Марс выбирает смерть (СИ) - Александрова Дилара - Страница 12

Стояла невыносимая жара. Если бы не качественная система кондиционирования, наемники испеклись бы прежде, чем задохнулись. Учитывая, что для некоторых членов отряда тесное соседство со Жнецом переносилось слишком тяжело. Иной раз голова кружилась так, что невозможно было удержать равновесие даже в положении сидя. Именно по этой причине коллеги Моргана считали минуты, когда можно будет удалиться от него хотя бы на пяток метров. Тем более, что сопротивляемость нередко смешивалась со стойким, густым запахом перегара. К слову, не менее тошнотворного, чем сила Пламени.

Несмотря на происходящие события, общее настроение внушало надежду. В воздухе висело предвкушение долгожданного отдыха после непрерывного рабочего марафона в несколько недель.

— Эй, Энберт! Чего такой кислый? — окликнул Гвамал коллегу, заметив, как тот старается дышать глубоко, размеренно и поближе к освежающему потоку кондиционера, — Все по мертвым сиськам страдаешь?

— Да пошел ты.

— А я тебе говорил, что нужно было смотреть! — рассмеялся Гвамал, не применив уколоть в очередной раз Энберта по поводу погибшей храмовницы, — Сдается мне, она только дохлая и могла тебе дать!

Дружный, неприкрытый смех прокатился по салону. Энберт никак не отреагировал. Извечные подколы коллег, ударяющие ниже пояса, были уже привычны, неинтересны и совершенно его не трогали. И страдал он сейчас вовсе не из-за того, что не успел осквернить труп бездыханной храмовницы. Внутри напряженного тела происходила борьба с плотным завтраком, упорно рвущимся наружу.

Впрочем, шутка уже начала жить собственный жизнью. Облегчая тяжелые будни, она переродилась в пустую, не имеющую ни начала, ни конца веселость.

— Я вам поржу! — показал большой кулак Трэвиус, — Мне из-за вас жопу на флаги пришлось порвать. Еще один такой выкрутас — вылетите нахрен!

Особо активные энтузиасты внезапно замолчали. Если Трэвиус что-то говорил, то никогда — просто так.

Зачистка памяти затронула всех членов отряда. Вот только конфликт с храмовниками Трэвиус предпочел не забывать. Ибо придерживался мнения, что осведомлен — значит вооружен. Стоило бы помнить по какой причине крестоносцы проявляли к их отряду острую, неприкрытую агрессивность.

— Ты опять без нашивок? — мгновенно сменив тему разговора, Майла толкнула Моргана могучим плечом, — Контроль уже замучал. Требует, чтобы ты не выходил без опознавательных знаков.

— Обойдется.

— Знаешь сколько штрафов влетит? Кто платить-то будет?

— Надо будет — заплачу.

Сгорбившись, Жнец всем своим видом дал понять, что в активном общении не нуждается. Углубившись в собственные мысли, Морган Алонсо не особо вслушивался в хаотичные диалоги коллег. В этот день он пропускал заслуженный отдых. Совершив дополнительный крюк на пути к рассаднику полулегальных баров и борделей, Трэвиус намеревался забросить Моргана в Школу Жнецов. Поддавшись долгим уговорам близкого друга, наемник все же согласился помочь Жнецам, и в какой-то степени храмовникам.

Вспышка. Уникальное явление, не описанное ни в одном из учебников по управлению Пламенем. Скорее всего потому, что сведения о ней стерли в ходе глобальной информационной чистки после упразднения Проявителей. С тех пор огромное количество умений Жнецы утратили, не в силах должным образом хранить Пламя.

То, что вспышка не была следствием нестабильной психики, Морган понял уже давно. И знал, что может все повторить. Однако, не был уверен, сумеет ли кто-либо другой подхватить нужную волну и стать независимым источником импульса.

Явно осторожничая, Жнец отчаянно не желал иметь проблем с законом больше, чем имеет сейчас. Как и не собирался впрягаться в сомнительные, пахнущие провальной революцией начинания. Однако, дать заднюю не мог. Ибо никогда не давал обещания, которые не собирался сдерживать.

— Эй, Морган! На следующей неделе на серебрянку в море пойдем, ты с нами? — крикнул Вуки, выдернув Жнеца из потока стройных, но тревожных мыслей.

— Серебрянку? Это же незаконно.

— Ну да.

— Надо пораскинуть мозгами, — широко улыбнулся Морган, оголив крепкие зубы с помощью кривой, некрасивой улыбки.

— Опять всю рыбу переглушит, — возмутилась Майла, — Мы отдыхать едем или браконьерить?

— Обещаю — никаких волн, — вытянулся Жнец, рискующий упустить путевку в хорошие выходные.

— Слушай, — подсел к Моргану Трэвиус и положил ему руку на плечо, — тут у меня кое-кто из полиции интересовался про ту девку... Насчет твоих дальнейших планов.

— Нет никаких планов. Н**й она мне нужна.

— Точно?

— Что хотел — сделал.

— Ну и отлично, — расслабился Трэвиус, — А то миллион туда — миллион сюда, так никаких Ифритов не напасешься.

— Миллион? — мгновенно навострила уши Магна, — Трэвиус! Я требую срочно пересмотреть твою систему начисления зарплат!

— Вот когда научишься воду обратно на небо отправлять — тогда и поговорим, — засмеялся Трэвиус и не без доли нежности обнял за могучие, широкие плечи свою спутницу. — А еще сотни Ифритов за раз на лопатки ложить.

— Класть, — сказала Магна.

— Чего?

— Правильно говорить класть.

— А еще — не спорить с начальством.

— Трэвиус, ты щас какую воду имеешь ввиду? — спросила с недоумением Майла.

Морган встревожился. Вороватым, даже испуганным взглядом посмотрел на босса. Затем — еле заметно покачал головой. Трэвиус, немного нахмурившись, тут же замолчал. Остаточные следы воспоминаний с трудом прорывались сквозь пелену блокировки.

— Не тягайся со Жнецом, — нарочито громко засмеялся босс и смачно поцеловал Майлу.

Расслабившись, Морган откинулся на стальную стену транспортника. Его удивляла не столько абсолютная неприемлемость открытых служебных отношений, сколько непреодолимая страсть Трэвиуса к крупным женщинам. Первое обстоятельство несло чисто деловой характер и совершенно не предоставляло Майле никаких материальных привилегий. А вот во втором Морган никак не мог уловить смысл. Касалась это, к слову, не только особо крепких представительниц того пола, которого язык не поворачивался назвать слабым. В памяти Жнеца всплывали связи босса с женщинами, мягко говоря, полноватыми. Можно сказать, удивительно обширными. Уважая сослуживиц за надежность, силу и стабильность, Морган все же не испытывал к ним никакого влечения. Он не совсем понимал, как можно ложиться в постель с тем, кого воспринимаешь больше как потенциального соперника, нежели любовницу. Нередко наемницы были клонами-генмодами: характер проделываемой работы требовал недюжих физических сил. На попойках такие инициировали дружественный мордобой гораздо чаще остальных, укладывая на лопатки и ломая носы с особым энтузиазмом.

Впрочем, Морган не считал себя излишне придирчивым к женской внешности. Помимо габаритов, его вкусы, в основном, ограничивались наличием парных конечностей и количеством грудей в обязательном порядке не более, чем две. Разве что к рыженьким мужчина испытывал невольную симпатию, явно оживляясь при виде медной копны волос.

Однако, несмотря на явную слабость к женщинам ярким, сам Морган считал эти предпочтения крайне непродуктивными. Скудность выбора, да и строгая самодисциплина заставляли ограничиваться лишь пустыми созерцаниями. Жнец не мог, да и не особо стремился что-либо менять. По крайней мере, до Олимпа.

— Твоя остановка, парень, — бас Трэвиуса вновь обрел смачность, ибо не без доли удовольствия он вынул из-за пазухи долгожданную сигару.

Прошло гораздо больше времени, чем казалось. Пробка давно рассосалась. До Школы домчали быстро.

Пришлось топать еще около километра, прежде чем вдалеке замаячили виды знакомых стен. Трэвиусу не понравилось, что его команда почувствовала скопление Жнецов еще на подходе. Все это время Энберт самоотверженно боролся с подступающей к горлу тошнотой. Морган недоумевал, как вообще он собирался подкатывать к храмовнице с такой явной непереносимостью сопротивляемости.

Что-то екнуло слева, почти у самого сердца. Прошла куча времени с тех пор, как Морган был здесь в последний раз. Кажется, более пяти лет, не считая времени с момента ухода в гибернацию. Когда умер наставник, мужчина почему-то прекратил посещать родные пенаты. Иногда ему казалось, что он специально их избегал. Только постоянная загруженность не давала повода усомниться, что происходило это от недостатка времени, а не из-за каких-то более глубоких причин.