Гарпунер (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 5

Собранный на скорую руку якорь, по распоряжению капитана, я креплю к одному из линей, который уходит в амортизационный отсек. Якорные клюзы мы заколотили на совесть, так что их не открыть до прихода в порт, и вот нам приходиться импровизировать. Ничего, выдержит линь, он китов держит и судно на себе таскает с ходом «полный назад» и тут нам поможет. Бивнев и Толик отправляют самодельную конструкцию за борт, боцман на лебедке начинает травить линь и тут судьба в очередной раз поворачивается к нам своей шикарной задницей. Огромная волна, возникает на пути судна и захлёстывает его полностью. Мы четверо, стоящие на баке и палубе оказываемся под водой. Все мы привязаны к леерам и только это нас спасает от того, чтобы нас не смыло за борт. Меня с силой бьёт об ограждение бака, холодная вода обжигает тело, а когда китобоец выныривает, я вижу, что и Толик и Бивнев за бортом, и только привязанные к поясам концы удерживают их от того, чтобы они не упали в бурлящее Охотское море. Я, отвязываюсь от ограждения и поскальзываясь на обледенелой палубе и стуча зубами от холода бросаюсь к ним на выручку. Толян без сознания и висит на своей страховке безвольной куклой, а Бивнев пытается зацепиться руками за скользкий леер борясь за свою жизнь.

— Руку давай! — ору я ему, обреченно понимая, что если ещё одна волна накроет нас, то скорее всего никакая страховка им не поможет, а я вообще сейчас беззащитен перед стихией — Бивнев мать твою! Шевелись Димон, якорь тебе в задницу! Быстрее!

Поймав руку моего недруга, я напрягаю все свои силы и с трудом втаскиваю его на бак. Бивнев дрожит, у него рассечена бровь и кровь заливает лицо, но он помогает мне вытащить Толяна. Ашуров с виду абсолютно цел и дышит, но до сих пор без сознания и вдруг наше судно вздрагивает и застывает без движения. Что за чёрт?! Неужели механики остановили машину из-за того, что кончился уголь? Они ведь говорили, что ещё на час точно хватит! Как же не вовремя, мы не успели поставить якорь! А кстати, где якорь?

— Димка! Где чертов якорь?! — ору я Бивневу, когда мы вдвоём тащим Толяна в надстройку.

— Звезда якорю Витёк! Разбился о борт! Линь под корпус ушёл! — кричит мне в ответ Бивнев.

И тут я понимаю, что же произошло. Нам конец! Плавучий якорь, с закрепленным к нему линем, пошел под корпус судна, в результате линь намотался на гребной вал и винт. Произошло заклинивание! Мы без хода и без якоря!

Мы пережили ночь только благодаря Деду, который почти падая с ног от усталости, всё же непостижимым простым смертным образом, умудрялся управлять застывшим без хода судном. Линь намертво заклинил вал, никакими действиями не удавалось провернуть его ни на передний ход, ни на задний.

Только к утру немного распогодилось, штормовым морем, наше неуправляемое судно снова снесло к Курильской гряде и в предрассветных сумерках на горизонте появился остров, покрытый туманом. Очередной японский остров… Экарма — остров северной группы Большой гряды Курильских островов, на котором расположен вулкан. Площадь острова около тридцати двух квадратных километров, в западной части над водой нависает вулкан Экарма высотой более тысячи метров. Из кратера то и дело вырываются клубы пара. Остров необитаем. Отсутствие питьевой воды делает его крайне непригодным для проживания.

— Спускаем шлюпки — командует измотанный бессонной ночью капитан — все кроме рулевого, на вёсла!

На «Энтузиасте» две шлюпки и с помощью них мы буксируем китобойца к земле. За рулевых на одной из шлюпок бледный Толян Ашуров, который ещё толком не отошёл от удара о борт судна, а на втором старпом, мы гребём изо всех сил, пытаясь справиться с течением и волнами. Иногда мне кажется, что мы стоим на месте, земля не приближается к нам ни на метр, но всё же гребём, пытаясь спасти китобойца, который сам за эти два дня ни раз спасал наши жизни. Долг платежом красен, и мы все готовы отдать его «Энтузиасту» и даже переплатить сверху. Море, хоть и успокоилось немного, но всё же штормит, и через низкие борта время от времени волны захлёстывают шлюпки, отвлекая одного из нас на вычерпывание воды.

Только через четыре часа адского труда, нам удалось отбуксировать тяжёлый китобоец в маленький залив, открытый с одной из сторон ветру и волнам, но всё же дающий хоть какую-то защиту.

Посовещавшись, стармех и капитан принимают решение садить китобойца кормой на грунт во время прилива и ремонтом заняться, когда будет отлив. Дно в нашем заливе каменистое и надо быть очень аккуратным, чтобы не пропороть днище. По графику отливов и приливов, который есть у нашего штурмана, первый прилив начнётся ночью, ровно в двадцать четыре часа, а максимальная точка отлива придётся на восемь утра, уровень воды понизится на полтора метра. Хотя этого и недостаточно, но если судно будет сидеть на мели только кормой, то добраться до винта и пробоины уже можно попытаться.

У нас на китобойце есть легкий водолазный костюм, так называемая трёхболтовка, в боцманской кладовой. Он попал на судно, ещё во время ремонтных работ по замене винта и по идее, должен был быть сдан на «Алеут», но про него все забыли или наш боцман «специально его забыл». Как бы то не было, но наличие водолазного снаряжения должно было существенно облегчить нам работу. Доставили костюм на корму, проверили. Внешне он выглядел нормально и, по мнению старшего механика, знакомого с такими костюмами, был в рабочем состоянии. Он же и предложил свои услуги — спуститься в костюме в воду и обрезать намотанный линь, освободив таким образом винт и вал.

Посадка судна на мель заняла почти три часа. На шлюпке завели конец на берег острова и накрепко привязали его к скале, а затем лебедкой, очень аккуратно подтащили корму китобойца как можно ближе к отмели, до тех пор, пока винт не коснулся дна. В носовой части пришлось освобождать якорный клюз от бетона и так же, шлюпкой, установить якорь как оттяжку впереди судна. Якорь должен был послужить и для удержания судна на ровном киле во время отлива и для того, чтобы в последующем стащить китобоец с мели.

До отлива мы не сидели без дела. Сварщик, в которого переквалифицировался один из механиков, заваривал пробоины в надстройках и бортах, а мы сбивали лёд, которым обросло наше судно.

— Как думаешь, получиться у старшого? — спрашивает меня Толян, который с трудом ворочает ломом на баке. Он явно ещё не здоров, но сидеть в тёплом кубрике отказался, говорит, что на воздухе ему легче. Во время той роковой волны, которая чуть не погубила нас и разбила плавучий якорь, он хоть и сильно ударился, но сознание потерял, наверное, от шока при перепаде температур, по крайней мере с головой у него всё в порядке, травм не обнаружено или просто мозгов у него нет, что скорее всего ближе к истине.

— А чего не получиться? Получится конечно. Другое дело, что всё это бесполезно, угля то всё равно нет. Починимся, а из залива выйти скорее всего не сможем. Разве что опять на шлюпках погребём. Или кита нужно ручного, который нас катать на себе будет в нужную нам сторону — отвечаю я, сбивая топором наледь с лееров.

— А что, китов можно приручить? — удивляется Толян.

— Конечно. Касатки вполне поддаться приручению, они тоже киты и они очень умные, причем несмотря на то, что нам говорит наш великий профессор морской биологии, на людей, специально не нападают, мозгов у них побольше, чем даже у нашего капитана, а про тебя я совсем молчу — усмехнулся я.

— Ты Витька хоть и нормальный мужик и меня от смерти спас, но базар фильтруй! Достал! Чего я тебе сделал, что ты меня всё время чипляешь?! — возмущается Толян, впрочем, без особого азарта.

— Расслабился ты Толян, а мне, заметь, никто жрать так и не носит, и портянки не стирает, несмотря на то, что я гарпунёр, так что терпи, мне скучно, а кроме тебя у меня подчинённых нету. Я блин самодур и тиран! Можешь пойти и настучать на меня начальству — смеюсь я, что-то после пережитой опасности и счастливого избавления от смерти меня прёт.