствиях. Но с каждым прожитым днем, эти мечты становились все дальше и дальше, скрываясь за серыми буднями.

Единственным светлым пятном, помимо сестры, в этой туманной дымке стала моя подруга с забавным именем Баловалка. Обычная девчонка из крестьянской семьи живущей на наших родовых землях была старше меня на два года. Взбалмошная и непоседливая, она была главным заводилой во всех играх нашего детства. У всех окрестных детей из крестьянских семей ко мне всегда было особое отношение. Они меня побаивались и считали белой вороной, так что Бала стала моим окном в мир детских игр. Но это было в прошлом. Последний год я был втайне в нее влюблен. Эти чувства, такие острые и необычные в том юном возрасте сводили меня с ума. Порой я подолгу рассматривал ее издалека, любуясь изгибами ее тела и приятными выпуклостями там где они были нужны. Это меня смущало и я не находил в себе сил признаться ей в своих чувствах. Некоторое время я вкладывал эту буйную энергию юности в свои каждодневные тренировки, которые я так и не забросил, несмотря на то что отец давно перестал обращать на что-либо кроме женщин и выпивки какое-либо внимание. Раз за разом, до исступления я порой тренировал взмахи тренировочным мечом, каждый удар усиливая Волей. Пока одежда полностью не становилась мокрой от пота, а я замечал что давным давно стемнело. Так продолжалось долгое время. пока я находясь в полном замешательстве не принял роковое решение спросить совета у отца.