Символы распада - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/79
- Следующая
– Может, по воздуху? Вертолеты там садятся?
– В самом Центре это категорически запрещено. Даже когда один раз прилетал секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро, все равно не сделали исключения. Вертолеты садятся на специальной площадке, и все гости при входе и выходе обыскиваются. Никаких исключений, даже для самого директора Центра, – твердо сказал Степанов. Здесь он был в своей стихии, Центром он занимался много лет.
– Тогда где же ЯЗОРДы? Куда они исчезли? – потеряв всякое терпение, спросил уже Земсков.
– Они не могли исчезнуть, товарищ генерал, – сильно покраснев, сказал Степанов. – Полагаю, что их сумели перепрятать в другое место, но вывезти с территории Центра не могли. Это исключено. Я сам занимался вопросами обеспечения секретности на данном предприятии и режимом охраны.
Земсков посмотрел на Ерошенко. Тот кивнул.
– Все понятно, – сказал хозяин кабинета, – у меня последний вопрос. Что вы думаете о руководстве Центра? Директор, его заместитель, начальник охраны...
– Директор – блестящий ученый, – сразу отозвался Степанов, – академик, Герой Социалистического Труда, лауреат...
– Это мы все знаем, – поморщился Земсков. – Как, по-вашему, он мог тайно вывезти ЯЗОРДы с территории Центра?
– Но это невозможно даже для него.
– Хорошо. Я поставлю вопрос по-другому. Он мог войти в сговор с другими людьми?
– Зачем ему это нужно? Он ведь такая голова...
– Мог или не мог?
– Не мог! – чуть не выкрикнул Степанов. – Не мог.
– У нас в списке еще три человека, имевшие доступ к информации по охране объекта. Заместитель директора Центра Кудрявцев.
– Валерий Вячеславович? – переспросил Степанов. – Нет, конечно. Он...
– Отвечайте только на вопросы, – разозлился Земсков. «И с такими офицерами приходится работать», – с сожалением подумал он.
– Кудрявцев работал в Англии, в США, – с гордостью сообщил Степанов, – ему предлагали там работу. Большие деньги. Но он вернулся в Россию и поехал работать в Центр.
– Полковник Сырцов? Что вы о нем думаете?
– Специалист высшего класса. Очень грамотный и толковый офицер. У меня к нему не было никаких претензий.
– Он арестован, – сухо сообщил Земсков, – и его заместитель тоже. Вплоть до выяснения всех подробностей дела. Кто еще, кроме этих четверых, мог знать во всех подробностях о существовании лаборатории, о режиме охраны, вообще о ЯЗОРДах?
– Больше никто. Хотя, пожалуй, еще начальник самой лаборатории, где проводились испытания. Рафаэль Шарифов. Его всегда очень хвалил академик. Он говорил, что...
– Спасибо, – невежливо перебил его Земсков, – вы можете идти, Степанов. И, пожалуйста, никому ни слова. Режим секретности распространяется и на вас. Никаких телефонных звонков, никаких намеков, даже косвенных. Я думаю, вы меня понимаете?
– Конечно, – кивнул Степанов, поднимаясь. – Разрешите идти?
– Идите. – Земсков подождал, пока он вышел, обвел всех взглядом и, глядя на Ерошенко, неприятно усмехнулся. – Когда нет туалетной бумаги, приходиться пользоваться наждачной, – грубо сказал он, кивнув вслед ушедшему.
– Везде одинаковый бардак, – отмахнулся Ерошенко. – Сейчас личные дела стали проверять. Выяснилось, что в половине из них уже несколько лет ничего не обновлялось.
– Левитин, – посмотрел наконец на своего офицера Земсков, – мы вас слушаем. Кратко и сжато.
Молодой человек встал. Он был одним из любимцев генерала и умел точно, лаконично и доходчиво излагать свои мысли.
– Потеря двух контейнеров с ЯЗОРДами установлена только вчера нашей службой, – начал Левитин. – Следовательно, мы можем сделать вывод, что сами заряды исчезли после последней проверки, проведенной четыре с половиной месяца назад.
«Ах, какой он молодец, – подумал Земсков, – очень важно подчеркнуть, что именно наша проверка обнаружила недостачу. А их люди в Центре прошляпили контейнеры. Можно будет подчеркнуть именно это обстоятельство».
– Проведенная первичная проверка показала, что возможности беспрепятственного вывоза ЯЗОРДов с территории Центра практически не существует. Следовательно, мы можем предположить, что заряды все еще на территории базы. В самом Центре много мест, где радиоактивный фон гораздо выше обычного. В связи с пропажей контейнеров мы предлагаем организовать совместную группу из сотрудников ФСБ и Министерства обороны для всесторонней проверки факта пропажи контейнеров непосредственно на месте.
Левитин обвел присутствующих взглядом и продолжал:
– При этом в самом Центре вводится режим карантина, все сотрудники переводятся на чрезвычайное положение. Телефонная связь, телексы, факсы отключены. Центр полностью отрезается от внешнего мира до выяснения всех обстоятельств дела. В оперативную группу войдут, кроме наших сотрудников, два человека из Академии наук, занимающихся схожими проблемами. Один из них академик Финкель, которого вы все знаете. Другой – академик Архипов, разработавший принципиальную теорию создания ЯЗОРДов, так сказать, отец существующих «чемоданчиков».
Он закончил свое сообщение и взглянул на генерала. В его взгляде промелькнуло нечто собачье: так верный пес ждет похвалы от хозяина. Земскову нравились такие взгляды сотрудников.
– Спасибо, – кивнул он подполковнику, – можете садиться. Я думаю, что включение в состав нашей комиссии таких выдающихся ученых, как Финкель и Архипов, только поможет нашей работе.
Финкель был трижды Героем Социалистического Труда, крупнейшим специалистом-ядерщиком, считался одним из столпов отечественной науки. Архипов же не просто блестящий акадмик, а еще и член Президентского Совета, человек, близкий к руководству страны. Включение таких людей, кроме конкретной пользы, послужит и неплохим громоотводом для всех членов комиссии в случае неудачного расследования. Судя по всему, это понял и Ерошенко.
Люди всегда руководствуются сиюминутными, мелкими и корыстными интересами, даже если прикрываются словами о более важных, даже вечных проблемах. Просто одни показывают это более зримо и выпукло, а другие искусно маскируются громкой фразеологией.
– Все верно, – с удовлетворением согласился генерал Ерошенко. – Меня беспокоят, впрочем, слова вашего бывшего полковника. Если действительно ни при каких обстоятельствах нельзя вывезти ЯЗОРДы, то для чего тогда их похищать? Или похитители уже успели это сделать?
– Не думаю, – живо ответил Земсков. – Если даже предположить невозможное и согласиться на такой вариант, то и тогда у преступников не много шансов переправить подобный груз в европейскую часть страны. Мы уже обговаривали со специалистами эту проблему. Они считают, что решиться на такое могут только абсолютно ненормальные люди. Мало того, что им грозит облучение, они просто не смогут беспрепятственно пронести такой груз в самолет или в поезд, пройти пограничный контроль.
– Тогда зачем его похищать? – нахмурился Ерошенко.
– Это нам и нужно выяснить. У ЯЗОРДов имеется система защиты, предназначенная для специальных групп особого назначения, – хмуро признался Земсков, – но, судя по нашей информации, ни один такой «чемоданчик», а внешняя форма ЯЗОРДа действительно похожа на большой чемоданчик, максимально защищающий людей от воздействия радиации, до сих пор не похищен. Они хранятся совсем в другом месте, и вчера ночью там проведена полная ревизия. Все на месте.
– Разрешите? – спросил молчавший до этого полковник Ильин, обращаясь к Ерошенко. Тот кивнул головой.
– Товарищ генерал, – обратился военный контрразведчик к хозяину кабинета, – отрабатывался ли вопрос взаимодействия научного Центра в Чогунаше с группами особого назначения? Может быть, до этого уже проводились эксперименты по доставке грузов на место?
Земсков удивленно взглянул на полковника. Потом не очень уверенно спросил:
– Вы хотите спросить, как вывозились контейнеры из хранилища?
– Да. Ведь группы КГБ отрабатывали свои задания непосредственно на месте, – настаивал Ильин.
– Может быть. – Заместителю директора ФСБ было стыдно признаваться, что он не подумал о такой проблеме. – Возможно, и отрабатывали. Это мы сейчас проверим, – быстро добавил он, делая пометку в блокноте. Полковник прав. Если заряды действительно раньше вывозились из Центра, кто давал разрешение на это?
- Предыдущая
- 6/79
- Следующая
