Грехи и молитвы (СИ) - Малинник Ира - Страница 28

И, тем не менее, Карл Марино гнал лошадь вперед.

Им двигало нечто большее, чем страх. То, что всю жизнь заставляло Карла гореть, то, что помогало ему в самые трудные часы и то, что никогда не позволяло ему опускать руки. Карлом Марино двигал чистый, незамутненный гнев.

Он злился на себя за слабость и на Церковь за бездействие. Он злился на деревенских жителей за малодушие и на демонов за то, что они вот так просто забирали людские жизни. Но больше всего, Карл злился на Белиала, потому что все началось именно с него.

Как глупо: простой священник злится на Принца Ада! Что может муравей против слона? И тем не менее, Карл гнал лошадь вперед. «Господь в каждом из нас, а значит, каждый из нас – отражение воли Его», шептал он про себя.

И если это истинно так, то против Белиала выступит сам Господь, верно?

***

Карл добрался до Ареццо на удивление быстро. Он понял, что въезжает в нужный город, едва его лошадь ступила на широкую, изъезженную дорогу, вдоль которой медленно брели изможденные люди.

Нагруженные свертками и пожитками, они уходили из Ареццо, бросали за собой дома и хозяйство в попытке спасти жизни. Изредка, до Карла доносились обрывки слов:

– … повалил дым, прямо из глаз и носа!

– Его дом загорелся, просто так! И он сгорел в нем живьем!

– … может, хоть там нас примут. Хотя вся округа опустеет, не успеешь моргнуть.

Кто-то вдруг дернул лошадь Карла за уздцы. Священник опустил глаза и увидел, что за поводья цепляется белокурый мальчик.

– Сеньор, вы едете к нам? – спросил он тонким, грустным голосом. – Все уезжают из города, потому что говорят, что скоро его разрушит великое зло. Вы священник?

– Как ты узнал? – Карл спешился и забрал поводья у ребенка. Тот не возражал.

– Мой папа уехал далеко, в Градару, за священником, который нам поможет. Вы не из Градары? Моя мама постоянно плачет, а мой брат почти ничего не ест и только глядит в окно, чтобы папа вернулся.

– Нет, я не из Градары, – медленно проговорил Карл. – Я из архиепархии во Флоренции. И я правда приехал, чтобы помочь вам.

«Священник из Градары? Значит ли это, что неведомый экзорцист-самоучка тоже едет сюда?» Карл помотал головой, отгоняя череду непрошеных мыслей. В первую очередь, его заботили жители города. Задание епископа Грассо отходило на второй план, хотя Карл ни на секунду не забывал о нем.

– Я отведу вас к нам! – лицо мальчика просияло, и он ухватил Карла за руку. – Мама так обрадуется!

Карл улыбнулся ему в ответ. Ребенок с силой потянул его за собой, увлекая Карла вперед, сквозь измученных, бормочущих под нос, изъеденных горем и тоской людей. На мгновение, Карлу показалось, что его ведет за руку маленький ангел, ибо солнечный свет запутался в светлых волосах ребенка и окружил его голову сияющим нимбом. Но после, Карл моргнул, и видение пропало.

Они шагали по широкой дороге, ведущей в проклятый город, а по бокам от них шла смерть, и с каждым шагом Карлу все больше казалось, что он не вернется из Ареццо.

Когда они выехали на широкую дорогу, ведущую прямиком к городу, Томас не поверил своим глазами.

Дорога была наводнена людьми: измученными, напуганными и уставшими. Кто-то едва брел, спотыкаясь на каждом шагу, а кто-то чуть ли не бежал, точно что-то ужасное дышало ему прямо в спину.

Дарио, который ехал справа от Томаса, заметно поник. Поначалу, его воодушевляла мысль о том, что он возвращается домой – но при виде всех этих людей, в его сердце начали закрадываться сомнение и страх. Что он увидит дома и что его там ждет? В порядке ли его родные?

– С ними все хорошо, – Томас словно прочел его мысли. – Я чувствую, что они в порядке.

– Хорошо, если так, – Дарио натянул поводья, и конь послушно шагнул в сторону, обходя рыдающего ребенка. Малыш стоял посреди дороги и громко плакал, но людской поток тек вокруг него, не обращая на мальчика ни малейшего внимания.

– У нас нет на него времени, – твердо сказал Томас, кладя руку Дарио на плечо. – Мы не сможем помочь каждому. Лучше бы нам поторопиться, чтобы понять, с чем мы имеем дело. А если повезет, мы встретим Белиала лицом к лицу.

Дарио кивнул, с трудом отводя глаза от ребенка на дороге. Как отцу, это зрелище причиняло ему боль, но Томас был прав: они были не в силах помочь всем и каждому.

– А как мы найдем его? – спросил мужчина, меняя тему. – Вряд ли он ждет с нами встречи. Может, он вообще не покажется, пока мы в городе?

– Покажется, – ответил Томас. – Просто верь мне.

«Скорее уж, мне», прозвучал в его голове голос Астарота.

Все эти дни, демон был подозрительно молчалив. Иногда ночью, пока Дарио мирно спал рядом, Томас обращался к Астароту, но редко получал от него ответ. Казалось, князь Ада готовится к чему-то, о чем известно только ему одному. И, как бы Томас не старался его расспросить, ответом было молчание. Лишь однажды Астарот обратился к нему сам. «Он ждет», кратко произнес он и снова затих. Поэтому Томас так удивился, получив от него ответ на, казалось бы, безобидную реплику.

«Неужели приближение к Ареццо тебя разговорило?», мысленно спросил Томас. «Или все дело в предстоящей встрече с Белиалом?»

«Я бы не хотел с ним встречаться без крайней нужды», недовольно ответил Астарот. «Поверь, мальчик, ты бы тоже этого не хотел, будь ты хоть чуточку умнее. Еще не поздно развернуть коня и направиться в ближайший порт. Наверняка где-то найдется место, куда Белиал не доберется. А я сдержу слово, данное твоему покойному папаше. То-то его душа в аду порадуется.»

«Я помогу этим людям».

«Scemo. Дурак».

– Все хорошо, сеньор? – Дарио обеспокоенно заглянул Томасу в лицо, и священник широко улыбнулся.

– Si. Нет причин тревожиться.

«Che testardo. Какой упрямый».

Так, пробираясь сквозь толпу, Томас и Дарио, наконец, въехали на улицу Ареццо. Копыта лошадей глухо застучали по мостовой, а их глазам открылось пугающее зрелище.

На дверях и ставнях большинства домов алой краской было написано «Будь проклят, Ватикан!», и почти на каждом дереве висели грубо сколоченные самодельные кресты. Кое-где с деревьев свисали куклы и детские игрушки – явная дань памяти детям, чьими душами завладела тьма.

– Они потеряли веру в Церковь, – пробормотал Томас, стараясь не смотреть на затравленные лица в окнах. – И я не могу их винить. Где был Ватикан, когда прямо на их глазах творилось такое зло?

– И никто не говорил им, где еще можно найти веру, – Дарио увел коня чуть в сторону. – Сеньор, мой дом уже близко.

Они поднялись на небольшой холм, где, в отдалении от города, стояла россыпь домов. Дарио не сдержался: ударив коня пятками в бока, он пустил его в быстрый галоп. Томас, присвистнув на своего жеребца, пустился следом.

Во дворе дома суетилась по хозяйству миловидная белокурая женщина, под ногами которой путались двое мальчуганов. Увидев приближающихся всадников, женщина выпрямилась и поднесла ладонь ко лбу, чтобы получше рассмотреть приезжих. Но, как только она узнала мужа, женщина тут же бросилась к нему навстречу. Дети, оставленные без присмотра, громко заплакали, но женщина не оборачивалась, и Томас понял, почему. Из дома вышел высокий крепкий мужчина, который тут же принялся их утешать.

«От него разит Ватиканом», подал голос Астарот.

Но Томас не успел спросить его о том, кем был таинственный незнакомец. Женщина подбежала к ним и ухватилась за поводья коня, а Дарио тотчас соскочил вниз и заключил ее в объятия.

– Доминика, моя Доминика! – восклицал он, осыпая лицо женщины поцелуями.- Как я по тебе скучал! А наши дети?...

Дарио на миг запнулся, заметив, наконец, что его сыновья были в компании незнакомого человека. Доминика, смахивая с лица слезы, тут же затараторила:

– Любовь моя, в нашем доме остановился гость из Ватикана, сеньор Марино! Он прибыл буквально пару дней назад и все это время молился за наше благополучие. Уж не знаю, благодаря ему или нет, но в нашей семье пока все было спокойно. Но мне столько всего нужно тебе рассказать…