Страж (СИ) - Соболянская Елизавета - Страница 33

– И все же, маменька, это нехорошо! – упорно стояла она на своем. – Что люди скажут?

– Да что ни сделай, все равно скажут, – отмахнулась сухонькой ладонью полковница, – главное, я вижу, что человек Алексей Аристархович добрый и Катеньку не обидит. И она к нему тянется. Пусть и по-детски еще. Ты же понимаешь, я не вечная, у тебя свои дети. Мальчикам самим бы прожить… А тут и Катеньке хорошо, и нам польза.

– Да какая нам польза! – грохнула чашкой об стол Мария Николаевна.

– А такая! – голос полковницы построжел. – Алексей Аристархович тут дело свое заведет. Ему будут люди нужны. Братья у тебя комиссованы оба, где службу искать станут? Отставных офицеров всюду полно! Тебе и самой сына скоро к делу приставлять.

Мария Николаевна покраснела, но все равно осталась при своем мнении. Следующую неделю она пристально наблюдала за Алексеем Аристарховичем и Катенькой, надеясь отыскать в их отношениях что-то неприличное и ровно ничего не находя! Столичный гость целыми днями колесил по округе, присматриваясь к участкам земли, годным под мельницу. Если же день выпадал дождливый – он с братьями Байковыми ехал в мужской клуб или в дворянское собрание, желая найти местных дворян или купцов, заинтересованных в строительстве новой мельницы. С Катенькой они виделись только за чаем, а то и перед сном, когда сонная уже девочка выходила пожелать матери и родным спокойной ночи.

Сама же Катенька вела себя как обычно – бегала в саду, читала, учила соседских девочек правильно накладывать повязки и рисовать «по клеточкам».

В один из вечеров Мария Николаевна сдалась и призналась матери, что была не права.

– Я ведь тоже присматривалась, Машенька, – призналась полковница, – но не вижу я между ними ничего лишнего. Будь что будет. Время неспокойное, а Катенька у нас младшая.

Глава 27

Лето тянулось золотой нитью. Кате было хорошо и уютно в кругу родных. Они вместе ездили в церковь на Троицу, гуляли в пахнущих медом лугах, собирали в саду первую землянику и потом ели ее с огромного фаянсового блюда, запивая молоком.

Иногда Алексей Аристархович уезжал в Петербург по делам и возвращался хмурый, с тяжелой думой на лице. Однако за чаем приходил в себя и веселил дам столичными новостями, а мужчинам привозил газеты.

Проект с мельницей пришелся местным воротилам по душе, и вскоре было выбрано место, и забиты первые сваи.

Когда начался июль – макушка лета, Анна Тихоновна взялась варить варенье. Дело было долгое, сладкое, неторопливое, и Катенька помогала матери, отгоняя младших племянников, норовивших утянуть со стола то кусок сахару, то блюдце с пенками.

В августе, когда ночи стали ярче и холоднее, стало понятно, что запустить мельницу в одно лето не выйдет. Само здание на высоком фундаменте уже поставили. Даже жернова привезли. Не хватало деталей механизма. Алексей не желал менять «железо» каждый год, поэтому требовал все самое лучшее, а поставки из-за границы были прекращены. Уральские же заводы работали на войну и отвлекаться на мелочный, по сути, заказ не желали.

Однако тут помогли связи семьи Байковых. Проведя несколько вечеров в местном клубе, братья Катеньки отыскали владельца маленького завода по производству ножей, ножниц и прочей бытовой мелочи. Вот ему и заказали ножи для крупорушки и детали механизма. Собирать Алексей должен был все сам, но его давно не пугала работа руками.

В самом конце августа настало время прощаться. Катеньке уложили чемодан со свежим бельем, вареньем и сувенирами от родных. Алексей Аристархович должен был отвезти девочку в Петербург и через несколько дней вернуться – чтобы закончить сборку механизма и обкатать мельницу на новом зерне.

Они сели в поезд, и Катенька долго смотрела на уплывающий к горизонту городок. Ее сердце странно щемило – ей почему-то казалось, что она видит родные крыши в последний раз. Но это же ерунда? Она обещала маменьке приехать на Рождество! Алексей Аристархович теперь будет часто ездить в ее родной город по делам и сможет взять ее с собой на каникулы!

Алексею тоже было не по себе. Лето промчалось незаметно. Ему понравился тихий городок – своим спокойствием, мягким солнечным светом, зелеными садами и тем, что здесь его по ночам почти не мучили кошмары. Ему удавалось спокойно спать почти каждую вторую ночь! А если в кровать пробиралась старенькая кошка, то сон был мягким, как в детстве. Снилось, правда, всякое – то какие-то старинные хроники, то дремучее средневековье, причем европейское. Но эти сны не шли ни в какое сравнение с теми, что снились ему в Петербурге после окопов, так что Алексей отлично высыпался.

Да и Катенька на родной земле расцвела – немного вытянулась, подрумянилась на солнце и матушкиных пирогах. Стала свободнее и смелее. Он сам видел, как она, подобрав юбки, залезала вместе с племянниками на дерево и, смеясь, собирала ранние яблоки для стола – самые сочные и вкусные, с макушки. А теперь ее снова затянет в свои скучные коридоры гимназия.

Вздохнув, молодой человек закрыл занавеску, выглянул в коридор и спросил у проводника чаю.

– Помнится, ваша маменька, Катенька, убедила меня взять с собой какое-то особенное варенье. Давайте-ка мы его опробуем?

Девочка оживилась, улыбнулась и согласилась. Под чай с баранками путь уже не казался таким долгим и грустным.

* * *

В столице их встретили с некоторым раздражением. Зинаида Павловна и Лилечка все еще были на даче, Аристарх Петрович проводил все дни на службе, и разленившаяся прислуга совсем не хотела наводить порядок в комнатах и готовить обед. Впрочем, заглянувшая на денек Зинаида Павловна быстро поставила всех по местам, так что последние дни перед гимназией Катенька старалась проводить в саду – очень уж шумно и пыльно было в доме.

Первого сентября Аристарх Петрович рано утром должен был ехать на заседание совета министров. Ему уже заложили коляску, но тут прибежала побелевшая Зинаида Павловна – у Лилечки заболел живот, потом девочку начало тошнить, и всегда уверенная в себе хозяйка дома вдруг растерялась. Товарищ министра велел кучеру ждать и сам пошел в детскую, чтобы выяснить, насколько все серьезно. Няню отправили за доктором, а коляска так и осталась стоять у ворот.

Доктор явился быстро, заявил, что дело серьезное, и надо бы везти Лилечку в больницу прямо в его экипаже. За всей этой суетой Аристарх Петрович позабыл обо всем и поехал с дочерью к врачу, оставив Зинаиду Павловну дома – пить успокоительные капли и нервничать.

Между тем Алексей собирался везти Катеньку в гимназию и, увидев готовый экипаж, решил девочку поторопить. Они быстро выпили чаю и поехали, планируя уже по традиции заехать в кондитерскую.

– Ах, Алексей Аристархович, – воскликнула девочка, предвкушая, – в прошлом году вы покупали такие вкусные сливы в шоколаде! Маменьке не удалось их повторить, как она ни старалась.

Алексей усмехнулся. Он-то знал, в чем был секрет вкусных и ароматных слив из кондитерской – их вымачивали в коньяке, но открывать его Катеньке он не собирался – спиртное для гимназисток было под запретом.

– Еще мне очень понравились те смешные орешки, похожие на червячков, – сказала девочка, рассеянно глядя на прохожих. Экипаж остановился на перекрестке, пропуская модную новинку – черный глянцевый автомобиль.

Алексей тоже бросил взгляд вокруг, и сердце его глухо стукнуло – толпа текла, как река, огибая невысокого молодого человека в студенческой тужурке. А он… целенаправленно шел к ним! И смотрел ненавидящими глазами.

– За свободу! – крикнул он, когда Алексей начал вставать, и метнул в коляску пакет, который держал в руках.

Последнее, что успел подумать сын товарища министра, было: «Катенька! Снова не спас!»

Потом схваченные жандармами студенты признались на допросах, что караулили экипаж товарища министра Яхонтова. И никак не думали, что в его коляске могут оказаться другие люди.