Тридцатник, и только - Джуэлл Лайза - Страница 22
- Предыдущая
- 22/74
- Следующая
Надин хлопала себя по бедрам, визжа от смеха.
— Перестань, — выдохнула она, — хватит. Я сейчас описаюсь! Ты так забавно выглядишь. Отрасти ее обратно, Диг, умоляю. Ради всего святого, отрасти! Ты сам на себя не похож!
— Может быть, — Диг медленно приходил в себя, — может быть. А ты как, — он указал на пустые руки, — выпить хочешь? Пойдем к стойке?
Надин утерла слезы.
— Пойдем.
Они обернулись, оглядывая собравшихся, и настроение у Надин резко упало.
— О черт, — пробурчала она.
— Ага, — откликнулся Диг. — Жуть, правда?
— Нет, ты только посмотри на них. Какая тоска!
— Вижу, вижу. Я хотел хлебнуть пивка и уйти. В самом начале я еще пытался общаться, но Анна О'Риордан зажала меня в углу и полчаса рассказывала о том, как она провела лето в Штатах и о своем американском дружке, сто раз повторила, какой он «упакованный» да какой «продвинутый», и все это с жалкой пародией на американский акцент. — Диг сунул два пальца в рот и притворился, что блюет.
Надин сочувственно хмыкнула.
— А что, — спросила она, стараясь казаться безмятежной, — Дилайла не пришла?
— Не-а. — Диг помотал головой и глотнул еще пива.
— Это оказалось выше ее сил? — улыбнулась Надин. — Я ее понимаю.
Диг пожал плечами:
— Не знаю даже, получила ли она приглашение. Я не видел ее с марта.
Надин подавила волнение, подымавшееся откуда-то из живота, и спросила как бы между прочим:
— Да, а почему?
— Ты меня спрашиваешь, — буркнул Диг. — Все было прекрасно, и вдруг в один момент она начала вести себя дико странно.
— Странно?
— Да. После ее восемнадцатого дня рождения. Она просто… Слушай, — оборвал он себя на полуслове, — а не смотаться ли нам отсюда? Посидим где-нибудь за нормальным пивом, и я тебе все расскажу. Тебя здесь еще никто не засек. Может, уйдем?
Надин кивнула: идея, лучше не придумаешь.
Они брели по Меловому проезду, мимо магазинов сосновой мебели, витрин с одеждой из черной кожи, ремнями с заклепками, светящимися париками и массивными серебряными перстнями в виде черепов. На секунду задержались на горбатом мостике через канал, глядя на черную воду, переливавшуюся пурпурными бликами заходящего солнца.
Неподалеку на крыше кто-то устроил вечеринку, гремела музыка.
В пабе на канале они взяли по пинте пива и сели за столик, откуда открывался вид на воду.
— Фу, — Надин помахала рукой перед носом, — здесь воняет. Тухлыми яйцами.
— Можем зайти внутрь, если хочешь.
— Нет, — отказалась Надин, — не суетись. Привыкну. — Покопавшись в холщовой сумке, она вынула пачку «Силк Кат» и коробок спичек.
— Нет! — завопил Диг с деланным ужасом. — С ума сойти! Только не ты! Надин Кайт, ты не можешь курить! Это противоестественно! — Она протянула ему пачку и поднесла спичку. — Черт, Дин, ты последний человек на этой земле, которого я ожидал увидеть курящим. И когда ты начала?
— Неделю спустя, после того как поступила в колледж Св. Джулиана, — ответила Надин, выдыхая дым. — Там с тобой обращаются как с придурком, если ты не куришь. В общем, мне создали все условия.
— А я-то думал, что Св. Джулиан — заведение старомодное и строгое.
— Миф, чистый миф. Они хотят, чтобы о них так думали, иначе к ним валом повалили бы ребята, которые просто хотят где-то перекантоваться два года.
— Хорошо там было?
— Отлично. Два лучших года моей жизни. — Она рассказала Дигу об общих курилках, и гибком расписании, учителях, предлагавших называть их по имени, и отсутствии всяких требований к внешнему виду учеников.
Они поговорили о техническом колледже в Холлуэйе, который окончил Диг, и выяснилось, что это смешное место. Диг неплохо сдал экзамены, но уже решил, что в университет не пойдет. Все лето он работал практикантом в звукозаписывающей компании, и они предложили ему постоянную работу помощника администратора. В понедельник он должен приступать.
Вспомнили родных: с его родителями и младшей сестрой, поступившей в этом году в начальную школу, было все в порядке; ее родители тоже ни на что не жаловались, а младший братец получил высшие баллы по всем предметам на промежуточных экзаменах, и сейчас в семействе Кайтов его почитали наравне с Исусом Христом.
— Ты вроде собирался рассказать о Дилайле, — наконец напомнила Надин. — Что случилось?
— Да, точно. — Диг бросил окурок на землю и затоптал. — Не знаю, все было очень странно. Правда, к концу мы действительно немного сникли — ни у нее, ни у меня не было денег, и мы большей частью торчали дома. Все стало немножко отдавать рутиной. Сначала она поступила на секретарские курсы, но через пару недель ушла оттуда, вроде бы ей не нравилась преподавательница. Потом работала в цветочном магазине, от которого ее тошнило. В конце концов она устроилась подрабатывать по выходным в аптеку, зарплата наличными. И тогда между нами начались трения, потому что мне надо было заниматься в колледже, у меня появились новые друзья, а она целыми днями сидела дома со своей мамашей-ведьмой.
— А! — перебила Надин, припомнив свою единственную и неприятную встречу с матерью Дилайлы. — Ты познакомился с ней?
— Видел пару раз, — скривился Диг.
— И как она тебе?
— Уродище. — Его передернуло. — Подозреваю, она немного не в себе, слегка шизнутая. Дилайла не хотела, чтобы я приходил к ним домой, она ненавидела свой дом, поэтому мы проводили время у меня. В общем, ситуация стала немного напряженной, но я думал: закончу колледж, найду работу, стану вкалывать, получу повышение и смогу снять квартиру. Знаешь, я хотел, чтобы Дилайла не работала и наслаждалась жизнью, хотел заботиться о ней. Я и вправду верил, что мы всегда будем вместе. У меня и мысли не было, что все может полететь к чертям….
— Мы даже собирались обручиться, — припомнил Диг, — когда ей исполнится восемнадцать, обсуждали, где будем жить… А на следующий день после ее дня рождения я вернулся из колледжа, ждал ее, как обычно, но она не появилась. Позвонил ей домой, кто-то из ее братьев взял трубку и сказал, что Дилайлы здесь нет с самого утра, и добавил, что ушла она с большой сумкой, а до этого был большой скандал, мать на нее за что-то сильно рассердилась…
— Я прождал ее весь вечер, — продолжал Диг, — и еще два дня, звонил ей, но никто не знал, где она, и всем, похоже, было наплевать… вообще, в ее семье все какие-то… долбанутые. Я чуть было не отправился в полицию. Но потом сообразил, что куда бы Дилайла ни рванула, ей понадобятся деньги. А поскольку ей уже исполнилось восемнадцать, она может получать пособие по безработице. Я знал, что она пойдет на биржу, она два года твердила об этом. Неделю я не ходил в колледж и караулил ее у биржи, прячась за деревом. В пятницу утром она объявилась. Выглядела ужасно. Просто жуть. Я с трудом ее узнал. Подбежал к ней, обнял, и знаешь, она не смела на меня глаз поднять. Словно ей было стыдно за что-то…
В конце концов я уговорил ее пожить у меня. Она провела в нашем доме пару недель, но все это время была такой несчастной: не хотела никуда выходить, отказывалась смотреть телевизор и секс ей тоже не требовался. Я пытался ее разговорить, но она только твердила, что с ней все в порядке и ничего не случилось, — Диг помолчал немного и продолжил: — А однажды я вернулся домой и не застал ее. Спросил мать, куда она пошла, и она ответила, что Дилайла выскочила за газетой. Я мгновенно догадался, что здесь не так что-то… Дилайла никогда не выскакивала за газетой. Кинулся к себе в комнату — все ее вещи исчезли. Она оставила записку.
— И что она написала? — поинтересовалась Надин.
— А что она могла написать? «Прости, что причиняю тебе боль, но я не могу больше оставаться. Дело не в том, что тебя не люблю, я буду любить тебя всегда. Но я должна уйти. Пожалуйста, не пытайся меня найти. Пожалуйста, забудь обо мне…» В общем, все в таком духе. Я отправился к ней домой, спросил, где Дилайла. Но ее мамаша ответила: «Не знаю такой. И дочери у меня тоже нет!» И захлопнула дверь перед моим носом. Старая стерва.
- Предыдущая
- 22/74
- Следующая
