Чужие степи 3 (СИ) - Ветров Клим - Страница 7

Зато самолёт, без такой сумасшедшей загрузки, ведёт себя совершенно иначе. Остро реагирует на все команды, не пытается задрать нос, и не заваливается на крыло. Я даже начинаю сомневаться что средний вес детей пятьдесят килограмм. Будто бегемотов разгрузил.

На подлете к базе отчетливо слышатся выстрелы. Стреляют где-то близко: откуда, и куда бьют, непонятно, но на всякий случай, снижаясь, добавляю скорости, и захожу на посадку, едва не цепляя макушки деревьев.

Детей возле машин так же много, пока проверяю давление и подкачиваю стойку, заставляю Леонида прогнать всех через весы. На двух тоннах он останавливает загрузку, и активно жестикулируя, объясняет что-то сопровождающим.

Тем временем к полосе подкатывает гружёная бочками машина, но в баках бензин пока есть, и я машу им чтобы отъехали подальше, мало ли, прилетит чего-нибудь, а здесь дети.

Завожу мотор, и развернувшись, выжимаю тормоз.

На часах всего девять сорок три, а чувствую я себя, будто вахту отпахал. Но собираюсь в кучу, понимая что основная работа ещё впереди. Взлетаю.

К вечеру, сделав ещё шесть рейсов, успели перевезти всех детей, а сейчас грузили первых, как назвал их Клаус — «стариков». Хотя я, так и не увидел среди них людей, по-настоящему преклонного возраста. От сорока до шестидесяти — вот основной контингент старейшин общины.

Вывод напрашивался сам собой, — скорее всего, состав эвакуированных определялся не по годам, а по степени полезности.

Хотя бы, те же видящие. — Как они выглядят? Кто они? — я не знал. Ни Викентий — хоть и обещал, ни кто либо другой, не говорили с нами на эту тему. Так только — обобщая и так обобщённые вещи. Кроме видящих это могли быть просто различные специалисты; энергетики, оружейники, врачи, учителя. Я конечно «верил» Клаусу насчёт стариков, но своим глазам доверял всё таки больше.

Топлива в баке оставалось впритык на рейс, что существенно увеличивало вместимость кукурузника. Правда не в прямой пропорции — «минус бензин — плюс груз», но человек пять можно было взять лишних.

— Сколько грузим? — выставляя перед дверью весы, уточнил Леонид. Не расставаясь с пулемётом, он продолжал нагонять на пассажиров страх. Эти люди, — а боевиков среди них не было, испуганно косились на него, и инстинктивно сбивались в кучу.

— Можно две двести попробовать. — подсчитав в уме, и немного уменьшив результат, ответил я.

Леонид кивнул, и повернувшись к «старикам», зычным голосом попросил пройти на посадку.

Солнце тем временем уже почти спряталось за дома. Ещё два рейса по-светлу, а там уже всё, придётся в потёмках. За себя я не переживал. Маршрут изучен достаточно: что днём, что ночью, — не потеряюсь. Дело было не в этом. Сейчас на всех оставшихся крышах сидят снайпера и пулемётчики охотников, и держат под прицелом прилегающую территорию. А чужих вокруг базы уже более чем достаточно. Каждый раз, когда мы поднимались и опускались над руинами, Леонид разглядывал окрестности в бинокль. Так вот он насчитал численность осаждающих, примерно в пять тысяч стволов. Сам в бинокль я не смотрел, но его авторитетному мнению вполне доверял. И все эти пять тысяч готовых ко всему мародёров, только и ждали наступления сумерек, чтобы начать штурм. Конечно же, в этом случае, ни о каком безопасном коридоре не могло быть и речи. Даже если каждый сотый даст очередь в сторону поднимающегося самолёта, шанс на благополучное завершение полета будет минимален.

— Всё! Хорош! — остальные следующим рейсом! — Громким возгласом Леонид тормознул посадку. Возле двери оставались ещё трое мужчин и средних лет женщина со странной для её возраста причёской — косичко-хвостиками.

— Лёнь! Какой вес? — окликнул я товарища.

— Две двести двадцать! — сверившись с калькулятором на телефоне, ответил он. — Но тут и так уже не продохнуть!

— Дамочку забирай, да поехали! — То что салон набит людьми, я видел, но по тоннажу задел ещё был, да и женщина эта выглядела достаточно изящно. Килограмм пятьдесят, не больше.

Леонид хмыкнул, и не упорствуя, пропустив даму вперёд, зашёл следом.

Напоминать о правилах поведения в воздухе я не стал, людей было много, набились они тесно, так что бегать, прыгать, и выполнять прочие, нежелательные в полёте вещи, — не смогут просто физически.

Вообще, чутьё меня никогда не подводило, просто не всегда я понимал что говорит со мной именно чуйка, вот и в этот раз, не обратив внимания на зудение «предсказывающего нерва», я покатил машину по полосе.

Осознание, чего-то нехорошего, пришло в момент, когда вместо того чтобы оторваться от полосы, самолёт продолжал разгоняться. В какое-то мгновение я едва не нажал на тормоз, мысленно ругая Леонида последними словами.

— Ты сколько человек взял? — когда мы всё же поднялись в воздух, и пролетели над самой опасной частью городского массива, зло спросил его я.

Он задумался на секунду, и загибая пальцы на руке, ответил.

— Тридцать четыре. И баба.

— Что же они у тебя, дистрофики шестидесятикилограммовые? Или как? — заявленный вес никак не соответствовал поведению машины, и моим визуальным ощущениям.

Леонид почесал затылок, потом нос, и снова затылок.

— Ну взлетели же... — несмело буркнул он, пытаясь оправдаться — Наверное на калькуляторе нажал не то, что-то...

Судя по тому как вёл себя самолёт в воздухе, и особенно при отрыве, народа он набрал гораздо больше чем надо. А учитывая постоянно спускающую стойку, посадка тоже могла стать проблемной.

— Ну хочешь, я выпрыгну. — порываясь подняться, неожиданно предложил он.

— Да сиди уж... Десантник хренов. — естественно, я понимал, что сейчас он никуда прыгать не собирался, но не сомневался, что случае необходимости, за ним не заржавеет.

Пять тридцать три. А ведь нам ещё и заправиться нужно. Причём не так чтобы на сегодня хватило, а с запасом. На всякий случай. А это значит ещё как минимум полчаса — если конечно дадут заправиться по максимуму.

Кроме Славика, — а он решил остаться с охотниками, из наших, на базе была только Аня. Забрать её, и можно выдыхать.

— Как думаешь, — поправив гарнитуру, заговорил Леонид, — что они задумали?

— Кто именно?

— Ну, эти... — хозяева... Они же не собираются умирать там?

Вопрос конечно интересный. Я тоже задумывался над этим, но не зная наверняка возможностей наших новых «друзей», сказать ничего не мог. Одно понятно, умирать они точно не собираются. Вывоз детей и самых ценных членов общины говорил о том что они избавляются от обузы, и им нужна подвижность. Так что, предполагать, можно всё что угодно. — От прорыва, и до бегства. Хотя в окружении, два этих шага, наверное, одно и то же. Но напрягало меня не это. Там куда мы перевозили народ, я не видел ничего даже отдаленно напоминающего новую базу. На взлёте и посадке Леонид очень тщательно разглядывал окрестности, но так ничего и не нашёл. Исходя из этого, я сделал вывод что в выбранном для посадки месте, никакой базы не было. Но тогда сразу появлялась ещё одна непонятка — для чего такая секретность? Ведь охотники нам доверяют? Или всё-таки нет? Если доверяют, то всё нормально, и база там всё же есть, просто мы, почему-то, её не видим. Если же не доверяют, тогда непонятно как с нами поступят дальше. И вариантов, кстати, было много, но ни одного хорошего.

Причём понимал это не только я. Особняком обосновавшись в одном из подъездов ближайшего к полосе дома, мужики заняли круговую оборону, и не выпускали оружия из рук. Никто их не трогал, ничего не спрашивал и ничего не предлагал. Что тоже как-то не радовало.

По-хорошему, напрямую спросить бы, — может сам себе нагнетаю, но ни Викентия, ни Клауса, сегодня я больше не видел. Камилла подходила несколько раз, но она последняя из тех, с кем бы я стал это обсуждать.

В любом случае, совсем скоро мы все узнаем. Как говорится — пан, или пропал. Третьего не дано.

Садились криво. С каждым разом стойка всё больше косила, и я едва удержался в полосе. Не будь она такой широкой, словно специально под ситуацию, наверняка случилась бы авария. А так, только напугались чуток.