Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 39

– Ну, напрямик так напрямик! – чуть отдохнув, парнишка вскочил на ноги и, закинув на плечо курточку и узелок с нехитрою трапезой, деловито зашагал вниз, к роще.

На полпути Бруно неожиданно остановился, оглянулся – вдруг показалось, что за ним кто-то шел. Не в первый уже раз такое казалось – и на лесной тропке тоже. Будто чьи-то шаги за спиною, чей-то недобрый взгляд…

Да нет, показалось. Никого не было – да кому тут и быть-то? Разве что кто из местных крестьян, или охотники – уж не разбойники точно! Тут кругом полно деревень, везде люди, и вполне безопасный путь. Тем более он, Бруно – не сам по себе мальчик, а с бумажной мельницы. Кто его обидит-то? Уж точно – не местный барон, у которого с господином Георгом соглашение – друг другу во всем помогать.

Эх, хорошо кругом, солнышко! А сколько цветов! Качают желтыми мохнатыми шариками одуванчики, белеют ромашки, лиловые колокольчики на ветру покачиваются, словно бы звонят – динь-динь, динь-динь, – а васильки! Какие здесь васильки! Нежно-синие, как высокое летнее небо. Такие бы цветы – да на венок, а венок – на голову… ммм… кому бы? Может, той рыжей девушке, Лербе? Бруно сразу заметил, какая она красивая… хотя, конечно, и старовата уже. Лет семь-восемь скинуть – вполне подходящая была бы невеста, такой можно и венок подарить… или букет. Да! Букет – куда лучше.

Едва добравшись до рощицы, отрок остановился, услышав вдруг чей-то стон. Показалось? Да нет! Близ дороги, в малиннике, явно кто-то стонал… мало того – позвал!

– Помоги мне, о достойнейший юноша!

Помочь? Хм… Другой на месте Бруно наверняка рванул бы со всех ног – с незнакомцами связываться чревато, кто знает, что у них, чужаков, на уме? И Бруно бы, конечно же, поступил сейчас точно так же… даже полгода назад… но сейчас… Сейчас-то он не простой мальчик, а мальчик с бумажной мельницы, человек уважаемый и защищенный. Ну-ка, попробуй кто против барона пойди?! Тем более – против господина Георга?

Шалишь, дураков нету!

Это вот, пока еще новое для него, ощущение собственной значимости и остановило сейчас Бруно, заставило подойти к кустам…

– Ах, славный юноша, – закашлявшись, промолвил лежащий на траве человек. – Не мог бы ты поискать мой мешок? Он туда улетел в заросли. Я упал – прихватило сердце. А там вода… я бы напился и мне бы сразу же полегчало.

– Мешок?

– Да-да-да, небольшая такая котомочка.

Мешок отрок уже заметил – невдалеке валялся, под липою, не надобно и искать. Да и незнакомец вовсе не вызывал никакого страха – странник в запыленной, подпоясанной простой верёвкой, рясе – паломник, странствующий монах. Узкое изможденное лицо, обширная тонзура-лысина и такой смешной венчик из волос.

– Вот ваша котомочка.

– О, как мне отблагодарить тебя? Разве только молитвой.

Напившись, монах поднялся на ноги:

– Меня зовут брат Деметриус, я скромный клирик из братства Святого Франциска Ассизского, иду сейчас в Аугсбург, поклониться мощам святого Зимперта и святой Афры. Буду признателен, если ты составишь мне компанию – как видишь, я уже пришел в себя и могу передвигаться довольно быстро. От тебя не отстану, не бойся, а дорогу я знаю плохо…

– Ничего, – улыбнулся отрок. – Я покажу.

– Возьми, добрый юноша, баклажку, испей. Водица студеная, вкусная.

С удовольствием утолив жажду – свою-то баклажку в путь прихватить забыл, так и пил из ручьев да из речки! – Бруно вернул воду монаху и вежливо поблагодарил:

– Спасибо, брат Деметриус. Так идем?

– Идем-идем, славный юноша. Вдвоем-то куда веселее.

Вдвоем и вправду оказалось весело – теперь было хоть с кем поболтать, а уж поговорить Бруно любил, причем – на самые разные темы. От францисканца эта черта отрока отнюдь не ускользнула и даже вызвала довольную улыбку, быстро, впрочем, исчезнувшую.

– Ну, расскажи о себе, славный Бруно! Я вижу, ты не сам по себе, а по какому-то важному делу идешь.

По пути отрок рассказал и про свою прошлую жизнь на побегушках в лавке, и про бумажную мельницу, и про недавнюю бурю, и даже вскользь упомянул Лербу, особо в подробности не вдаваясь – монах все-таки.

А, впрочем, брат Деметриус оказался человеком веселым, не в пример всем прочим монахам. Даже спел несколько песен, очень даже смешных и фривольных – Бруно хохотал до слез!

– Значит, тебе, славный юноша, понравилась та рыжая девушка?

– Очень понравилась, святой брат! – совсем разухарился отрок. – Клянусь Святой Девой, будь она чуть помоложе – я бы на ней точно женился!

– А что же она, такая старая?

– Да ей лет, наверное, семнадцать… или даже ближе к двадцати!

– Говоришь, она красивая?

– О-очень! Волосы, как огонь, глаза изумрудами, кожа гладкая, а грудь…

Тут парнишка запнулся и покраснел, монах же с хохотом хлопнул его по плечу и подмигнул – вот ведь веселый дядька! И не скажешь, что только что так хворал.

– Грудь, говоришь? Это хорошо. И ничего нет плохого в том, что муж будет немножко помоложе жены… Тебе самому-то сколько?

– Тринадцать.

– А ей, говоришь, семнадцать… Всего-то четыре года разница – эх! Я бы на твоем месте на это не посмотрел. Так у кого она, ты говоришь, служит? У герра Георга?

– А вы его знаете, святой брат?

– Конечно, знаю. Уважаемый всеми господин.

– Вот! – обрадованно поддакнул отрок. – Уважаемый! Я же тоже у него служу, правда, в прислугах, на мельнице, за тридцать флоринов в год!

– Ого-го! – францисканец уважительно поцокал языком. – Повезло тебе, парень! С таким-то жалованьем жениться можно хоть сейчас.

– Сейчас?!

– А чего тянуть-то? Зазноба твоя не рабыня?

– Я-а-а… я не знаю.

Бруно и в самом деле еще не задавал себе этот вопрос.

– А ты узнай, это важно, – снова рассмеявшись, отец Деметриус потрепал мальчика по плечу. – Вот что, Бруно, очень уж ты мне симпатичен, и я тебе в любовном твоем деле помогу.

– Поможете? Как? – светло-голубые глаза отрока вспыхнули безудержным светом надежды.

– Пока советом… Но и это много значит.

– Я понимаю.

– А потом, глядишь, и до любовного зелья дело дойдет.

– Зелье?!

– Но ты же хочешь жениться?

– Вообще-то да.

– Ну, вот, – улыбнулся брат Деметриус. – Хочешь, значит – женишься, уж в этом я тебе помогу, раз обещал. Только примечай каждую мелочь и во всем со мной советуйся, ага! И, самое главное, держи наше с тобой дело в тайне.

– Конечно, святой отче.

– Местечко для встреч выберем… скажем… где бы тебе удобней было?

– У Красных ворот. Там, в одной корчме, корни лопуха в меду подают. Умм!

– Смотрю, любишь ты сладенькое, малыш! Корни лопуха… эта твоя рыженькая… ладно! Вот и ворота уже. До встречи, мой юный друг!

– До встречи, брате Деметриус, до скорой встречи.

Враз потеряв улыбку, монах проводил отрока тяжелым задумчивым взглядом и, пригладив забавный венчик, перекрестился на видневшийся шпиль собора Святой Девы Марии:

– Повезло мне с этим болтливым парнем, похоже. Лишь бы только его слишком быстро обратно на мельницу не отправили. Хотя… Для такого и на мельнице дело найдется.

Тем, как его встретили у господина Георга, Бруно был очень доволен. Не каждого – даже и взрослого – так встречают, а его вот – встретили. И самое главное – кто! Та самая красавица Лерба, которую он…

– Ах, милый Бруно, как же я рада тебя видеть! – едва отрок поднялся в «апартаменты», девушка чмокнула его в щеку и сразу же усадила за стол. – Кушай! Это вкусная каша, а вот молоко, сыр, яйца. Наверное, проголодался?

– Угу.

Кивая с набитым ртом, Бруно все посматривал на Лербу, казавшуюся ему сейчас еще более красивою, особенно – в белом переднике, в юбке… Плиссированная светло-голубая блузка слезала с левого плеча… а если ее потянуть за рукав… как бы так, случайно…

Отрок тут же покраснели и закашлялся.

– Да не спеши ты! – девушка стукнула ему меж лопаток. – Не отнимет никто, ага.

Пока ели, пока разговаривали, потом Лерба принялась убираться – и гость ей во всем помогал, – а ближе к вечеру наконец-то явился господин Георг, вызвавший Бруно к себе в кабинет для особого разговора.