Свободна (СИ) - Литвин Светла - Страница 18

Почему она рыдает?

Как её успокоить?

Это всё было для меня неясно, а за этой неясностью вдруг резко накатила паника. Сердце начало колотиться в хаотичном порядке, то ускорялось, то еле билось и воздуха стало не хватать. Я покрылась испариной, бросило из жара в холод, а надо было что-то сказать Славке.

— Что ты милая, тебе приснилось, просто сон плохой, — начала быстро говорить я, утирая едва видные в свете ночника слёзы с её щёк.

— Это не сон, мамочка. Мне дядя тёзка всё рассказал, папа там теперь на небе и к нам больше не вернётся, — всхлипнув, Слава уткнулась носом мне в подмышку, вцепляясь в меня.

Проклиная Купцова за слёзы дочери, за то, что влез, я всё же получила нужную встряску, чтобы окончательно прийти в себя.

Успокоить дочку было несложно. Я даже ей ничего не говорила, просто уложила её на подушку и поглаживая по волосам усыпила.

Так хотелось пойти и разобраться с Купцовым сразу, но удержала дочь, тревожно заснувшая рядом. Оставила как было до утра.

До утра я ещё несколько раз просыпалась, хотя сном мою полудрёму назвать было нельзя. А в шесть часов я оставила спящую Славу и после бодрящего душа пошла на поиски Купцова.

Моё состояние ещё нельзя было назвать нормальным, я туго соображала, была заторможена и меня морозило. Но при всём при этом, я была уверена, что Слава не имел никакого права рассказывать про льва моей дочери.

— Доброе утро, как ты? — буркнул Купцов, стоящий у кофе машины.

Вид у Славы был примерно как у меня, не в духе. На столе уже стояла одна чашка кофе и наливалась вторая.

— Отвратительно. Какого чёрта?! — сразу наехала я на Купцова. — Ты не имел права ничего рассказывать Славке! Она моя дочь и не тебе решать, когда и что рассказывать! Она среди ночи разбудила меня своими рыданиями, ты нормальный такие вещи рассказывать неподготовленному пятилетнему ребёнку?!

— Всё сказала? — хмыкнул Купцов.

Он подхватил кружки с кофе как ни в чём не бывало и понёс к столу.

— Это может для тебя ничего не значит, а он её отец! Баловал и пятки ей целовал, а ты взял и просто сказал, потому что тебя бесит, что она о нём вспоминает?! Чёртов эгоист! — возмущённая я даже не думала сбавлять голос, орала со стороны как последняя истеричка и довела Купцова.

Он сорвался. Схватил меня и усадил на стол, пуская пар из ушей и бросая в меня молнии взглядом.

— Это ты, эгоистка. Боялась и не знала как сказать, оттягивала этот момент жалея кого? Себя ты жалела. Ну и чего ты добилась? Да ты хоть представляешь, что у Славки в голове за это время нарисовалось? Как ты там говоришь, пяточки целовал? Баловал? Звонил ей, наверное, постоянно, да? Да?! — Купцов толкнул стол руками, под звон кружек требуя ответа.

— Да! Да! И дальше то что?!

Купцов усмехнулся и удивлённо вскинул брови, подняв руки — сдался и отошёл от меня.

— Да ничего, ничего Василиса. Какая же ты Василиса, — хмыкнул он. — Стол вытри! — указал мне на разлитый кофе и попытался уйти, но я — не я, если бы его отпустила без ответа.

— Нет уж, — я спрыгнула со стола и понеслась за Купцовым. — Во-первых, это ты разлил, сам и вытирай! А во-вторых, давай договаривай! О чём ты мне тут намёки кидаешь? Может быть, я чего-то не понимаю? — схватила его за руку и тут же была прижата к откосу, он освободился от моих пальцев и отступил.

— Удивительно, но ты действительно не понимаешь. Хотя странно, у нас ведь с тобой как бы опыт. Забыла, сама сколько слёз в подушку пролила, в мыслях, что это не тебе с родителями не повезло, а ты какая-то не такая для них? Плохая. Вот и подумай, что думала всё это время твоя дочь и так, между прочим, мать ты, а свои страхи она мне доверила. Или тебе она тоже рассказывала, что думает про то, что папа не звонит и не встречается с ней потому, что её бросил? О чём ты думала, вообще? — фыркнул Купцов, следуя дальше по коридору.

Я ничего ему не ответила, только проводила взглядом и долго простояла в проходе обдумывая, что натворила. Действительно, из-за своих страхов подвергла дочь тому отчего всегда стремилась оградить. Чтобы она никогда в жизни и мысли не допустила о своей никчёмности и ненужности. И так стояла, пока мимо не прошагал Кисель. Увидев меня, он поднял голову и протяжно замяукал, требуя кормёжки. Как-то неожиданно эта привилегия перелегла на меня за столь короткий срок, притом что Слава даже не просил. Сама взялась, и кот был не против лишь бы консервы давали.

Пока открывала паштет и выкладывала в миску, в голове только и крутились мысли о бедной моей девочке. Как же ей  было всё это время плохо и в этом виновата лишь я.

Покормив кота, я убрала со стола и сварила в турке две новые порции кофе. Попытка найти поднос провалилась, а нести в трясущихся руках горячие кружки по отдельности я не могла, поэтому выставила их на большое блюдо и пошла на поиски Купцова. Впрочем, они были довольно короткие.

Заглянула только в гостиную. Там Слава сидел на диване и громко щёлкал клавиатурой, что-то параллельно выглядывая в телефоне.

— У меня к тебе просьба, — сразу заговорила я, поднося Купцову кофе.

— Какая? А это что? Типа взятка? — рассмеялся он, словно мы и вовсе не цапались.

— Нет, это просто, — отмахнулась я. — Можешь отвезти сегодня нас со Славой на кладбище? Ты же хоронил его, а я... Даже не знаю, где могилу искать. С работы отпрошусь.

— Хорошо. После десяти тогда. Идёт?

— Идёт.

— Садись, — Слава подвинулся, и как только я присела, выдал мне ноутбук. — Посмотри, такой вариант как?

Я посмотрела на монитор, взорвавшийся розовым цветом разных тонов. Открытые вкладки пестрили мебелью для детской комнаты.

— Мне вот этот набор нравится, но я что-то сомневаюсь. Кровать маловата. А этот?

— Хороший да, — согласилась я, разглядывая нежно-розовый набор. — Самое то для девочки.

Чтобы поехать на кладбище я села назад рядом с дочерью несмотря на то, что меня там укачивало. Слава была сосредоточена, я от неё уже не стала скрывать, куда мы едем,  и держала её за руку всю дорогу.

Перед входом на кладбище Купцов купил красные гвоздики и пытался передать их мне, но дочь перехватила.

— Я сама хочу! — заявила моя малышка, поджав губы.

Такая ещё маленькая, но оказалось, всё понимает и будто бы повзрослела за одну ночь.

— Здесь недалеко, на главной улице, — шепнул мне Слава, беря под руку.

Я хоть и не могла терпеть Реутова, даже не в глубине души радовалась, что он отдал чертям свою гнилую душу, только всё равно пробрало. Возможно, это было только из-за дочери, но я едва шла к могиле, а в горле встал ком. Как же мне было жаль свою малышку и именно здесь я впервые пожалела о смерти Льва.

— Здесь, — Слава подвёл нас к большой огороженной чёрной плите с гравировкой.

Портрет Льва во весь рост, какая-то надпись, которую я принципиально не стала читать и даты.

— Положи цветы туда, — Купцов подсказал Славе что делать, и она понесла цветы за ограду.

Видеть свою пятилетнюю дочь на фоне надгробного памятника стало для меня испытанием. Но Слава держалась, и я тоже. Она не плакала, хоть и была без настроения, а прежде, чем положить цветы на надгробную плиту посмотрела на Купцова. Она искала у него поддержки, а не у меня и я была спокойна за них двоих на случай реального срока для меня. Знала, что у них всё сложится хорошо.

Слава кивнул, и дочь положила гвоздики произнеся фразу, которая всё же довела меня до слёз.

— Это тебе папочка! — её звонкий голосок разлетелся по гулкой округе погоста, и я уткнулась лицом в воротник шубы.

Купцов похлопал меня по спине и пошёл к Славе. Я уже не слышала о чём они говорили там. Главное для меня было то, что дочь не плакала и принимала всё спокойно, чего нельзя было сказать обо мне. Возможно, скажи я ей всё сразу она бы и ночью не рыдала.

На кладбище мы пробыли совсем недолго. Под тихо падающий снег вернулись в машину и Купцов повёз нас домой.