Цена измены (СИ) - Шолохова Елена - Страница 12

В то утро Дементьев впопыхах завтракал – опаздывал на работу, прокручивая в уме, какие данные надо будет проверить прежде всего, и даже не сразу понял, что Инна обращается к нему.

– Ты что-то спросила сейчас? Извини, я задумался. Сегодня тестируем…

Она кивнула, мол, понятно.

– Инн, ну, ты же знаешь, у нас сдача проекта в эту пятницу. А что ты хотела?

– Ничего, – ответила она. – Просто напомнила, что вы сегодня с Митей должны были пойти в планетарий. Билеты у тебя в портмоне.

– Черт! – спохватился он. – Вообще из головы вылетело. Что же делать? У меня сегодня ну никак не получится, прости. Понимаешь, я всем своим велел быть обязательно. А сам не приду? Если Диана живет рядом с офисом, ей ещё можно позвонить сказать, что все отменяется, то Славка уже в электричке едет. Написал вот… Черт, перед Митькой-то как неудобно… Может, в другой день с ним сходим? Через неделю? Инн, может, ты поговоришь с Митькой, когда он проснется? Объяснишь всё? Ну или давай я позвоню днем? А, может, как-нибудь постараюсь пораньше вырваться.

Инна лишь пожала плечами и вышла из кухни.

Но пораньше не получилось. А когда он позвонил, Митька рыдал в трубку горючими слезами.

– Мы обязательно с тобой туда сходим. В следующее воскресенье. Обещаю. И ещё куда-нибудь. Хочешь в этот… как там его… ну, куда мы с тобой зимой ходили? Город джунглей, что ли…

– Никуда я не хочу! Мне надо было сегодня. Нам задали! Она опять будет ругать меня… А все опять будут смеяться…

– Кто она?

– Оксана Викторовна.

– Не будет, я с ней поговорю.

Но Митька был безутешен и слушать ничего не хотел.

Однако учительнице Дементьев все-таки позвонил. Он плохо знал её – на собрания и какие-то их школьные мероприятия ходила всегда Инна. Видел её лишь мельком несколько раз, когда заезжал за сыном. Ну и на первое сентября. Но она не показалась ему такой уж злобной мегерой, какой рисовал её сын. Скорее, просто строгой. Да и на его звонок она отреагировала с пониманием.

– Оксана Викторовна? Это отец вашего ученика, Мити Дементьева. У меня к вам огромная просьба. Не ругайте, пожалуйста, завтра Митьку. Он переживает. Вы им задали сходить в планетарий, я ему пообещал, но, увы, не смог. Так уж вышло… на работе аврал. Моя вина. Если кого тут и надо ругать, то меня.

Она засмеялась и вполне добродушно ответила:

– Да ничего страшного. Передайте Мите, пусть не переживает. И, если что, он может и по ютубу посмотреть. Ну, чтобы завтра в классе имел какое-то представление, о чем речь, когда мы будем обсуждать…

И вроде обошлось, но перед сыном было стыдно.

Вся следующая неделя пролетела как в сплошной горячке. Если до этого он мог выкроить час-полтора в обеденный перерыв, чтобы домчаться до школы, отвезти Митьку домой, заодно что-нибудь перекусить на лету и назад, на работу. То тут не мог отлучиться даже на кофе –­ спасибо Диане, которая, хоть и работала наравне с ними эти дни, но приносила из дома бутерброды на всех, пиццу, пирожки. Когда только успевала стряпать? Ещё и выглядеть при этом на все сто.

Славка называл её «наш ангел-хранитель». Дементьев тоже был искренне благодарен.

В четверг они наконец смогли поздравить себя с завершением: уложились в срок, тесты все прошли успешно. Оставалось на следующий день лишь представить проект перед начальством и клиентами, но это уже мелочи. К тому же Диана подготовила отличную презентацию. Дементьев, по большому счету, должен был только продемонстрировать слайды, ну и с умным видом ответить на вопросы, какие будут.

Так что в четверг все они свободно выдохнули, но сразу расходиться не торопились. Как будто привыкли уже засиживаться, да и обсудить хотелось результат. Славка принес тайком пиво.

– Никита, сегодня же можно? – спросил он. – Ради такого дела? Всего по баночке?

Дементьев не стал строить из себя строгого начальника, но сам отказался.

Он сидел со своими подчиненными, слушал их беспечную радостную болтовню и думал, как его вымотала эта гонка. И как хочется домой, к Инне, правда, не к той, какая она сейчас – неуютная, молчаливая, замкнутая, а к той, какой он помнил ее еще год назад.

– Ладно, ребята, поеду домой. Удивлю своих.

На самом деле было уже около восьми, но после его ночных возвращений казалось, что ранняя рань. Он успел поделать уроки с Митькой и сыграть с ним в шашки. Искупал Машу и даже в кои-то веки укачал ее сам. Наконец остался с Инной наедине, да только она на его поползновения отвечала уже привычно:

– Я спать хочу.

В пятницу всё прошло на ура. Презентация удалась, проект понравился. К Дементьеву даже во время фуршета подошёл один из совета директоров. Лично выразил одобрение.

Дементьев чувствовал себя не в своей тарелке. Было неловко оттого, что все почести достались ему одному. Пару раз он ввернул, что это заслуга всей команды, но начальство продолжало нахваливать только его. Да и на сам фуршет пригласили только его и Диану. Славка и Николай Сергеевич оказались в пролёте.

Он сначала даже не хотел оставаться, но главный его задержал:

– Хотя бы пару часиков, но побыть ты должен. Вдруг вопросы какие-то возникнут.

Вот Дементьев и стоял, как идиот, с бокалом виски, который даже пригубить не мог, потому что за рулем.

– Как-то нехорошо вышло, неудобно, – обронил он хмуро, когда к нему подошла Диана и пригласила его на танец.

Несколько пар медленно кружили под что-то ненавязчивое и лиричное. Они присоединились к танцующим.

– Да что вы такое говорите, Никита! Ничего неудобного. Всё верно. Это целиком ваша заслуга, Никита. Если бы не вы, ничего не получилось бы. Я вообще не перестаю вами восхищаться… как руководителем… как человеком…

– Да брось ты, – вдруг смутился Дементьев.

– Это не комплимент, это констатация факта. Как говорит современная молодёжь, вы – мой краш, – засмеялась она.

Он из вежливости улыбнулся. А спустя пару секунд почувствовал на шее под ухом ее дыхание, а затем и легкое, еле уловимое скольжение теплых губ. От этого закружилась голова, и кожу осыпало мурашками.

– Спасибо, Диана, – севшим голосом произнес он. – Но не надо.

Дементьев невольно огляделся, но никто на них не обращал внимания.

– Чего не надо? – подняла она на него небесно-голубые глаза, неожиданно пронзительные и молящие.

– Ничего не надо, – ответил он, убирая руки с её талии. И уже не глядя, бросил: – Извини. Мне пора.

После танца Дементьев почти сразу ушёл домой, ни с кем не прощаясь. Пока шагал к выходу через просторный банкетный зал, спиной чувствовал взгляд Дианы. И там, где недавно касались ее губы, тоже жгло. Хотелось стереть это ощущение.

Положа руку на сердце, «это» (Дементьев даже не мог подобрать подходящего слова тому, что сейчас произошло) не стало для него такой уж ошеломляющей неожиданностью. Смутно он и прежде чувствовал от Дианы что-то такое. Забытое, но знакомое.

Это ощущение бывало и раньше. Очень давно. В старших классах он тоже чувствовал от некоторых девчонок эту тайную влюбленность. Как назло – от тех, к которым он сам оставался равнодушен.

Особенно его изводила своей молчаливой любовью девчонка из параллельного класса, некрасивая и полненькая. Даже Климов её просек, хоть та ничего не делала, только смотрела вслед тоскливо. Но Стас вообще был наблюдательный. И вечно отпускал шуточки: «Дёма, гляди, вон твоя Жирная пошла», а то и вовсе что-нибудь в духе: «Да чё ты? Замути с Жирной. Зато сто пудов сразу даст».

И в универе ощущалось такое. Причем не от Дашки или Юльки, которые открыто на него вешались. А от той же Мышки. Хотя с ней вот – нет, не сразу понял. Она просто стригла в общаге всех, от девчонок до парней. Девчонкам еще и волосы красила, хотя сама почему-то ходила с одним и тем же невнятным хвостиком. Но других стригла хорошо. И он тоже как-то сунулся к ней с этим делом. Так Мышка в тот первый раз ему чуть ухо не откромсала. Тогда только он заметил, что у нее дрожали руки. Сначала решил, что от страха или от вида крови. Она прикладывала смоченный перекисью платочек к порезу, суетилась, тряслась. Он решил её успокоить, мол, забей, ничего страшного, заживет. По-дружески приобнял, заглянул в глаза и как-то вдруг всё понял. Но, конечно, сделал вид, что ничего не заметил. Так проще. Правда, и Мышка потом приноровилась стричь без нервов, и никак своих чувств не выказывала. Но все равно Дементьев ощущал это её немое обожание и избегал оставаться с ней наедине.