Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 3

Может, и правда. За все пять лет, что Ланс держал эту больницу, оборотня после травм он лечил второй раз и… Вспомнил!

– Комнату мы вам выделим, – улыбнулся он. – И, как отдохнете после оборота, можете идти домой. Я предупрежу ночную смену.

Он коротко глянул на коллегу – поймет ли? Тот кивнул. Во время оборота сломанные кости и поврежденные органы фактически выстроятся заново. Пациент уйдет на своих четверых и больше про травмы и не вспомнит.

Третьим в палате был тот, что поступил ночью. Киран кратко, но не упуская ничего важного, изложил анамнез – пожелтел неделю как, поступил сегодня под утро, принесли родственники, обнаружив без сознания. Краткое обследование подтвердило диагноз, и назначения ночной дежурный сделал правильные. Универсальное противоядие и заклинание, чтобы ускорить регенерацию печеночных клеток.

Завтра-послезавтра уйдет как новенький, возможно, через пять-семь лет окажется в еще худшем состоянии, чем сейчас, потому что пить не бросит, сколько его ни предупреждай. Характерная сутулость, тонкие для мужчины руки и сизые прожилки на носу говорили о том, что этот человек закладывает за воротник не первый год, а может, и не первое десятилетие. Надо добавить к зельям снотворное, чтобы унять беспокойство и раздражительность, которые непременно появятся, когда организм поймет, что его лишили спиртного.

С родильницей и вовсе ничего не нужно было делать, только убедиться, что все в порядке. Может, даже вечером Ланс ее и отпустит, орка и так начала ворчать, дескать, бабки в поле рожали, а она, как неженка, на кровати валяется. Сразу видно – у нее первый ребенок, матери со стажем, наоборот, пользовались возможностью день-два отдохнуть в палате, пока за детьми и хозяйством присматривают бабушки.

Немного сегодня пациентов, лето, в больницу попадают только те, кому совсем невмоготу. Осталась последняя.

Пациентку, которую вечером привезли родственники из пригорода, Киран устроил в отдельную палату. Запах мертвой плоти шибанул в нос, едва Ланс открыл дверь.

Женщина с мягким круглым лицом смотрела на целителей с надеждой, которую они оправдать не могли. Ланс говорил и видел, как на этом лице проступает отчаяние.

– Я не хочу стать калекой, – прошептала она.

– Ни один целитель не в силах оживить то, что уже мертво. Мне очень жаль.

Женщина кивнула, глаза ее стремительно наполнялись слезами.

– Я понимаю… Просто…

– Мы отнимем ноги ниже колена. Можно сделать протезы. Вам придется заново учиться ходить, но вы сможете справляться без посторонней помощи.

– Мои братья меня не бросят. – Она помолчала. Добавила резко: – Когда? Не хочу передумать.

– Сегодня. Мы дадим вам снотворное зелье, чтобы вы не волновались, прямо сейчас. Еще одно, сильное, перед самой операцией, и поддержим сон заклинанием. Вы ничего не почувствуете, – пообещал Ланс.

Выйдя из палаты, он поколебался мгновение, раздумывая, не провести ли операцию прямо сейчас, оттягивая беседу с монной Озис. Нет, сочтет за пренебрежение и разобидится, а обижать благотворительниц нельзя, как бы навязчивы они ни были.

– Простите, что заставил вас ждать, – преувеличенно бодро произнес он. – Пациенты требуют внимания. Ведь все это ради них, в конце концов, верно? – Он жестом пригласил гостью в кабинет. – Чай? Кофе? – поинтересовался Ланс, когда все полагающиеся этикетом слова были произнесены и посетительница устроилась в кресле.

– Кофе. У вас великолепный кофе.

Ланс пристроил джезву на спиртовку – после утреннего обхода и лечения, да перед операцией тратить магию на то, чтобы сварить кофе, не хотелось.

– Я принесла собранное на вчерашнем балу, – сказала монна Озис.

Она выложила на стол банковский чек. Вчера в конце благотворительного вечера ящик с пожертвованиями открыли и пересчитали собранное под аплодисменты гостей. Но обычно дама являлась с чеком к обеду, хорошенько выспавшись после бала.

– Вы, как всегда, полны энергии, – улыбнулся ей Ланс, едва удержав на языке «в вашем-то возрасте».

Он порой завидовал неукротимому стремлению к деятельности этой дамы и надеялся, что к ее годам будет хотя бы вполовину так же бодр.

– Чем быстрее вы пустите деньги в дело, тем лучше, верно? – Она вернула улыбку.

Ланс набросал расписку, протянул благотворительнице, добавив:

– Хотите ознакомиться с бухгалтерской книгой?

– Что вы, что вы, – ожидаемо замахала она руками. – Как вы могли подумать, будто кто-то из нас усомнится…

– Все же я сделал для вас копию. – Он протянул ей листы, исписанные цифрами. – Может быть, сгодится вместо снотворного.

Одна и та же сцена повторялась вот уже который год. Ланс не сомневался, что отчет монна Озис изучит сегодня же со всей тщательностью. Вдова предыдущего мэра города, по слухам, держала в ежовых рукавицах и мужа, и его подчиненных. По тем же слухам, при прежнем мэре город сильно изменился к лучшему.

Лансу трудно было об этом судить, после столицы городок Свиное Копытце показался ему сонным и бедным. Потом он привык.

Монна Озис убрала бумаги в сумочку, поблагодарила, когда Ланс подал ей кофе.

– Окажите мне любезность, дорогой мэтр Ланселот, – сказала она. Пригубила кофе, жеманно оттопырив мизинец. – Моя двоюродная племянница очень хочет стать целителем.

Так вот почему она явилась так рано! Подготовить почву.

Приехав сюда, Ланс надеялся сохранить инкогнито, но недооценил охотничий азарт провинциальных кумушек. Уже через пару недель все знали и его родословную, и о скандале с разорванной помолвкой. Местные девицы решили во что бы то ни стало «залечить разбитое сердце» молодого столичного холостяка. Со временем их энтузиазм поутих, но старшее поколение так просто не сдавалось.

Это была уже шестая на его памяти двоюродная племянница монны Озис из какой-то глуши, если можно представить себе глушь почище Свиного Копытца. Страстно желающая стать целителем.

– Она так хочет спасать жизни, быть полезной… – Посетительница продолжала заливаться соловьем.

А еще наверняка полагает, что, если упасть в обморок на руки целителю, это наверняка произведет на него неизгладимое впечатление. Что ж, в этом девушки были правы, впечатление они действительно оставили… неизгладимое.

– Похвальное стремление. – Ланс не сумел удержать ехидство в голосе. – Но при осмотре пациентов юная дева может увидеть что-нибудь неподобающее…

Последняя барышня решила грохнуться в обморок при виде мужского органа. Зрелище действительно было впечатляющим – уже взрослый парень подхватил свинку, и та дала осложнения на тестикулы.

– Девочка скоро будет здесь. – Монна Озис многозначительно улыбнулась. – Надеюсь, она вам понравится.

Комнатушка мне досталась препаршивая – в мансарде, под самой крышей. Скошенная стена, выходящая на улицу, сделалась влажной из-за дождя. Комнатка вмещала в себя узкую кровать, платяной шкаф, двери которого скрипели, точно души неупокоенных мертвецов, и стол, чья столешница хранила следы пребывания многих гостей. Судя по надписям, некоторые постояльцы использовали поверхность вместо записной книжки. «Кург – пять сереб.», «Горшки в таверну – 10 шт.», – гласили надписи, среди деловых записок попалась даже сентиментальная: «Жужа, ты разбила мне сердце!»

Пахло сыростью. Мечта о сухом постельном белье так и осталась несбыточной. Я ворочалась всю ночь и задремала лишь под утро. Неведомая Жужа явилась ко мне во сне в виде огромного клопа с молотком в руках. Она гонялась за мной, желая разбить сердце. Сон оказался в руку: под утро меня укусил настоящий клоп.

Отлично, что и говорить. Однако каких удобств стоит ожидать от жилья, снятого по дешевке? Университет, как всегда, экономил деньги. Некоторые студенты доплачивали за пансион из своего кармана, но я жила за счет стипендии и перебивалась подработками. Вот и в это забытое богом местечко отправилась лишь потому, что здесь не нужно было платить за возможность пройти практику.