Сын Ра, Любящий своего отца, Птолемей IV (СИ) - "Weirdlock" - Страница 57

Да и, собственно, это была бы далеко не самая оптимальная стратегия защиты, при которой и без того стеснённый в ресурсах Карфаген вынужден был бы отбиваться на своей земле, размазывая свои контингенты по всему Западному Средиземноморью.

Таким образом, хотя Карфаген ещё не сдался формально, фактически, никакого смысла в дальнейшем сопротивлении для него не было. И, естественно, это также означало крах Карфагена.

Хотя бы потому, что было бы глупым ожидать, что Рим просто оставит Карфаген в покое. Естественно, обе стороны ожидали того, что Карфаген вот-вот прекратит своё сопротивление и пойдёт на мир.

Ну, а римляне, чтобы добавить себе аргументов в свою пользу на мирных переговорах, для начала покажут карфагенянам их неспособность защитить их собственные территории.

Тем более, что Карфаген теперь уже даже при полной мобилизации своих ресурсов не смог бы побороть то сопротивление среди различных племён Иберии и Африки, что должно было немедленно возникнуть вскоре после трагического поражения карфагенян под Каннами.

Таким образом, необходимо было «спасать» Карфаген. Каким образом? Естественно, через полную оккупацию его территорий, ибо, как известно, лучший способ помочь умирающему — быстрее закончить его страдания.

Печально, конечно, но что же поделать — так надобно. Собственно, потому в движение были приведены оперативные резервы Панэллинского союза.

Буквально на следующий же день после прибытия известий о поражении Ганнибала специальный посол Панэллинского союза при карфагенском Сенате передал тому ноту официального объявления войны на основании того обстоятельства, что последний нарушил всякие границы дозволенного, начав притеснять граждан Панэллинского союза.

О каких таких притеснениях шла речь, карфагенские сенаторы, естественно, не поняли, ведь это была прямая ложь, но, в общем-то, эта нота и не для них, в действительности, предназначалась.

Как и любая официальная бумажка, она была предназначена, в первую очередь, для внутреннего потребления. И да, если вам кажется, что было бы глупым надеяться на глупость обывателя, то вы ошибаетесь.

Махая этой бумажкой, что тореадор красной тряпкой перед быком, мои пропагандисты сумели убедить абстрактный народ в том, что его притесняют где-то там, в далёкой стране.

Ну, а так как неких «панэллинов» притесняют где-то заграницей, то им всем, разумеется, нужно скинуться мне на новую войнушку, чтобы богоизбранный бог-император, то есть Я, сумел со значительной для себя пользой провести самую справедливую войну на свете.

И да, как не трудно догадаться, я тут же встал во главе главной полевой армии, численность которой к тому моменту была доведена до шестидесяти тысяч пехотинцев и пятнадцати тысяч всадников.

К слову, в её составе также появился значительный артиллерийский парк — тридцать осадных орудий, двадцать мортир, десять гаубиц и пятьдесят обычных пушек.

С этой же армией я, разумеется, в рекордные сроки переправился в Африку, то есть, ядро Карфагена, в коем располагается и сам Карфаген, как город.

Естественно, под сопровождением средиземноморского флота, численность которого к тому моменту была доведена до четырёхсот тяжёлых кораблей.

Таким образом, прямо под стенами Карфагена совершенно внезапно, причём как для римлян, так и для карфагенян, появилась совершенно чудовищная по своей численности и мощи армия.

Никакие стены, имевшиеся у Карфагена, ничего не могли противопоставить моим тяжёлым осадным орудиям с калибром в двадцать четыре фунта.

Собственно, как и защитники этих стен ничего не могли противопоставить штурмующим город силам под массированным и непрекращающимся огнём отборных стрелковых частей.

К удивлению для всех, Карфаген, самый исток державы Карфагена, как государства с главенством одного полиса над остальными, оказался взят всего за неделю.

Таким образом, Карфаген, как держава, фактически прекратил своё существование, после чего мне оставалось лишь навести порядок в его владениях.

В этом мне, естественно, помогли заранее внедрённые агенты влияния, якобы «участвовавшие» в развитии «инфраструктуры». Ну, а также те политические связи, что они приобрели за время их пребывания на территориях Карфагена.

Хотя, конечно же, ключевым фактором успеха в рамках завоевания Африки была скорость, внезапность и совершенно оглушительная мощь, позволившая мне растоптать каждое непокорное племя, одно за другим.

Всего лишь за год я сумел полностью подчинить себе бывшие африканские владения Карфагена, включая и сам Карфаген, в котором тут же начались самые активные строительные работы, преследовавшие своею целью создание мощнейшей стратегической базы снабжения.

Тем временем, произошла катастрофа «Компании Южных Морей». Кто не понял — это такая вот государственная финансовая пирамида, в рамках которой был ликвидирован практически весь государственный долг, ставший к тому моменту просто астрономическим по своим масштабам.

И да, это нечестно по отношению к тем предприятиям, что из-за этого чуть ли не разорились, но, что уж поделать — жизнь несправедлива по своей природе…

Впрочем, разумеется, это всё уже ничего не значило. Моё господство в Средиземном море было отныне бесконечно велико. Я мог диктовать свою волю кому угодно, и не нашлось бы ни единой силы, что смогла бы мне противостоять.

В общем-то, с захватом Карфагена эта увлекательная игра в построение собственной цивилизации была завершена. Дальше — лишь окрашивание карты Средиземноморья в единый цвет — цвет панэллинского триколора.

И, разумеется, следующим шагом, ступенькой, так сказать, в исполнении этого плана стал захват Иберии. Естественно, в рамках великой освободительной войны, преследующей своей целью воссоединение всех греков Средиземноморья.

В этом плане, конечно, было очень удобным, что греки были доминирующей этнической группой Восточного Средиземноморья и одной из крупнейших этнических групп Западного Средиземноморья. Ну, а в целом — просто самым многочисленным этносом всей Ойкумены.

Впрочем, естественно, я бы даже и не стал утруждать вас рассказами о захвате Иберии, если бы в них не было бы ничего особенного. Чёрт, да я бы и хотел, чтобы всё было именно таковым, но что уж поделать — захват Иберии преподал мне некоторые уроки.

Вас, возможно, интересует, кто и каким образом «проучил» меня в Иберии? Что же, я бы и хотел ответить, но не могу, ведь вопрос неправильный. Правильный же вопрос — «Что и почему проучило тебя в Иберии?»

Ответ, как ни странно, удивительно простой — ландшафт Иберии. Видите ли, Иберия — это, по сути, огромный гористый массив, горизонтально изрезанный реками.

Смотрите, есть река Бетис (название латинское, происходит от названия одного из племён), она же Гвадалквивир в моей прошлой жизни (арабам название понравилось).

Разумеется, у неё есть свой бассейн, как и у любой достойной реки. Бассейн Бетис — это крайне плодородная земля. Вообще-то, бассейн реки Бетис — один из самых плодородных регионов вообще всего Средиземноморья.

В данный момент, Бетис судоходен до самой Кордубы. Полагаю, уже это намекает вам на то, насколько великая это река. Как-никак, не каждая река судоходна на расстояние в более чем двести километров вглубь.

И, как ни странно, мостов через эту реку катастрофически мало, притом, что городов — довольно много для подобного региона. Среди них — карфагенские города Сефиле, Гадес и Кордуба.

Источник хлеба, серебра, меди, свинца, ртути и многих прочих драгоценных ресурсов, бассейн реки Бетис — один из самых важных регионов всего полуострова.

При этом, бассейн реки, естественно, обрамлён Бетскими горами с юга и востока, а также Тёмными хребтами (пусть будет местное название, раз уж название этой горной цепи из моей прошлой жизни я забыл) с севера.

Далее, есть река Эброс (греческое название), она же река Эбро в моей прошлой жизни. Так же, как и Бетис, Эброс имеет свой бассейн. Как ни странно, бассейн реки Эброс — также источник множества драгоценных металлов и важный хлебный регион.