Сокровище храма - Абекассис Элиетт - Страница 6

• Предыдущая
• 6/56
• Следующая

То ли поверхность кожи никак не поддавалась, то ли душа моя была взволнована? Но в моем сознании теснились другие слова, другие мысли. Я никак не мог сосредоточиться на тексте, и цель моя вдруг показалась такой незначительной… Совсем рядом, в Иудейской пустыне, развертывалась драма, и в центре этой драмы была женщина. В моем мозгу навязчиво звучало ее имя. Нажимая на лезвие, я скреб ножичком по коже, чтобы выровнять ее. Я попытался выписать букву, но кожа сопротивлялась, и у меня ничего не получилось. Правая рука соскальзывала, левая слабела.

Мне никак не удавалось избавиться от образа профессора Эриксона, жертвы того странного жертвоприношения. Я думал о том, что говорилось в наших текстах по поводу неисчислимых ударов, наносимых демонами разрушения даже в вечной могиле, о безмерном гневе мстящего Бога, об ужасе и бесконечном позоре, о посрамлении и предании огню целых регионов во все времена, из века в век, из поколения в поколение, о бедствиях, приносимых мраком.

Думал я и об убийце. Был ли он тем злодеем, пособником сатаны, который накинет сеть птицелова на наш народ и истребит всех его соседей? Если это было так, значит, время подходило. Время Конца Света.

Пусто стало во мне, и я решил прибегнуть к способу, которому научил меня мой равви-наставник: нужно выбрать какую-нибудь букву алфавита и вглядываться в нее до тех пор, пока слово не сбросит свою оболочку; тем самым я приду к первоначальному вдохновению, родившему его написание.

Я склонился над манускриптом. Потом взял копию и вычертил букву. Это была буква

«Алеф» — первая в древнееврейском алфавите. Она похожа на голову быка или вола. Она — как легкий выдох, прерывающийся только тогда, когда за ним следует согласная. «Алеф» — буква нематериальная, буква выдоха и отсутствия, буква божественная. Отсутствие ее в некоторых словах означает недостаток духовного и превосходство материального. Вот почему Адам после своего грехопадения утратил «Алеф» своего имени.

Так он превратился в «Дам»: Кровь.

Какова моя роль в этой истории? Я влип в нее невольно; а в действительности она началась еще в 1947 году, когда в Кумране были найдены древние рукописи. Три пергаментных свитка, обернутых истлевшей тканью, хранились в цилиндрических кувшинах. Ценность их быстро установили и поместили находку в один из американских банков, где они и пролежали несколько лет. Какое-то время спустя американские ученые официально подтвердили открытие этих библейских текстов, бывших на тысячу лет древнее, нежели те, которые были известны до сего времени. Тогда-то американские, израильские и европейские археологи и организовали экспедиции к Кумрану.

Так появились на свет еще четыре десятка кувшинов, содержавших тысячи и тысячи фрагментов текстов, среди которых находились и читаемые сегодня: Пятикнижие, Книга Исайи, Книга Иеремии, Книга Товия, Псалмы, а также фрагменты всех книг Ветхого Завета и апокрифические писания того же периода; некоторые из них относились к общине ессеев — такие как «Устав общины», «Свиток битвы детей света против детей тьмы» и, не исключено, «Свиток Храма».

Все осознали важность такого открытия. Это были самые древние свидетельства библейских текстов, написанных на языке оригинала, тогда как мы знали эти тексты только по копиям и неоднократным переводам. Все это доказывало, что дошедшие до наших времен тексты были теми же самыми, которые читались две тысячи лет назад. Они стали неоспоримым доказательством того, что переводы, увековеченные нами, евреями, были сделаны нашими предками.

Мне же представился случай разыскать один из переводов моего отца, когда-то бывшего ессеем, членом небольшой общины, которая во II веке до нашей эры отделилась от остального народа. Они придерживались строгой и неукоснительной дисциплины. У них был собственный календарь, и дни их проходили в изучении его, в ожидании Конца Света. Они считали себя истинными избранниками Бога, из среды которых родится Мессия.

Они провозглашали вечное Блаженство и жаждали создать новый союз с Богом. Во время торжественного пасхального угощения они благословляли хлеб, вино и этим действом намечали ожидаемого ими Мессию, Спасителя, на которого они уповали, Верховного судью, которого они почитали.

И вот, спустя две тысячи лет, они помазали меня, потому что я был их Мессией, я, пытавшийся в пещерах достичь сути всех знаний, мудрости, найти в ней утешение и поддержку. Чего ради, мне уходить, покидать тишину пустыни и отказываться от строгого образа жизни, питавшего мой дух в этой общине, которую я выбрал и которая выбрала меня и где у каждого было свое место? Зачем уходить мне, переписывающему свитки Торы, являющейся для нас воплощением самого Храма? В этих Писаниях нет ни гласных, ни напевных звуков, и все сокрыто внутри текста, наподобие загадочности Первого Храма, где в одной священной комнате находилась недоступная ни для кого Тайна. Я упорно пытался проникнуть в тайну знаков, ибо именно ее страстно жаждало мое сердце, по ней томилась моя душа.

Да, что же делать мне в этой истории? И куда она заведет меня?

Они меня ждали. Собрались все многочисленные. Они находились в зале собраний, мрачной пещере, которую освещали только факелы и масляные лампы, размером больше обычных и цилиндрической формы.

В мерцающем свете языков пламени их было сто, сто многочисленных, ждущих конца Времен и готовых к битве. Сто мужчин, потому что все женщины ушли в 1948 году, после образования Израильского государства, желая жить жизнью страны и создавать в ней семью.

И в этот вечер все, добровольно посвятившие себя поиску истины, все они были тут, все облаченные в одинаковые одеяния из белого льна, так как у нас не принято иметь ни дома, ни поля, ни скота, ни личной одежды; каждый принадлежал всем, все принадлежали каждому. Потому-то мы и бедны перед Всевышним.

Я вошел последним и увидел их всех, сидящих полукругом в иерархическом порядке на каменных скамьях просторной пещеры. Были там мужчины всех возрастов: столетние старики, зрелые мужчины и совсем «молодые» — лет пятидесяти. Все они сидели там, молчаливые, словно ангелы, все ждали, когда я начну говорить. Жрецы занимали первый ряд, причем старшие впереди молодых, Коэны сидели перед левитами, а остальные — в зависимости от возраста и заслуг. Тут были все десять членов Высшего совета: Иссахар, Перес и Иов — жрецы Коэны, были и Асбель, Ехи и Муппим — левиты, а также сыновья Исраэля — Гера, Нааман и Ард в сопровождении Леви. Были здесь и старый Ханох Коэн, Палу, Хецрон, Карми, Иемуэль, Ямин — Коэны; Ахад, Яхин, Кохар, Шауль, Гершон, Кехаг, Мерари, Тола, Пува, Иов, Шимрон — левиты; а также Серед, Елон, Яхлиель, Сифион, Суни, Эцбон, Эри, Ароди, Арели, Йимна, Йишва, Йишви, Берна, Серах, Хебер, Малкиель, Бела, Бекер, Ашбель, Гера, Нааман, Рош, Муппим, Хуппим, Ард, Хушин, Йецер, Шиллем, Нефег, Зикри, Узиэль, Михаэль, Эльцафан, Надав, Авиху, Елеазар, Итамар, Ассир, Елкана, Авиасаф, Аминадав, Нахшон, Нетанель, Куар, Элиав, Элисур, Шелумиэль, Куришаддай, Елиасаф, Елишама, Амихуд, Гамлиэль, Педацур, Гидеони, Пагиэль, Ахира, Шимей, Иссахар, Хеврон, Узиэль, Махли, Муши, Куриэль, Злифацан, Кехат, Шуни, Иашув, Елон, Яхлиэль и Зерах, самый молодой, родившийся в 1948 году.

• Предыдущая
• 6/56
• Следующая