Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 26

Мэр засунул палец под воротничок, повел шеей. Ланс мысленно улыбнулся: кажется, мысли сходятся не только у дураков.

– Я мог бы написать паре-тройке друзей и, конечно, лорду-канцлеру о том, как стремительно городские власти отреагировали на случившуюся беду. Что владелец доходного дома, господин Хельмут, готов компенсировать городу понесенные расходы…

– Городу? – переспросил мэр.

– Конечно. Десятки разумных остались без крова. Городские власти могли бы выкупить доходный дом…

– Но жители приличных кварталов придут в ужас! – Мэр утер платком вспотевший лоб. – Подобное соседство…

– Понимаю, у бедных районов своя специфика, и благовоспитанные граждане возмутятся. Но и доходный дом в городе не один. Я не изучал этот вопрос тщательно… – Ланс выдержал паузу.

– Я поручу изучить.

– Только не тому, кто рассматривал жалобы на господина Хельмута, домовладельца. Он уже подвел город один раз.

Мэр нахмурился.

– Я выясню, кто это. Демоны знают, что творится, все приходится проверять самому!

– Власть – тяжелая ноша, – пропела монна Озис. – Но вы с честью ее выдерживаете, мэтр Герберт. Взять хотя бы вашу заботу о приюте для сирот. К сожалению, после сегодняшней ночи там прибавится детишек.

За приютом для сирот при церкви приглядывала монна Гислинда, ближайшая подруга монны Озис, там воспитанников учили не только катехизису, что выгодно отличало его от многих подобных заведений.

– Монна Гислинда как раз нашла гнома, готового научить мальчиков столярному мастерству, но это дополнительные средства.

– Разве прихожане недостаточно жертвуют? – поинтересовался мэр.

– Увы, для каждого его рубашка ближе к телу. Как раз в последнем письме моя кузина, свояченица министра народного просвещения, жаловалась, что власти большинства городов руководствуются лишь сиюминутной выгодой и не понимают перспектив. Образованному человеку незачем грабить в подворотне. Я была бы рада привести ей примеры мудрого и дальновидного руководства.

Мэр в который раз поправил слишком тесный воротничок.

– Бюджет…

– Как хорошо, что вы понимаете: образованный и работающий человек платит налоги, пополняя городской бюджет. Значит, наш долг помогать сиротам получить профессию, чтобы они стали полноценными гражданами, – не унималась монна Озис.

– Я думаю, компенсировать городу расходы должен не только тот, кто непосредственно стал причиной трагедии, но и те, кто его покрывали, – заметил Ланс.

Едва ли это сам мэр – слишком мелкая сошка Хельмут, владелец дома. Скорее всего, он водил дружбу с кем-то из городских чиновников.

– Наверное… Но лорд-канцлер должен узнать, что город делает все возможное!

– Несомненно. И я заверю его, что город очень помог больнице, возместив расходы на зелья и половину сверхурочных коллегам. Вторую половину я выплачу им сам. – Ланс выложил на стол смету, которую он набросал утром, пересчитав оставшиеся зелья. Шовный материал и артефакты он создаст сам, но зелья придется заказывать. И ингредиенты для них не с неба падают.

Мэр переменился в лице, и Ланс едва удержался, чтобы не предложить ему средство от изжоги. Но незачем внедряться в вотчину мэтра Гельтера.

– Но… Это немыслимо! Неужели такие расходы оправданны?

– Если пожелаете, я пришлю вам копию финансового отчета за последние полгода, – улыбнулся Ланс, откинулся в кресле поудобнее и приготовился торговаться.

Я распахнула окно и села на подоконник. С улицы тянуло вечерней прохладой – живительной и бодрящей после душного летнего дня. Взгляду представился самый лучший вид: под окном комнаты на первом этаже доходного дома, куда я переехала из мансарды неделю назад, получив жалованье, хозяйка, госпожа Тоби, разбила палисадник. Я вдыхала аромат цветущей вербены и наслаждалась отдыхом.

Сегодня в больнице выдался на удивление спокойный день. В палатах еще оставались пациенты, пострадавшие при обрушении дома, но они уверенно шли на поправку, а новых не поступало. Будто злой рок, натешившись страданиями и вдоволь напившись крови, на время затаился.

Та памятная ночь стала настоящим испытанием для меня, но я выстояла и стала сильнее. Госпожа Тоби причитала и всхлипывала, увидев мою испачканную кровью одежду, но я ни о чем не жалела. Ни о кошмарах, что преследовали меня несколько дней подряд, ни о подгибающихся от усталости ногах, ни о смертельном ужасе, который я пережила, удерживая рухнувший потолок.

Если и стоило о чем-то печалиться, так лишь о том, что мэтр Ланселот Даттон из строгого руководителя практики ненадолго превратился в Ланса. Чрезвычайные обстоятельства стирают границы между людьми, вот и толстая стена между нами – аристократом и простушкой, стажером и руководителем – истаяла до прозрачности.

Я закрыла глаза, в который раз вспоминая, как мэтр Ланселот укрыл мои плечи своим сюртуком. Это не было объятиями и… все-таки было ими. Мне чудилась нежность в серых глазах. Глупая, глупая Грейс, ты совсем запуталась.

На службе я ни словом, ни взглядом не выдавала своего смятения. Собранная и внимательная помощница. Мэтр Ланселот хвалил мою расторопность и навыки. Знал бы он, какой пожар бушует в сердце!

– Так, хватит себя жалеть! – вслух сказала я. – Мне очень повезло! Работа на все лето, бесценный опыт!

«А чувства… С чувствами я как-нибудь справлюсь!» —добавила я мысленно.

Я спрыгнула с подоконника на пол, распахнула шкаф. Высокий трехстворчатый шкаф явно был рассчитан на большее количество вещей. Мои скудные пожитки вольготно разместились на одной полке. На вешалке сиротливо болталось парадно-выходное голубое платье. Оно-то мне и нужно!

– Не зря я тебя везла!

Признаюсь, я подумывала о том, чтобы махнуть рукой на неуместный для больницы игривый фасон платья и носить его на смену дорожному. Хотя я отстирала его от крови и заштопала прореху так, что и внимательный взгляд не сразу заметил бы заплатку, от каждодневной носки оно рисковало превратиться в лохмотья прежде, чем закончится лето. На новое пока еще денег накопишь! К тому же в разгар лета носить ситец куда приятнее, чем плотный хлопок. Но, как выяснилось, мой неуместный для целителя наряд еще сослужит мне добрую службу.

Завтра я отправлюсь в нем на бал!

– На бал, – проговорила я вслух, прокатывая на языке непривычное слово.

Я чувствовала себя при этом бедной чумазой сироткой из волшебной сказки. Той, правда, на бал помогла попасть фея-крестная, а мне… монна Озис.

Едва ли можно считать даму-благотворительницу доброй феей, но после той страшной ночи мое мнение о ней изменилось к лучшему. Да и бал не совсем настоящий – благотворительный. Ну и что с того?

Знал бы мой дорогой отец, что его разумная дочь трепещет, как дебютантка перед первым выходом в свет, не поверил бы. Он всегда считал, что благотворительные балы организуют скучающие светские дамочки, вместе с добродетелью выставляя напоказ новые наряды. На таких мероприятиях можно завести выгодные знакомства, представить подросших дочерей и присмотреть для них богатых холостяков.

Пусть так, но нельзя забывать и о пользе для больницы. Деньги, одежда, коробки с вещами для новорожденных – все благодаря монне Озис и ее благотворительному обществу.

– Грейс, моя милая, без вас бал не обойдется! – уговаривала меня вдова бывшего мэра, когда я начала было отнекиваться. – Все должны увидеть нашу юную звездочку-целительницу! Деньги потекут ручьем! Согласны со мной, мэтр Даттон?

Мэтр Ланселот посмотрел на меня, и его уставший взгляд потеплел.

– Я был бы рад, если бы монна Амари сопровождала меня на балу, но последнее слово за ней – как она решит, так и будет.

Бал завтра. Мэтр Ланселот предоставил мне выходной до вечера.

– Отдохните, сходите в парикмахерскую… – Он сам смутился сказанного. – Женщинам нужно больше времени…

Я закусила губу, сдерживая улыбку. Распоряжения мэтра Ланселота, касающиеся пациентов, всегда были четкими, поэтому, наверное, так непривычно было видеть его неловкость. Он, вероятно, вспомнил, как готовятся к выходу в свет женщины его круга. День расписан по минутам, вокруг вьются многочисленные служанки: уложить волосы, подготовить платье.