Франция. Магический шестиугольник - Щербина Татьяна - Страница 13

Поселены мы были втроем с Андреем Битовым на фамильной ферме с 40 коровами, 14 кошками, 1 лошадью и кроликами да курами без счета.

Я выслушала про ненависть к капиталистам, про то, как русские предали прогрессивное человечество, и про то, что мы – я была не един ственной прогульщицей, – привезенные на Запад («Запад» все же с придыханием) из нищей России, относимся к своим фестивальным обязанностям халатно. И ведь в чем финт: как только я сказала, что в Москве больше «мерседесов», чем во всей Европе, что все мы не бедны и привыкли к лучшей, чем в Ди, доле, лавочник стал сразу уважителен и даже подобострастен. Те же нравы отличали и совковое царство. В том, что открывшие нам к ужину бутылку «самого бордо» были не отдельно взятыми коммунистами, убедиться было легко на вечеринке в кафе: ансамбль «Народный праздник» затянул что-то казацкое, но их заглушил хор французов, запевших «Интернационал». Коммунизм, на практике, – не идеология, а зависть чувствующих себя обездоленными к тем, кто живет в благодарности – за то, что Бог чем-нибудь да одарил. Отсюда, собственно, и хамство. «Ненавижу людей, которые курят», – неожиданно сказала мне прохожая в Ди. Мой лавочник был не пролетарием, он слетел в Ди с должности обеспеченного столичного функционера. Кажется, что этот регион и впрямь – край изгнанников, которыми были некогда гугеноты, и храбрецов, которые их приняли и которые осмелились противостоять фашистам. Они просто не знали, за кого принять наш десант. А то, что французы в основном трусоваты, так только благодаря этому им и удалось сохранить в неприкосновенности свою историю, с античными виноградниками и средневековыми замками.

Полвека назад вино это было признано не соответствующим высокому званию французского вина, и все виноградники вырубили, оставив лишь отдельные кусты как декоративные.

Другой фестиваль, в Бордо, был организован как раз пролетарием по происхождению, но не по складу. Кристиан Эрнандес, столяр, потом преподаватель столярного дела в институте по перепрофилированию (тут людям помогают освоить востребованные профессии, если их прежняя вдруг стала не нужна), создал в регионе, где вся земля сплошь покрыта виноградниками, культурную ассоциацию и решил подхватить фестиваль «Восток-Запад», поскольку десант уже был во Франции. В Ди он приехал за нами на машине, и ехали мы 12 часов через всю страну, с юго-востока на юго-запад. Бессмысленно рассказывать о красоте французских пейзажей россиянам, которые считают, что хотя бы природа у них – лучшая в мире. Природа во Франции – тоже часть культуры: за ней тоже – пригляд и уход. Когда срубают одно дерево, на его место обязаны посадить другое.

В этом замке, Chateau de la Salle, владельцы которого —пожилая пара, висит выложенный тонкой мозаикой российский герб.

«Какое чувство земли у французов, как они бережно к ней относятся», – сказала я Кристиану, умильно созерцая леса, леса, леса – Ланды, главный лесной массив Франции. «Дело не в чувствах, – ответил мне Кристиан, – таковы законы». И бесконечная эта чаща, как выяснилось, не сама выросла: на ее месте были частью болота, частью пески, надуваемые с Атлантического побережья (по цвету песка названного Серебряным берегом). А уж как законы регламентируют каждый шаг виноделов, так наш человек давно бы уже бросил это занятие. В сказочном крае виноградников и устриц (мне до сих пор кажется, что я покрыта изнутри перламутром их раковин) сохранились и настоящие шато – средневековые замки, в одном из которых мне довелось выступать. В этом замке, Chateau de la Salle, владельцы которого – пожилая пара, висит выложенный тонкой мозаикой российский герб в его еще дореволюционном воплощении (там он совсем не похож на курицу-мутанта, рисуемую сегодня), хотя у хозяев нет русских корней. Но есть русская история: прадедушка хозяйки участвовал в строительстве Николаевской (Октябрьской) железной дороги. По ее словам, именно ее предок предложил сделать дорогу прямой, несмотря на изгибы ландшафта, но правда это или нет, мы уже не узнаем: наша история прерывиста и изменчива, и то, что руководителем проекта дороги Москва – Санкт-Петер-бург был американец, было сказано во всеуслышанье совсем недавно.

Тот факт, что в замке XIII века живут мои современники и топят камин, у которого сушились рыцарские доспехи, читается мной как утешительный message: даже если мир рухнет, Франция устоит.

2002

Бургундия – золотой берег

Золотым берегом называется обширная часть Бургундии, включающая столицу – Дижон.

Иногда кажется, что мы становимся страшно примитивными тварями: ресторан – пляж – шопинг – детектив. Американцы к такому повороту событий подготовились лучше прочих, создав культуру высокотехнологичного неолита, то есть воспитав в нас стандарт запроса и отвечая на него универсальным гамбургером. Если захотеть бежать от вульгарности, к которой обязывает скоростная формула современной жизни, надо ехать в Бургундию. Там можно стать не туристом, а путешественником, увидеть, как одна эпоха (еще до н. э.) прирастала следующей, потому что Бургундии удалось сохранить все, что есть на ее земле, в первозданном виде. Ничто не разрушено войнами, не снесено, не заброшено, плесень на древних камушках даже не успевает появиться – протирают.

Во Франции есть Лазурный берег (Средиземного моря), Серебряный берег (Атлантики) и Золотой, за которым не следует никакого моря. Только реки, соединенные в Бургундский канал протяженностью 242 км, но берега его наполнены таким количеством драгоценностей, что прозвали их золотыми. Здесь началась история Франции, звавшаяся Галлией, когда Юлий Цезарь подчинил ее Риму. Здесь в XV веке было создано Бургундское герцогство, включавшее нынешние Швейцарию, Голландию, Бельгию, Люксембург и часть Франции. В честь объединения земель бургундский герцог Филипп Добрый основал орден Золотого Руна, возможно, это и дало имя месту. Золотым берегом называется обширная часть Бургундии, включающая столицу – Дижон, вторую и винную столицу – Бон, и маленькие городки и деревни, каждый из которых хранит свою необычайную историю.

Галлы вовсе не хотели стать римской провинцией, и их предводитель, Верцингеторикс, поднял восстание, как только Цезарь рапортовал Риму о том, что Галлия находится в его распоряжении. Галльские племена были разрозненны, и Верцингеторикс попытался собрать их в единую нацию, чтоб сбросить римское владычество. Все это происходило в 52 г. до н. э. Цезарь разромил Верцингеторикса под Дижоном, и тому ничего не оставалось делать, как отступить с 800-тысячным войском в родную деревню Алезья, или Ализсент-Рен (Alise-sainte-Reine). Дома стены не помогли, и хотя Алезья находится на горе – выгодная стратегическая позиция, – Верцингеторикс выдержал только два месяца осады Цезаревыми войсками. Можно сказать, что в этой битве был заложен французский национальный характер. Когда закончились запасы продовольствия и воины начали умирать от голода, Верцингеторикс не стал биться до последнего солдата – добровольно сдался Цезарю. В последующих битвах приоритетом французов была не победа любой ценой, а сохранение памятников культуры и человеческих жизней. Потому так хорошо и сохранилась Франция, Бургундия в особенности, потому так ценят французы человеческую жизнь, – битва при Алезья положила начало традиции.