Возвращение экспедиционного корпуса (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 8

— Так что надо налечь на агитацию среди солдат.

— Сделаем…

Не забыл Климов и про Вторую бригаду все еще сражавшуюся в Македонии. Вести оттуда приходили жуткие, бригада потеряла половину личного состава даже с учетом пополнения в шесть с лишним тысяч человек.

Михаил хотел выцепить их оттдуда к себе. Правда смущал фактор командования. Впрочем он собирался провернуть тот же финт, что и с Беляевым, отшив претендентов на командование дивизией «революционной волей солдат». Главное провести грамотную агитацию, чтобы те скинули свое командование и через выборы перподчинились Климову.

Осталось спровоцировать передислокацию остатков бригады во Францию.

Тут ему на глаза попалась газета в которой сообщалось о прибытии в порт Булонь-сюр-Мер бригады очередных «черных», откуда-то из Южной Африки, как сам французы стали звать своих аннамитов, зуавов и всех прочих, как из Азии так из Африки. Но из-за негативного отношения простых французов к солдатам из колний, они продолжали топиться в лагере на южном побережье.

— А это вариант…

Встретившись с графом Игнатьевым, Климов попросил у него прозондировать почву на предмет замены русских частей в Македонии на негров.

— Всем выгодно, «черные» уедут с глаз долой, а на их место прибудут белые к которым нет никаких претензий.

— Хорошо… я посмотрю, что можно сделать.

— Благодарю…

Французское командование, особенно из числа социалистов, ухватилось за этот вариант обеими руками и ногами ибо действительно устраивало их чуть более чем полностью. Отдавать негров «сверянам» им не хотелось, ибо это усиливало идеологических конкурентов, а деражать их при себе было политически накладно из-за неприятия «черных» простыми французами.

7

Через пару дней после прибытия артиллерийской бригады и инженерного батальона на фронт в сопровождении все того же графа Игнатьева у которого на плечах красовались новенькие погоны генерал-майора, прибыли новые гости, коих он и представил:

— Знакомьтесь Михаил Антонович, господин генерал-майор Занкевич, Михаил Ипполитович — новый представитель ставки русской армии от Временного правительства во Франции. Евгений Иванович Рапп — комиссар Временного правительства в русской армии во Франции, и Сватиков Сергей Георгиевич — комиссар Временного правительства по дипломатической службе.

— Здравья желаю, господа.

Вперед вышел генерал-майор и торжественно объявил:

— Господин капитан, Временное правительство высоко оценило ваш героизм при взятии форта «Свиная голова» и удовлетворило представление Солдатских комитетов на награждение вас орденом святого Георгия третьей степени. Кроме того, оно высоко оценило вашу деятельность на посту командира дивизии и удостоило вас производством внеочередным званием полковник.

«Я теперь, настоящий полковник, епта», — усмехнулся Михаил Климов.

— Поздравляем, поздравляем!

— Благодарю, господа! Это для меня большая честь! Благодарю…

После чего, думая наверное, что Климов размяк от награды и повышения в звании, Занкевич попытался надавить, чтобы он передал бразды правления РОДом Беляеву, а себе взял лишь один из полков, но на сторону новоиспеченного полковника и георгиевского кавалера встали комиссары коим волнения тоже были ни к чему (ведь это сильно ударит по их карьере), а к чему могла привести смена командования, Климов повторно популярно объяснил.

— Господин полковник, постройте войска, я буду говорить с солдатами! — вдруг с апломбом потребовал Сватиков, поправив на груди здоровенный красный бант.

Климов только вздернул бровь, но в бутылку лезть не стал, хотя мог бы, тем боле что говорить с солдатами тогда должен другой комиссар — Рапп. Но тот выглядел интеллигентом, в то время как Сватиков представлял собой типичное хамло, что много мнит о себе. Опять же поддержку какую-никакую оказали, так что отказывать причин не имелось, вроде даже как должник их. В общем собрал с третьей линии окопов роту. Солдаты были не сильно рады тому, что их оторвали от дел, кто отдыхал, кто форму чинил, кто читал, кто еще чем-то занимался, да банально спал.

Из ящиков, в которых привозили патроны и кои еще не успели пустить на дрова, собрали небольшую трибуну.

Сватиков представился и начал нести какую-то околесицу про революцию, будущее, прошлое.

«Мн-да, более косноязычного оратора представить сложно, какой-то поток сознания…» — подумал Михаил, слушая этого революционера, что словом вообще не владел, все как-то путанно и в итоге вообще не понять, что человек хотел сказать.

Солдатам это тоже быстро надоело.

— Чего его слушать? — неожиданно раздался возглас из солдатской толпы. — Гони с трибуны этого палихмахтера!

— Какой он тебе палихмахтер? Это же комиссар! — вступились за Сватикова другие солдаты.

— Врет он! Клянусь богом, врет! Еще намедни он мне в Париже волосы стриг! — не унимался солдат.

Солдаты засмеялись. Сватиков изливавший на солдат свою душу сбился на полуслове, заметался, лицом стал одного цвета с бантом на груди и с позором ретировался с импровизированной трибуны, чуть не свалившись с нее из-за поспешности.

Гости укатили обратно в Париж, а граф ненадолго задержался.

— Вот и все дорогой Михаил Антонович, я теперь по факту никто и звать меня никак…

— Что вы такое говорите, Алексей Алексеевич? Вы же теперь цельный генерал-майор!

— Ах, звание… пустое. Вроде как выходное пособие… Занкевич упразднил мое бюро, так что я теперь не являюсь военным представителем. Сняли с меня и другие сферы деятельности, так что помогать я вам больше ничем не смогу.

— А кем же вы теперь служите?

— Выписывателем чеков, — грустно улыбнулся граф Игнатьев. — Мне там сосватали одного деятеля от Временного правительства некоего Гибера… мутный человек, а с ним целый десант различных так называемых помощничков… сбежавших из России. Там обстановка похоже потихоньку накаляется после прибытия различных революционеров, что до недавнего времени обретались в Швейцарии.

Если бы граф не был графом, то он, наверное, сейчас бы с досадой смачно сплюнул, как самый последний люмпен. Но в целом стало понятно, что у Игнатьева дела сейчас обстоят неважно, что и неудивительно, с какой стороны ни посмотри.

— Еще этот Сватиков… он ведь не только и не столько для проверки дипломатической службы приехал, сколько для разгона заграничной агентуры департамента полиции! Разве не идиотизм?! Вы не смотрите, что он такой идиот с виду и говорить связно не умеет, зато интриган каких еще поискать. Меня уже успел обложить как волка флажками…

— Ну а что вы хотите Алексей Алексеевич? Это временные и они знают, что они временные, хоть и хотят стать постоянными, но уже понимают, что не станут, так что все их желание это хапнуть побольше, после чего сбежать и чтобы их потом не поймали, для чего рушат всю систему которая могла бы их отследить и выловить.

— Хм-м… похоже на то… очень уж с финансовой точки зрения проходит много странных платежей, фактически махинаций, в которых я вынужден участвовать… Нет ни одной формальной возможности отменить эти платежи.

Игнатьев поморщился как от кислого, но дальше развивать тему не стал, только досадливо махнул рукой. Оно и понятно, зачем вываливать свои проблемы на постороннего человека?

Климов же помнил, что граф Игнатьев несмотря на все эти махинации со стороны «временщиков» как-то умудрился сохранить от двухсот пятидесяти до трехсот миллионов франков золотом, кои много позже передал советскому правительству, за что его потом прокляли «белые». И конечно же он хотел привлечь человека с такими деньгами на свою сторону. Но помимо денег у графа имелись еще обширные связи в производственной и торговой среде по всему миру, что тоже немаловажно.

«А еще, он вроде как самый настоящий разведчик и даже какие-то масштабные операции провернул», — подумал Михаил, остро жалея, что об этой стороне работы графа он практически ничего не знал, как-то прошло мимо его внимания в свое время.