«Идущие на смерть» (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 38

Чего не коснись, везде флот — все же уровень образования у моряков выше, чем у армейцев, и технически они намного лучше подготовлены. Тот же лейтенант Лавров мало аэростаты в небо поднимает, так мыло для всего гарнизона варит в приличных объемах. А капитан 2 ранга Кнюпфель не только морские пушки по всему фронту обороны установил, но изготовил для 47 мм и 37 мм пушек легкие разборные лафеты, их теперь в качестве выкатных противоштурмовых орудий используют.

Роман Исидорович всегда был ярым противником грызни между генералами и адмиралами, что присутствовала во времена командования Стесселя. Все боролись за власть, вместо того чтобы объединить усилия для обороны крепости. И сейчас о тех временах вспоминал как о кошмарном сне. Он сам без всяких задних мыслей первым признал главенство Ухтомского, моментально осознав, что князь с ним единомышленник. И теперь они оба делали все, что было в их силах.

С октября, сразу после второго штурма ситуация значительно улучшилась с приходом трех пароходов, не столь большого водоизмещения, однако быстроходных как «Монголия», которую вооружили, превратив во вспомогательный крейсер «Енисей». На них привезли исключительно военные грузы, чего генерал не ожидал — обычно Эссен приводил к Порт-Артуру обычных «купцов», что везли в Японию много всего разного, включая столь нужный качественный уголь. Здесь же на берег выгрузили три сотни датских авторужей системы генерала Мадсена, которые, как донеслись слухи до «забытой крепости», закупало и военное министерство, в Петербурге сделали заказ на тысячу штук под русский патрон. А к этим ручным пулеметам прилагались штабеля ящиков, с датской маркировкой, счет шел на несколько миллионов патронов германского образца. А еще выгрузили новую взрывчатку в неимоверном количестве, различное снаряжение.

Большая часть привезенных грузов предназначалась эскадре — Роман Исидорович даже вникать не стал, и любопытствовать, осознав, что этот заказ прошел помимо Петербурга. И другим не разрешил, жестко пресекая различные слухи — мало ли что еще может быть в трюмах «официально» захваченных и конфискованных пароходов.

Война дело такое, порой мутное, и некоторые закупки приходится делать через частных лиц и посредников, чтобы никто не обвинил нейтральное государство в помощи одной из воюющих сторон. Вот это был как раз из разряда подобных случай. Извлеченные из трюмов 105 мм и 88 мм орудия не мешкая стали устанавливать на палубе, на заранее подготовленных местах, немецкие моряки дружно изъявили горячее желание послужить «охотниками» на русском флоте. В том, что все они являются моряками кайзерлихмарине сомнений ни у кого не было, но по документам все являлись уволенными с военной службы.

При этом в гарнизоне старательно сделали вид, что не понимают несуразностей — кто же в здравом уме от помощи отказываться будет?!

В том, что богатейшие люди, старая родовитая аристократия закупает еще с весны лайнеры, все в Европе прекрасно знали, но не препятствовали. Так что закупленная из-под полы, внушительная партия оружия никого из защитников Порт-Артура не заинтриговала вопросом — «где» и «как». Всех мучило другое — «почему мало»?

Два датчанина с военной выправкой, хорошо знающие русский язык, живо взялись за обучение своих коллег, русских офицеров умению пользоваться «мадсенами». Что опять никого из порт-артурцев не удивило, ведь вдовствующая императрица Мария Федоровна как раз принцесса из этого королевства, где еще строился крейсер «Боярин». Процесс шел быстро и увлекательно, при каждом батальоне было решено сформировать пулеметную команду из трех десятков отобранных нижних чинов при двух офицерах с шестью «мадсенами» в каждой.

Удивило только прибытие пары сотен оптических прицелов в футлярах, которые использовались исключительно для благородной охоты на зверя. И то, что их стали приспосабливать для стрельбы по людям никого не возмутило — недаром французы говорят — на войне как на войне. Тем более многие знали, что на Сахалине такие прицелы установлены на винтовках тех стрелков, что отлавливали беглых каторжников, да и буры в войне с англичанами тоже сознательно отстреливали британских офицеров.

Так что никакого ропота «мадсены» и оптика не вызвали, наоборот, все скоро осознали каким полезным может быть это оружие в умелых руках сибиряков, с юности промышлявших охотой на зверей. И сейчас ставшими исключительно опасными для японцев врагами…

Маузер 98к оснащенный оптическим прицелом

Пулемет "Мадсена" в комплектации.

— Пока осада Порт-Артура не началась, я совсем иной войну полагал, Павел Петрович, обычной, на манер прошлой с турками, — генерал Кондратенко задумчиво посмотрел на адмирала, — но ведь, да-да, именно вы устроили все это, мне такое даже в голову не приходило.

— Большое видится на расстоянии, а за деревьями трудно разглядеть лес, — хмыкнул Ухтомский. — Все лежало на поверхности, нужно было только под несколько иным углом посмотреть. Между войной на море и суше гораздо больше общего, чем это может показаться на первый взгляд. Давайте с вами посмотрим именно с такого ракурса на войну.

Князь придвинул к себе пачку папирос — с табачным довольствием в Порт-Артуре проблем не было, Эссен ухитрился отправить людей в Шанхай, обзаведясь там нужными связями. И крейсера порой возвращались из похода буквально забитые коробками с папиросами — груз очень легкий, а на кораблях после снятия противоминной артиллерии образовалось множество мест, где можно было складывать табачную тару.

В крепости курили почти все, предаваясь пагубной привычке — когда ветер шел с норда или веста, было не продохнуть от страшного запаха тысяч мертвых человеческих тел, гниющей плоти прежде живых и радующихся жизни людей. Японцы порой просто присыпали землей собственных мертвецов в воронках, не в силах их закапывать. А если шел штурм русских фортов, то груды павших солдат окаймляли русские укрепления чудовищным ожерельем, от лицезрения которого сердце в груди замирало.

Вот где настоящий апофеоз войны!

И будь жив художник Василий Васильевич Верещагин, погибший вместе с адмиралом Макаровым на броненосце «Петропавловск», он бы смог с натуры такие картины написать, что даже самых крепких нервами жуть бы пробрала от таких «пейзажей».

От миазмов разлагающихся десятков тысяч тел убитых, но главным образом умерших от болезней японцев, защитники гарнизона задыхались, и тут помогал табак, приглушавший постоянное ощущение запаха тлена. Да и сами японцы, осаждавшие крепость стали совсем иными — раньше яростны шли на штурмы, но после четвертого, наиболее кровавого для них штурма, такого же безуспешного, как и первые три, резко успокоились, присмирели. Неистовый дух пропал — смерть разит храбрецов в первую очередь, оставшиеся в живых тут же делают определенные выводы.

— Цель всегда ясна — если исходить из определения Клаузевица, то война есть продолжение политики, но иными средствами. В эпоху массовых армий и работающей на войну экономики, военные противостояния не могут быть скоротечными, исход не решается в одном генеральном сражении, как было раньше, — Ухтомский прикурил папиросу, выдохнул дым через ноздри, который тут же ушел к потолку.

— Нужно нанести противнику несколько последовательных поражений и сломить дух неприятельских войск, вселить неуверенность в исходе противостояния у власти и населения, и по возможности сделать последнее, привнеся ему нужные мысли, недовольными собственным командованием и правительством. И тут как нельзя лучше подходит революционная пропаганда, всяческое шельмование своих же генералов и адмиралов. А русскому человеку такое только дай — мигом домыслит даже то, чего не было, а распускаемые слухи в неграмотной стране страшная вещь.

— Точь в точь как у нас до последнего времени и было — в газетах такое до зимы писали, что даже я засомневался в благополучном исходе, — задумчиво произнес Роман Исидорович. Теперь он понимал, почему Ухтомский приказал открыть полковые школы, где в «добровольно-принудительном» учили неграмотных солдат, отведенных на положенный недельный отдых. Оборонительные рубежи занимала только одна рота каждого батальона, вторая находилась в резерве, вне зоны эффективного поражения огнем вражеской артиллерии, а третья в городе и окрестностях на отдыхе. По прошествии одной недели производилась замена — отдохнувшие вставали в резерв, а те меняли на позициях сражавшихся товарищей, которые тут же отводились на отдых и пополнение людьми из запасного батальона.