Ненавистная жена (СИ) - Логвин Янина - Страница 51

Помню. Все помню.

Если бы Макар ударил меня в грудь, мне не было бы так больно, как в эту секунду, когда я вновь оказываюсь там, на дороге, где лежит Сашка, усыпанный осколками разбитого стекла неизвестной машины, и кричу. Не могу не кричать, потому что сдержать ужас невозможно.

Сколько я так кричу — месяц или два… или годы? Просто голос уже иссяк до немоты, но боль потери никуда не исчезла. Она вновь здесь, со мной, чтобы либо убить, либо свести с ума.

Лишь какая-то необъяснимая сила заставляет меня нащупать рукой сотовый и поднять. Сейчас я похожа на механическую куклу с застывшим взглядом сухих глаз. Слез нет, я их выплакала, а то что есть, напугало бы многих, но не меня.

Если у моей бездны есть дно, сегодня я его достигну.

— Включи громкую связь! — с шипением командует Макар тоном, которым обещал выбить зубы блондинке. — И не дури!

— Алло…

— Марина? — голос Ярослава врывается в пространство чужой комнаты, словно из другой жизни, которая в последние полгода обрела краски. Даже не верится, что мы виделись с ним всего несколько часов назад. — Марина?!

— Привет. Это я.

— Слава богу! — с чувством выдыхает Ярослав. — Ты так долго не отвечала, что… почудится всякое. Ладно, не бери в голову.

— Прости, я не слышала. Отвлеклась.

— Как там мои девочки? Уже скучаю! Представляешь, наш рейс задержали дважды до вылета. Сначала из-за технического момента, а потом из-за одного идиота, который вдруг спрыгнул на отъезжающий трап… Придурок, скажи? Хорошо хоть шею себе не сломал. Серов вон материться в иллюминатор, теперь весь полет не успокоится…

Я должна что-то ответить мужу, что-то сказать. Его голос, как яркая нить, за которую хочется ухватиться и не отпускать. А вместо этого я смотрю в светло-серые с желтыми радужками глаза Макара и не отпускаю их.

Мой выдох задерживается всего на полсекунды, но голос Ярослава тут же меняется, становясь жестче:

— Марина? Марина, ты дома?! — слышу я низкое Борзова. — Ответь! Я сейчас переключусь на внутренние камеры!

— Нет… не надо! Я выехала в офис, — выдыхаю, надеясь, что он поймет намек, — помнишь, я тебе говорила, что поеду на вечернее совещание в компанию. Я как раз в пути. У нас презентация сайта по продаже домов… дачных.

— Дачных?

— Да. Так что придется задержаться на час. Но о картине я не забыла, не волнуйся — как планировали заеду в арт-галерею на обратном пути и сделаю заказ.

— Слушай… я в последнее время был занят. Напомни, — после секундной паузы спрашивает Ярослав, и его голос остывает до такой же температуры, как мой собственный, — что за хрень мы там заказали? Ты знакома с художником? Просто я не доверяю дилетантам, когда речь идет о моих деньгах.

— Да, знакома… года два. А насчет картины… Жена твоего деда дарила ему открытку с красивым видом на море. Вот и я хочу себе такой же вид в гостиную.

— Я понял. Мне пора, Марина.

— До встречи… Ярик. Хорошего полета.

— Береги себя, Королева! Скоро буду. А художнику передай, что если он хочет жить… пусть даже не дышит в твою сторону. Или я убью всех, до кого дотянусь.

Это звучит так, словно Ярослав обращается непосредственно к моему похитителю и больше похоже на обещание, чем ревность к какому-то неизвестному творцу. Я отключаю звонок, и Макар тут же вырывает гаджет из моей руки. Поднявшись на ноги, отходит к белобрысому типу и что-то ему говорит. Мне все равно что, я больше не слышу его слов. Сейчас я могу думать только об одном. О том, в чем телохранитель признался мне у дома Борзовых, и что сказал сейчас:

«…Я знаю, какая ты. Я видел тебя… давно.»

«Ты помнишь, что было в прошлый раз, а, непослушная девочка?»

И трое незнакомцев за столом в кабинете «Утиного кряжа». Кто-то из них был тем, кто первым узнал обо мне. И чьи глаза внимательно следили за мной все это время — серые, с желтыми радужками.

Я медленно встаю с дивана и оглядываюсь, скользя взглядом по верху комнаты. Как я и предположила, небольшая видеокамера размещена наверху плательного шкафа и почти не заметна среди сложенных на его поверхности предметов. Но объектив внимательно следит за мной, как и человек по ту сторону экрана, и я поворачиваюсь к нему лицом.

Голоса беловолосого типа и бывшего охранника раздражают, как бубнящий рой ос, взвившийся при виде опасности, но не пугают. Они лишь чертовы пешки, которым ничего не решить самим, и я коротко командую, повысив голос:

— Эй! Скажи своим ублюдкам, пусть заткнутся!

— Что? — слышится за спиной.

— Смотри, Бугор, девчонка встала с дивана!

— Сейчас! — повторяю твердо. — Или ты от меня и слова не услышишь!

Макар, повернувшись, хватает меня за локоть, однако, команда его подельнику в ухо летит ясная, и оба останавливаются, матерясь. Пальцы мужчины больно сдавливают руку, но мне плевать, я обращаюсь не к нему:

— Вормиев, я знаю, что это ты. И знаю, что ты меня слышишь. Сволочь, тебе осталось жить считанные часы! Ты тот шакал, который сунул голову в львиное логово, и я буду первой, кто тебе ее откусит по шею, запомни мои слова! Попробуй молиться, пока еще можешь, потому что эта комната не решит ничего! Как не решила три года назад. Кем тебе приходится этот ублюдок, что вцепился в меня — младшим братом? Наверняка сводным — иначе бы ты его пожалел. Ты уже сказал ему, что он умрет раньше тебя?

— Ну, хватит, Марина! Никто тебя не слышит, заткнись и сядь! — срывается Макар, шагнув ко мне, но я уже сама поворачиваюсь к ублюдку навстречу и вгоняю ногти в его лицо так глубоко, как только могу, разрывая кожу от самых глаз.

— Не смей просить меня заткнуться, чудовище! — выдыхаю с мертвенной яростью и так тихо, что собственный холод звенит внутри. — Это был ты… там, на дороге. Ты!

Я бы достала эту мразь еще раз, рука взлетает, но светловолосый оттаскивает меня от Макара, отталкивая к дивану.

— Твою мать, Бугор! А ты был прав, — отзывается он с удивленной злостью, — эта стерва и правда хладнокровная. Может, нам ее разогреть напару? Чтобы стала сговорчивее. Не привык я к бабам, которые угрожают.

— Не поможет, я ее знаю. Сука! — утирает Макар кровь с разодранного лица и поджимает губы. — Ее надо не греть, а колоть, как лед. Ничего, Марина, — обещает, сверкая взглядом. — У нас впереди ночь. Я столько раз трахал тебя мысленно, что расколю, отымев вживую. Она моя, Стас… Ты слышал, я ждал этого три года.

Надеюсь, мой ответный взгляд доносит ему, как я его ненавижу.

— Ты не доживешь до ночи!

С беловолосого вдруг слетает вся наносная бравада, в которой он распылялся всего мгновение назад. Слова Макара звучат серьезно, и он напрягается в плечах, развернувшись к другу:

— Ты рехнулся, Бугор? Забыл про Ярого? Мы не за тем притащили сюда девчонку, чтобы ты отымел жену Борзова. Она должна быть вменяема и цела… Во всяком случае до момента, пока жив ее старик. Сам знаешь, кто сказал!

— Не обещаю, что сдержусь.

— Что? — набычивается светловолосый здоровяк. — Твою мать, какого хрена, Макар?! — вспыляет. — Хочешь спустить, иди и натяни свою шалаву, чтоб зря не болталась под ногами! А нам лишние проблемы не нужны. Не та игра, идиот! Ты что, не понял, чем мы рискуем?

Но проблема настигает этого Стаса, когда бывший охранник ударяет его кулаком по лицу. Завязывается драка, и я не против такого развития событий, когда аккуратно сползаю с дивана и вдоль стены отступаю, а затем юркаю к двери…

«Береги себя, Королева!»

Если с тобой что-то случится, я разрушу этот мир, клянусь!

Марина. Маринка. Где ты?

Я еще продолжаю слышать ее голос, а в руки от страха уже входит дрожь, и сердце стынет — никогда подобного не испытывал.

Я будто знал. С самого начала этой проклятой поездки не мог найти себе места — что-то должно случиться. Не хотел улетать. Меня никогда не подводило чувство опасности, вот и на этот раз оно буквально зудело под кожей тревогой, пока в конце концов в последний момент не выгнало из самолета — заставив сорваться с места и спрыгнуть на трап.