Андреевский флаг (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 40

Понятно, что «старую деву», страшную обликом бесприданницу, никто в жены и брать не собирался, тут столько не выпьешь, сиди она даже на сундуке золота. Но к ее советам порой прислушивались, так как девица была «книжницей», получила превосходное образование, очень много читала, и, зная полудюжину языков, бодро изучала седьмой, начала еще полтора года тому назад в Трапезунде — русский, сделав в нем поразительные успехи. Потрясающие лингвистические способности.

И первый же разговор с ней настолько увлек Павла, что он на какое-то время забыл о ее облике, смотря только в серые, доброжелательные и умные глаза. Но за месяц он настолько привык к беседам с ней, что почувствовал себя взбодренным, будто двадцать прожитых лет с плеч скинул. К тому же у них оказалось много общих увлечений, даже если начать пальцы загибать, то двух рук не хватит — образование потрясающее.

Тут и медицина с лекарственными травами, причем девчонка разбиралась в ядах и противоядиях, в которых сам Павел разбирался плохо. И хирургией занималась, раны могла зашить и крови не боялась. Но когда Павел рассказал ей о «кесаревом сечении», и как можно заметно снизить детскую смертность — сидела потрясенная, а потом порывисто поцеловала ему руку и убежала — а он долго сидел потрясенный и курил.

Однако Василиса стала сама ему тут учителем, как и в греческом языке. Беседовали еще по-немецки, вернее, девчонка говорила на готском языке, но они друг друга понимали. Политика, история, культура — было о чем с ней поговорить, причем у девчонки знания были отнюдь не поверхностные. Так что проходил один зимний день за другим, и Павел уже без встреч с ней не мог обходиться, буквально дышал ими.

И как обычно водится, взаимную симпатию увидели другие, и юная базилисса, находясь в «интересном положении, нашептала своему царственному мужу о взаимной любви его мастера и ее советницы и толмача. А Петр, хмыкнув при виде «избранницы, попытался его отговорить от выбора, но Павел настоял на своем и теперь был по-настоящему счастлив. Ведь он не только влюбился в девчонку, хотя раньше считал, что такое в его возрасте возможно. Про любовь в мире сказано много, но каждый раз она принимает разные формы, и возраст тут не помеха — ведь они оказались не только супругами, но больше друзьями и единомышленниками…

— Я орден для верных жен и помощниц учредил, по примеру, о котором твой муж мне часто говорил. И орден этот в честь святой Софии, «мудрости», имеет две степени — большого креста со звездой и лентой, и малого. И драгоценными камнями щедро украшены. Ты его ведь на моей супруге его видела в прошлом месяце, когда сию награду я ей вручил. Понравился?

Василиса только головой закивала на слова императора — еще бы ей не знать. Но это была пока единственная награда, сама первая — других крестов просто не успели сделать, а малый крест, как знал Павел, существовал только на рисунке. И сообразил куда «герр Питер» клонит.

И правильно понял, когда Петр супругу крепко обнял и еще раз расцеловал. И громко произнес:

— Малый крест мастера сейчас доделывают — и ты будешь первой кавалерственной дамой! И быть тебе везде рядом с моей царственной супругой, как мастер, твой муж при мне, постоянно! И как только все эти книги ты напишешь на языках народов, что моими подданными является, большой крест будет твой — обещаю! А пока иди — ужинать у вас буду — а мы с мужем твоим сейчас работой займемся!

Супруга поклонилась, поцеловала царственную длань и вышла. Император любил приходить в мастерскую, и тут часто с ними беседовал. Так как Василиса любила не только смотреть, как муж работает, но и помогала ему, пытаясь разобраться в механизмах. И прыгала от радости как ребенок, когда у нее получалось. Да и сама вносила новшества — по крайней мере, сейчас все работники были в нормальных «спецовках».

— Умница, побольше бы таких, — произнес Петр, и тут же спросил. — Челобитную сама писала, или ты ей помогал, больно складно написано?

— Сама, — рассмеялся Павел, — мне порой кажется, что знает она больше, чем мне представляется.

— Таких тут много, ромеи образованный народ. Вот только от «великого ума» своего империю потеряли, вернее прос..ли, — Петр ощерился, и Павел его прекрасно понимал, за два с лишним года насмотревшись на нравы. И тихо радовался, что кровавые уроки, данные османами византийцам, последние все же усвоили, но поздно. Но решил немедленно расставить, как говорится, все точки над «И»:

— А еще у них тут «милая привычка» императоров убивать, тебе, «герр Питер» держать ухо востро надо. Нам еще повезло, что мы попали в последние дни существования не самой империи, а ее осколков. А ведь они даже перед неизбежной гибелью продолжали склоки.

— Привыкли императоров выбирать, а если не по нраву, то режут или убивают, — щека у Петра задергалась. — Князь-кесарь уже бросил в поруб таких — приходом нашим недовольны. Казначей «Давидки» вообще подсылом османским оказался, султану обо всем весточки посылал.

— Дави их немедленно, чтоб ноженьками своими сучили, сторонники старины. Они погубят дело, крамольники. Сейчас твоя власть прочно держится — желание освобождения православных земель поддерживается всеми, от патриарха и архонтов, то последних водоносов. Когда идея «реконкисты» займет умы твоих подданных, то все религиозные диспуты уйдут на второй план. Это сильнейший объединяющий фактор, сам знаешь, что при патриархе Никоне в Москве случилось. А тут даже сейчас они спорить меж собой продолжают, хотя на краю пропасти стоят.

— Да знаю все это, — ощерился царь, отмахнувшись рукою, словно беса отгонял. И криво улыбнулся:

— По тому и русский язык ввожу — он их умы сейчас занимает. А «потешные» им разум в порядок приводят, чтобы преторианцами себе не возомнили. Но служат вроде верно, с рвением, и послушанием.

— Победы нужны, Петр Алексеевич — положение наше значительно упрочится, и твоя династия станет главной, благо Анна твоя беременная. Вот только воевать сейчас нельзя, надо оттянуть войну с османами на несколько лет, нам время нужно. Зато потом необходимо брать Константинополь — у кого столица, тот и правитель. А турки сейчас будут греческое население давить, им армию кормить надо, и флот строить — и восстание будет обеспечено, и прихода наших войск будут ожидать с нетерпением…

Крепостные стены Константинополя. современное состояние.

— Хорошие корабли построили, «герр шкипер», мореходные и отлично вооруженные. Им сейчас просто противников нет, а галеоны только через столетие появятся. Если только эти корабли образцом для всех европейских стран не станут, — Корнелий Иванович посмотрел на «города», что стояли в Ахтиарской бухте, вернувшись из похода к берегам Понта в этот солнечный майский день 1464 года от Рождества Христова.

Флагманский «Севастополь» и «Мариуполь», названные так в честь основанных императором городов, производили впечатление своими размерами — они были куда больше тех «варварийских» кораблей и баркалонов, что были построены в Воронеже, и пришли сюда совсем из «иного» времени, отстоящего более чем на два века. Настоящие боевые корабли, по типу тех, что строили на верфях английского Адмиралтейства. И хоть необычно, но достаточно мощно вооруженные суда с полным парусным оснащением. Не было нужды уменьшать на них осадку, памятуя об азовском мелководье, да и в размерах ограничивать — Ахтиарская бухта была лучшей на всем Черном море, и подходила для самых больших кораблей, если их удастся построить на севастопольских верфях.

Вооружение из 72-х 20-ти фунтовых или иначе полупудовых орудий впечатляло — внизу, на закрытой батарейной палубе-гондеке стояло пара дюжин единорогов, а с ними и на опердеке вдвое большее количество карронад, включая также и те пары пушек, что по носу и корме обеспечивали «погонный огонь». Эти достаточно легкие, убийственные для любого вражеского корабля небольшие, но крупнокалиберные орудия, произвели на всех моряков эскадры, что иноземцев, что русских, потрясающее впечатление. Скорострельность пушек на скользящих лафетах впечатляла, огневая мощь тоже на должном уровне, а малая дальность стрельбы на сотню саженей не имела никакой роли — все равно у противника, причем во всем мире, нормальных пушек не имелось, а те, что были, большой угрозы не представляли.