Возвращение экспедиционного корпуса (СИ) - Лопатин Георгий - Страница 7

Правительственные отряды с англичанами отступили в город, снова начались уличные бои, но долго лоялисты продержаться не смогли, у них действительно горела под ногами земля, причем зачастую в прямом смысле этого слова, когда из окон домов на те же танки бросали бутыли с горючим и те начинали весело полыхать.

Вечером двадцать седьмого июня столица оказалась в руках революционеров, кои провозгласили создание Социалистической республики Франция с неким генеральным председателем Леоном Блюмом во главе, но правительство с большей частью парламентариев успело сбежать на север в Руан под защиту англичан и первых прибывших во Францию несколько дней назад подразделений Американского экспедиционного корпуса.

Впрочем, Францию разделило не так четко по условной лини север-юг. Правильнее сказать, что республику раздробило по принципу лоскутного одеяла: север остался за капиталистическим правительством, центральные регионы признали социалистов, а вот на юге возникла мешанина, часть регионов остались верными прежнему правительству, а иные признали социалистов. При этом в половине городов произошли небольшие вооруженные стычки между сторонниками той или иной власти.

— Получилось? — спросила Елена с лихорадочным блеском в глазах.

Сейчас они находились в съемной квартире в Реймсе, куда перебрались из-под парижского особняка, чтобы не попасть под замес. Печатное оборудование тоже вывезли.

Климов даже начал подозревать, что девушка, отказавшаяся от курева, начала принимать какую-то наркоту вроде кокаина, морфина или еще какой гадости, что было бы печально.

«Но зрачки вроде в норме…» — подумал он, всмотревшись в ее глаза, хотя не являлся специалистов в определеи внешних признаков наркотического опъянения.

Извольскую вообще в последние дни сильно лихорадило, но это понятно — нервическая ракция на происходящие события в которых она принимала самое непосредственное участие, точнее стояла у истоков, провоцируя их.

— Ну, насколько я могу судить, то «да».

Неожиданно Елена вскочила и набросилась на Михаила. Он едва успел подавить рефлекторную реакцию своего тела, а то бы встретил ее прямым ударом в горло, а потом на болевой излом…

«Вот был бы конфуз…» — подумал он, отвечая на ее страстный поцелуй, когда она буквально запрыгнула ему на колени.

— Ты сейчас не под кайфом? — все же поинтересовался он, когда Елена наконец от него оторвалась.

— Нет!

— Тогда продолжим…

И снова страстные поцелуи, что в какой-то момент перешли в срыв одежд друг с друга, ну а дальше понятно…

Михаил вместе с Еленой с интересом, словно из первого ряда в театре, наблюдал за происходящими событиями кои транслировались по радио. Социалисты, сформировав мобильную бригаду усиленную артиллерией послали ее на юг, давить своих политических противников, как подавили социалистов в паре северных регионов капиталисты.

А дальше разум у противоборствующих сторон все же возобладал и нового столкновения между сторонами не произошло. Может быть противоборствующие стороны и желали бы окончательно решить вопрос с помощью силы устроив еще несколько сражений, но внешняя угроза в лице Германии, что могла в любой момент воспользоваться заварухой гражданской войны, заставила их сесть за стол переговоров.

Договорились они на удивление быстро, первого июля заключили перемирие и соглашение о совместном управлении войсками. Частным результатом этих переговоров стала передислокация некоторых армейских подразделений. Все лояльные правительству части отводятся на север, а поддержавшие революционеров — на юг. Между ними встают русские и англичане, а так же американцы, что пока остаются в резерве.

Командование французскими войсками в Македонии осталось за прежним правительством.

— И что теперь? — спросила Елена, находясь в объятиях Михаила.

Оношения с ней после интимной близости естественно перешли на новый уровень.

— А теперь ждем.

— Чего?

— Немецкого наступления.

— И?

Но Климов в ответ только злодейски улыбнулся.

6

Из-за происходящих во Франции революционных событий артиллерийская бригада застряла в Бресте до двадцатого июля, где она дождалась прибытия саперного батальона и все вместе двадцать пятого числа прибыли на фронт.

Генерал-майор Беляев сходу попытался прогнуть капитана Климова под себя.

— Как старший по званию, я принимаю командование дивизией на себя.

— А ху-ху не хо-хо?!

— Что?..

— Я говорю, господин генерал-майор, а не много ли вы на себя берете?

— Господин капитан, выбирайте выражения! Соблюдайте субординацию и подчиняйтесь старшему по званию! — воскликкнул Беляев.

— Звание званием, а должность должностью, господин генерал. Я — командир дивизии, а вы лишь командир артиллерийской бригады. Я уже молчу про разницу в родах войск. Будет странно если кавалерист станет командовать моряками и так же странно если артиллерист станет командовать пехотой. Потому дайте не станем заниматься этим непотребством и создавать себе проблемы на ровном месте, обостряя ее некомпетентностью из-за чего могут возникнуть нежелательные инциденты в виде лишних потерь в личном составе. А то ведь, я опасаюсь, что, все что вы знаете о командовании пехотным подразделением, так это послать его в штыковую атаку на пулеметы. Это несколько устаревшая тактика, лет так на сто…

Генерал Беляев побагровел.

— Я требую от вас!..

— Господин генерал, требовать вы будете у… своих подчиненных, — все же сдержался Михаил от более грубой отповеди. — Давайте говорить прямо, ситуация непростая, я выбран в качестве командира дивизии солдатами и кого-то иового они не примут.

— Что значит выбрали?! Что значит не примут?!! — откровенно разорался тот.

— То и значит. Революция, все дела… прежняя власть пала, народ ее взял в свои руки…

— Есть Временное правительство, я назначен им, а вы принесли ему присягу и значит обязаны подчиняться его решениям!

— Принести-то принесли, так ведь, как принесли, так и унесут… Солдаты, мягко говоря, не доверяют этому правительству им больше по нраву его оппоненты.

— Плевать! Они обязаны подчиняться его решениям! И его решением я должен принять командование дивизией! Я отстраняю вас от командования!

— Ну отстраните вы меня от командования и попытаетесь его взять в свои руки, только вот какое дело господин генерал, как долго вы после этого проживете, вот в чем вопрос…

— Вы мне угрожаете?!!

— Да ни боже мой! — аж поднял Руки Михаил Климов. — Говорю же вам, господин генерал, все висит на волоске, коий может оборваться в любой момент от малейшего воздействия. Солдаты подчиняются мне только потому, что сами меня выбрали в качестве командира. Стоит вам меня попробовать сместить именем Временного правителтьства и они решат, что их снова начали считать за немой скот, которым можно понукать, как при царе-батюшке. Представляете, что случится дальше, с учетом того, что этого царя-батюшку скинули?

Генерал Беляев промолчал, сверкая лазами.

— Правильно — бунт. Бессмысленный и беспощадный, как сказал один классик. Дурной пример смещения неугодной власти подан, причем самим генералитетом, так почему бы и им сами не скинуть неугодного им генерала? А оно нам надо? Так что очень вас прошу, не будите Лихо, пока оно тихо.

Генерал оглянувшись, продолжал пыхтеть, но молча. Увиденное ему явно не понравлось.

Так-то штаб дивизии может и согласился бы сменить командира дивизии, но вот солдаты оказавшиеся поблизости, они действительно смотрели на генерала с нескрываемой… не то, чтобы ненавистью, но угрозой — да.

— С ним могут быть проблемы, случись что, — произнес Родион Малиновский.

— Могут, — кивнув, согласился Михаил.

Артиллеристы могут «ошибиться» и открыть «дружественный огонь», наример… прямо по штабу Климова.