Свободна (СИ) - Литвин Светла - Страница 17

— Давайте, цепляйте её.

— Есть американские горки, золотоискатели, чёртов мост и бешеный вертолёт, — перечислил парень, затягивая Славку ремнями.

— Я хочу вертолёт! — радостно заголосила девчонка, суча нетерпеливо ногами.

На неё напялили очки, парень пощёлкал кнопками и пошло веселье. Тёзку крутило в этом кресле всяко разно, она только успевала менять положение, вцепившись в ремни безопасности. То вверх тормашками, то в горизонт, то трясло как на драндулете.

Я переживал, что ей от такой нагрузки поплохеет, но зря. Через пять минут счастливый и довольный жизнью ребёнок был освобождён и согласен наконец-то поужинать.  В кафе меня снова ждало-то ещё испытание. Заказ Славы сопровождался воспоминаниями про папу. А папа то, а папа сё. И я вполне ещё неплохо держался, пока погрустневшая тёзка не задала душещипательный вопрос:

— Папа что меня бросил? Почему он не возвращается так долго и даже не звонит?

Пообещав Василисе решить этот вопрос, я имел в виду психолога детского, а не решать вопрос с покойным Реутовым самостоятельно. Но невыносимо было смотреть, как тёзка уже начала себя винить невесть в чём. Сам был таким в её возрасте и считал, что бросили меня родители не потому, что они какие-то ублюдки, а это я какой-то не такой вышел. Винил и ненавидел себя. Свой цвет глаз, цвет волос, даже понятия не имея истинной причины своего нахождения в детском доме. Ребёнку для такого рода фантазий много и не нужно, самого факта, что родителя нет рядом достаточно.

— Понимаешь, тёзка, — я уже начал говорить, но всё ещё сомневался, что вправе делать это без Василисы.

Грустный взгляд Славы сделал своё дело.

— Мой друг Лев, твой папа, — назвать его Славкиным отцом, вот что было сложно.

— Ага, работает да? — недоверчиво уже хмыкнула Слава.

— Нет. Твоего папы нет.

— Как это?

— Твой папа там, откуда не возвращаются, — произнеся эти жуткие, должно быть, для детского слуха слова, я указал на потолок. — На небе, — и знать тёзке было необязательно, как я мечтал, чтобы он оказался пониже если загробная жизнь вообще существует.

— Как это? — повторилась Слава, ну хоть в слёзы не пускалась и то радовало.

— Понимаешь, у твоего папы в доме был ремонт и случилась авария, — с трудом я подбирал слова.

Как сказать пятилетке что человека может балкой зашибить? У меня тоже дома был балочный потолок, да и здесь в “Малине” над головой были балки.

— Папа умер? — и без подробностей наконец-то дошло до Славы.

Видимо, она всё же что-то знала о смерти до меня.

— Ну типа да, — совсем по-идиотски сказал я.

Тёзка, поджав губы замолчала и не проронила ни слова, пока не принесли наш заказ.

— Приятного аппетита, тёзка, — нарушил я тишину и девчонка кивнула, задумчиво беря в руку вилку.

Не знаю, о чём она думала, но мне рисовались страшные картинки Василисиного гнева. И куда я, спрашивается, полез? От одного дня бы никто не умер, а с психологом было бы как-то пограмотней.

Поковыряв немного спагетти, Слава оживилась.

— Я хочу к папе! — заявила девчонка, заставив меня подавиться от неожиданности.

— Милая, я же сказал, твой папа далеко и нам туда нет дороги.

— И что же, даже на кладбище нельзя? — хмурясь, Слава, можно было сказать, возмутилась.

— Откуда ты знаешь про кладбище?

— У моих подружек есть кукла труп в гробу, я знаю, что такие гробы закапывают на кладбище, когда человек умирает, — деловито пояснила мне пятилетняя девочка.

— Ну и игрушки у вас, — усмехнулся я.

— У меня такой нет, папа с мамой не разрешают, — с грустью призналась Слава.

— А что? Очень надо? — это был ни в коем случае не подкуп, но если бы это помогло девочке проще принять факт смерти...

— Там есть детский магазин, — тут же Слава указала в сторону большого павильона.

— Ладно, только всё съешь.

Тёзка задорно кивнув начала уплетать за обе щеки спагетти, а мне уже кусок в горло не лез. Как-то не верилось, что она всё так просто восприняла. После ужина в “Малине”, мы оделись и пошли за трупом, в смысле куклой.

До последнего мне не верилось, что такая игрушка существует, но она существовала в прогрессии. Целый торговый стеллаж был заставлен синеватыми девицами с впавшими глазищами. На некоторых были изображены раны, кто-то продавался вместе с гробом, а была и целая линейка кукол, упаковка которых была стилизована под эти гробы. Жуткая жуть и согласившись на это, я как-то даже пожалел. Стрёмно было оплачивать такое на кассе.

— Может, посмотрим что-то другое? Хочешь большой дом для барби? — я указал Славе на розовый особняк с милой семейкой в комплекте, но девочка вцепилась в другую игрушку...

— Хочу эту! — глазищи тёзки загорелись от счастья и блуждали по громадной коробке.

Хуже гроба мог быть только целый дом в виде гроба.

— Ну ладно, эта хоть не такая синяя, — согласился я, оглядывая розовотелую куклу с адским макияжем, рассудив, что в гробу который дом её хотя бы хоронить не станут.

В комплекте имелся питомец в виде летучей мыши и куча аксессуаров из  загробной тематики. Одни черепушки в розовых бантиках чего стоили. Даже на похоронах Льва я так не нервничал, как когда шли с этим наборчиком на кассу.

— В акции поучаствовать не желаете? Помощь детскому дому, покупаете что-то из этой корзинки и магазин передаст это детскому дому “Солнышко”, — с милой улыбкой объяснила кассир, когда, не моргнув и глазом, пробила кукольный гроб.

— Нет, спасибо. Помощь детскому дому я окажу лично, у детского дома есть право закупать подобные товары без наценок магазина, по оптовой цене.

— А у нас в этой корзинке цены оптовые, мы просто посредники, не все же могут оказывать финансовую помощь, проще купить одну игрушку или краски.

— Ну хорошо, давай тёзка, выбирай, чем детишек порадуем.

С интересом Слава сунулась в корзинку и набрала там разноцветного пластилина и пачку с прописями.

Оплатив все покупки, мы наконец-то отправились домой.

— Можно я её в садик возьму? Я обещаю не потерять! — спросила тёзка звонко с заднего шелестя упаковкой.

Питомец уже был добыт, теперь она пыхтела над распаковкой самой куклой.

— Можно, конечно, твоя же игрушка.

Василиса

После выпитого бокала вина с какой-то наркотой, меня почти сразу начало мутить. Рожа следака поплыла и, к моему ужасу, вскоре расстроилась в глазах, а мне и одного Архипова вынести было сложно. Он ещё как-то прытко полез меня раздевать и я, испугавшись за провода под платьем, из последних сил врезала следаку кулаком в пах. На всякий случай опередила его, а то мало ли. Я даже не сомневалась, что он бы меня ударил, а то и вовсе пришиб бы заметив прослушку чуть раньше, чем я начала сопротивляться.

Дальнейшее моё состояние было ужасней некуда. Отдалённо я понимала, что веду себя неправильно, домогаюсь до Купцова, но совладать с собственными руками и языком не могла. В голове как на повторе крутились кадры из нашего эротического прошлого, добавляя в кровь жара и желания. Я словно горела изнутри, и только Купцов был силён потушить этот пожар, но пожарный был против. Безжалостно закрыл меня в спальне, оставив погибать без любви и ласки.

Последнее что запомнилось, это мои попытки изобразить из одеяла тряпичного любовника, а потом провалилась в глубокий наркотический сон.

Проснулась в холодном поту уже ночью, оттого, что рядом всхлипывала Слава. Это было так неожиданно, что я и не сразу сообразила, уже вовсе не сплю, а плачущая дочь совсем не сон.

— Славочка, милая, ты чего? — с трудом спросила я, в горле жутко пересохло.

— Мамочка! Папа умер! — всхлипывая, дочь кинулась ко мне на грудь, заливаясь слезами.

У меня наступил ступор. Я только и смогла сесть, обнимая свою рыдающую девочку. В голове ещё гуляла тупая пустота, словно мой мозг отключили на девяносто процентов и соображать было нечем. Я понимала, что прижимаю к себе свою дочь, а вот остальное...