Я сделаю это сама (СИ) - Кальк Салма - Страница 60

О как, любопытно. Анри глянул – сидящие немного раздвинулись, и стал виден старый дед, обладатель ухоженной и длинной белой бородищи.

- А тебе, Алексей Кириллыч, что, разница есть? – полюбопытствовал святой отец.

- А вот не поверишь, отче, есть, - дед приосанился. – Ибо случалось в дни юности на государевой службе бывать в оном Фаро.

- По традиции представители нашей семьи обучаются в Ордене Света, - ответил Асканио деду с лёгким поклоном. – А после я несколько лет был магом Ордена Сияния.

Анри в целом помнил, чем ордена Фаро отличаются один от другого, вроде один для воинов, один для учёных и один для священнослужителей, но дед, очевидно, тоже что-то знал. И ведь не маг, простец. Но смотрит – будто маг.

- Благодарю вас за разъяснение, молодой человек, - поклонился дед. – И думаю, вы знаете, с чем мы здесь столкнулись.

- Я смогу окончательно убедиться, когда увижу тварь своими глазами. Пока же я видел только место, где долгое время была заперта нежить – в подвале этого дома. Заклятья, наложенные на дом графом Ренаром, не позволяли нежити выбраться наружу, но и уйти естественным путём души тоже не могли. Наш некромант смог одолеть нежить, но тёмная тварь оказалась для него неожиданностью, да и уничтожать их нужно большим количеством магической силы.

- Расскажи о нежити и тёмных тварях, - сказал Анри.

Асканио не стал сопротивляться.

- Нежить – это неупокоенная душа. Может быть безобидная, может быть злобная и нападать. Нападение – это неприятно, но преодолимо. Может быть отбито силой некроманта, силой боевого мага либо какой другой магической силой, сгодится почти всё, кроме, наверное, бытовых, ментальных и целительских воздействий. Может зародиться по причине дурной смерти – например, убийства или самоубийства, а ещё – если тело не было погребено, а душа не получила подобающих посмертных обрядов. Может выходить в мир, чаще всего – ночами. Может убивать, может не убивать. Может явиться домой, встретить там своих домочадцев и увести за собой в мир смерти. Такая нежить называется – возвращенец.

- Алёнушка, - проговорил кто-то сзади.

- Это тут есть такая особа, как раз встречает и уводит, по берегу ходит, с фонарём, - пояснила маркиза. – А добрые местные жители выносят ей поесть и выпить.

У Асканио аж брови взлетели – ещё и кормить, совсем рехнулись, так у него было на лице написано.

- Вам виднее, конечно, мне бы не пришло в голову предлагать нежити выпить и перекусить, - покачал он головой. – Но нежить можно отпугнуть и не-магу. Живым огнём, крестом, молитвой, другим святым знаком или действием. С тёмной тварью так не выйдет

- А что за тварь-то?

- В тёмную тварь может переродиться как простая неупокоенная душа, так и человек, если его деяния переполнили чашу терпения высших сил. Если он убил слишком многих невинных, если он умер и не захотел следовать туда, куда после смерти положено и принялся уводить родных. Если его деяния множат торжество смерти в мире жизни. Ваш Валериан как раз таков. Ему не страшно оружие, если даже зарубить его топором или проткнуть шпагой – его плоть распадётся, но не до конца.

- Ага, котейки его знатно подрали, но крови-то ни капли наземь не упало! – сказала какая-то женщина.

Наверное, из тех, кто был свидетелем нападения.

- Коты госпожи маркизы чуют нежить и способны защитить от неё. Но – только защитить. Обычному человеку не справиться с тёмной тварью один на один. Можно попробовать сжечь – должно получиться, но это непросто. А лучше всего – предоставить дело магам. Магам тоже будет непросто, но боевой маг вместе с некромантом справятся.

- У Валерьяна жена и дочь, они что, тоже теперь твари? – спросил кто-то из левого угла.

- Ни в коем случае. Это не моровое поветрие, не оспа и не чума. Это не болезнь, которой можно заразиться. Но жена и дочь твари в опасности – потому что одна связана с ним клятвой, другая – кровью. Он будет стараться прийти и увести их.

- Охранять, - вздохнул святой отец.

- Будем оставлять стражу в доме маркизы, - сказал Анри, поднявшись. – Мага, который сможет вызвать подмогу. И помощь придёт.

- Уж конечно, придёт! Сколько там спускаться вниз с горы?

- Мы умеем быстро, - отрезал Анри, чтобы пресечь домыслы. – Запомните: с тварью не связываться. Звать на помощь.

- Бежать, что ли? Труса праздновать? – спросил ещё кто-то сзади.

- Стоять насмерть имеет смысл там, где это может помочь кому-то ещё. В нашем случае – не может. Вас съедят с потрохами прямо на месте, и всё. А потом закусят вашими ближними, - сказал Анри как можно более весомо. – Если вы не маг – не связывайтесь.

- Как же, а огонь? – спросил подтянутый молодой человек с явной военной выправкой.

- В одиночку не справитесь и огнём, - покачал головой Асканио. – Разве что отпугнёте.

- И то хлеб.

- Бойтесь, молитесь, будьте осторожны и не сомневайтесь – звать ли на помощь, зовите непременно, ясно? – припечатал святой отец. – А теперь благодарствуй, Женевьева Ивановна, пора нам и честь знать, - кивнул он маркизе. – Темно уже на улице.

С ним согласились, и понемногу потянулись на выход, прощаясь с маркизой, та кланялась в ответ. Впрочем, им с Асканио тоже кланялись, но – издали, осторожно.

Подошёл тот самый дед, оглядел Асканио.

- Ну-ну, хорош, хорош. Как же вас к нам-то сюда занесло, такого бравого, - покачал он головой.

- Последовал за другом, - ответил Асканио без малейшего сомнения.

Наверное, дед бы ещё о чём-то спросил, но те, кто вышел первыми, забежали обратно с воплями.

- Там! Там! Идите смотрите, господа маги!

- Что стряслось-то? – спросил святой отец.

- Там Алёнушка! И Валерьян!

34. Нежить нежити рознь

34. Нежить нежити рознь

Я ещё от магического урока не успела опомниться, как в мою залу набилась толпа. Следом за генералом и отцом Вольдемаром подтянулась половина деревни, и ещё подождали тех, кто шёл из дальних распадков.

Правда, гости вели себя прилично. Заходили, постучавшись, грязь с ног обтаптывали на крыльце, а войдя – снимали шапки и кланялись.

- Смотри, Женевьева, кто приехал! – радостно сообщила вошедшая Ульяна, а за ней стоял и поглядывал на меня её однажды виденный родственник – купец Васильчиков.

- Доброго вечера, матушка Женевьева Ивановна. Вижу, вижу, как развернулась, - кланялся он.

- И тебе доброго вечера, Демьян Васильич, если он добрый, конечно.

- Слышал про напасть. Но напасть напастью, а жизнь жизнью. Если дозволишь – завтра загляну, парой слов с тобой надо бы перекинуться.

- Так и заходи, - кивнула я.

Ко мне тут кто только уже не заходит – и живые, и не очень. А если этот купец так хорош, как о себе полагает, то мне тоже есть, о чём с ним перемолвиться.

- Уговорились, - кивнул он и прошёл.

А Ульяна уже тащила ко мне следующего.

- Смотри, вот она. Женевьева Ивановна, стало быть.

Парень, ладно, молодой человек, был одет с претензией – не в штаны и рубаху, с жилеткой или курткой поверх, а прямо в вышитый камзол, с шейным платком и его штаны были заправлены в высокие хорошие сапоги, и с головы он снял не шапку, а треуголку с какими-то перьями и серебристой тесёмкой по краю.

- Честь имею представиться – поручик Преображенского полка Платон Ильин, - парень сверкнул голубыми глазами и изящно поклонился, шляпой помахал, прямо подмёл своими перьями мой уже не слишком чистый пол.

- Женевьев дю Трамбле, - кивнула я, в последний момент сообразив, что нужно сказать именно это, а вовсе не «Евгения Белохвост».

Правда, руку подала, и он воспринял, поцеловал и вернул на место. Смотрел восхищёнными глазами. Льняные волосы под шляпой оказались собраны в хвост примерно до середины спины, и перевязаны чёрной ленточкой. В общем, я тут у вас не рыбак и земледелец.

- А по батюшке как? – осведомилась у молодого человека.