Президентский марафон - Ельцин Борис Николаевич - Страница 7
- Предыдущая
- 7/90
- Следующая
Политологи назвали потом итоги голосования «отложенным выбором», то есть люди проголосовали против резких перемен, против поворота назад, против передела и смены элит. Но я все-таки в этом словосочетании делаю акцент на втором слове. Это был их сознательный выбор — пусть все остаётся как есть до 2000 года.
В принципе, это была нормальная предвыборная работа. В предвыборном штабе шли встречи со всеми влиятельными группами общества. Хотите выжить? Помогайте. Хотите продолжать заниматься банковской деятельностью? Помогайте. Хотите иметь свободу слова, частные телеканалы? Помогайте. Хотите свободу творчества, свободу от цензуры и от красной идеологии в культуре? Помогайте. Хотите заниматься своим шоу-бизнесом? Помогайте.
Увидев, какая мощная молодая команда работает на Ельцина, киты бизнеса потянулись в наш предвыборный штаб. Они «вложились»: кто организационно, кто интеллектуально, а кто и финансами.
Кто мешал Зюганову предложить тем же самым группам влияния свои гарантии, свои условия? Никто. Он решил, что средний класс и интеллигенция ничего не определяют — их слишком мало, — и поставил на обездоленных и недовольных, на безработных в регионах с кризисной экономикой, на жителей села. И просчитался! Даже в этих регионах нашлись социальные слои, которые не захотели расставаться с пусть маленьким, но уже нажитым добром, с образом жизни, с новыми возможностями — куда-то съездить, что-то увидеть, скопить денег на квартиру. Я не социолог, но абсолютно уверен, что именно эти скромные люди (класс «челноков», как их тогда называли) качнули маятник в мою сторону.
Таня вошла в работу штаба незаметно. Даже я, отец, вроде должен все замечать, и то не сразу обратил внимание, как все неуловимо и тонко изменилось. Таня просто рассказывала мне о заседаниях штаба, кто что сказал, какие были позиции, и я начинал совершенно неожиданно видеть целостную объёмную картинку… При этом видел даже то, чего, возможно, не видел никто из этих молодых ребят. Своё личное мнение она, как правило, оставляла при себе. Это наше негласное правило Таня практически никогда не нарушала. Но если вдруг пыталась: "Папа, но я все-таки думаю… " — я старался разговор увести в сторону. Главным условием её работы было одно: она — мой помощник. И не пытается, пользуясь положением дочери, что-то мне навязать.
Постепенно я начал понимать, что стратегия, предложенная аналитической группой, — это моя стратегия, это нормальная тяжёлая предвыборная работа и только так и можно победить.
Кстати, после выборов все самое ценное, все лучшее, что было наработано во время предвыборной кампании, мы постарались включить в каждодневную жизнь президента. Отсюда пошли радиообращения президента к россиянам, отсюда постоянный анализ общественного мнения, измерение политической температуры общества. Именно из этого совершенно нового подхода к работе Администрации Президента в конце концов родилась наша победа на парламентских выборах 1999 года и на президентских выборах 2000-го.
Я поставил задачу сделать из Администрации Президента настоящий интеллектуальный штаб. Самые сильные аналитики в стране должны работать на президента, на власть, а значит, на будущее страны. Приглашать их на любые должности. Не хотят идти в чиновники — не страшно, пусть работают в качестве советников, просто участников постоянных совещаний. В любом качестве они должны быть востребованы.
Именно тогда, летом 96-го года, я поставил своему штабу, своей администрации главную задачу. Преемственность власти. Преемственность власти через выборы. Задача эта — историческая, не имеющая прецедентов ни в новейшей, ни в прошлой истории России. В 2000 году президентом России должен стать человек, который продолжит демократические реформы в стране, который не повернёт назад, к тоталитарной системе, который обеспечит движение России вперёд, в цивилизованное сообщество.
Так, без лицемерия и жёстко, была поставлена задача команде, которая пришла на работу в Кремль летом 1996-го. До выборов 2000-го оставалось четыре года.
Снова возвращаюсь в предвыборный год.
… Коржаков проглядел опасность. Он был уверен, что сумеет «съесть» Чубайса. На Таню просто не обратил внимания. А когда обратил, попытался выжить её из штаба. Пошли разговоры: а почему, мол, она ходит сюда как на работу? Ей что, зарплату платят?
Начальник службы безопасности запретил Тане появляться в Кремле в брюках. Чего он добивался? Наверное, надеялся, что она вспыхнет, обидится, побежит жаловаться. А я не выношу ничего подобного. Но Таня отреагировала с юмором, в брюках ходить продолжала. В другой раз Коржаков продержал её три часа в приёмной.
Наконец, атмосфера слухов: мол, Таня заняла неподобающее ей помещение в Кремле (все это оказалось враньём) — меня вывела все-таки из себя. Я позвонил Коржакову: хорошо, не пускайте её больше в Кремль. Александр Васильевич вызвал её, заговорил ласково: "Таня, я, как старый друг семьи, не пускать тебя в Кремль, конечно, не могу. Но ты учти — сплетни ведь будут продолжаться… "
Он хорошо знал наши семейные отношения, нашу, ельцинскую, натуру… Но на Таню это все не подействовало. Математический склад ума и твёрдый характер легко и просто подсказали ей выход из этой душной, нетерпимой обстановки давления и мелочных уколов. Не замечать этого. Цель — важнее.
Коржаков с Барсуковым и Сосковцом реагировали на работу аналитической группы, социологов, телевизионщиков, то есть своих «конкурентов», довольно своеобразно. Старались с ними не общаться совсем. Запирались и никого не хотели видеть. О чем говорили между собой — не знаю.
Между тем приближался первый тур выборов.
Практически каждая предвыборная поездка превращалась в повод для моей отцовской гордости. Таня работала как вол, могла спать по три часа, проявляла немыслимое упорство в достижении результата. Могла переписывать вместе со спичрайтерами тексты выступлений десятки раз, десятки раз прорабатывать сценарии встреч или концертов. Я никогда не забуду, как готовился текст одного из моих обращений, посвящённых 9 Мая. Таня подключила к работе практически всех знакомых журналистов, писателей. По иронии судьбы в основу окончательного текста был положен вариант, написанный чуть ли не самым жёстким оппонентом президента Ельцина — журналистом Александром Минкиным. Обращение получилось чрезвычайно человечным и трогательным.
Я постепенно увидел, какой Таня невероятно работоспособный человек.
И ещё — верный, преданный. И отцу, и своим друзьям.
Всю предвыборную команду я твёрдо настраивал на победу только в первом туре. Когда мне пытались приносить планы поездок, выступлений после 16 июня, связанных со вторым туром голосования, я все это возвращал без рассмотрения. «Если кто-то думает о втором туре, может отдыхать! Второго тура не будет», — повторял я. Кто-то, наверное, думал, что я не до конца понимаю, какова реальная ситуация. Ничего подобного! Мне важно было передать весь свой заряд энергии, весь свой настрой тем, кто работал в моем штабе. Надо выложиться полностью, до конца — тогда будет результат.
Первый тур. Итоги: я — на первом месте, Зюганов, с небольшим отрывом, — на втором, Лебедь — на третьем. Во второй тур выходят Ельцин и Зюганов.
Уже 17 июня, в семь утра, я собрал аналитическую группу в Кремле. Войдя в кабинет, увидел, что все напряжённо ждут, что я скажу. Буду раздражён, расстроен? Брошу что-то резкое?.. Посмотрел на них, улыбнулся: «Ну что, работа неплохая. Докладывайте план наших действий на второй тур. Будем побеждать».
Накануне второго тура президентских выборов Коржаков решил нанести свой ответный удар. 19 июня, в семнадцать часов, на проходной Белого дома служба безопасности президента задержала двух членов предвыборного штаба. Их обвинили в хищении денег. Коржаков давно искал повод для скандала. И наконец нашёл.
В восемь утра 20 июня я назначил встречу Коржакову и Барсукову, руководителю ФСБ. В девять утра — встречу с Черномырдиным. Затем — с Чубайсом.
- Предыдущая
- 7/90
- Следующая
