Terra Insapiens. Дороги (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 8

— Какая чудная книга! Какой тонкий папирус, и какой белоснежный! Много монастырских книг я держал в руках, но такой не видывал. Сейчас-то книги все на пергаменте — толстые и тяжёлые. А эту одной рукой можно держать. Только буквы какие-то мелкие, все глаза испортишь с такими буквами.

Он ещё раз посмотрел на обложку.

— Понятно, что это Библия… Крест константинопольский, хотя буквы не греческие. Загадка! На каком это языке написано?

— На русском.

Шут задумался, нахмурившись.

— Это где такие живут? Что-то я не слышал.

— Там… В Киевской Руси, — сказал Артур и махнул рукой куда-то вбок.

— Нет, не слышал, — покачал головой Шут и протянул книгу Артуру.

— Ну как это, не слышали, — с обидой сказал Артур. — Это нашему князю Владимиру константинопольский император свою сестру в жёны отдал.

— Вашему князю? — не понял Шут.

— Ну… королю нашему.

— А-а! — припомнил Шут. — Что-то мне Виконт такое рассказывал. Это где-то в Скифии. Так ты, стало быть, скиф? Надо же! Я их как-то иначе себе представлял. Хотя… Вот Анахарсис скиф — прославился мудростью, дружил с Солоном.

Артур уселся у окна с Библией в руках. В прорезь ставня дул прохладный ветер, смешанный с каким-то странным шумом, и струился лунный свет — серебристо-кровавый. Нахмурившись, Шут стал выговаривать Артуру:

— Не порть глаза. Как ты можешь читать такие мелкие буковки в темноте?

— Ничего, я вижу. Луна яркая, да ещё какой-то красный фонарь горит.

— Какой красный фонарь? Что за бред!

Шут распахнул ставень и выглянул в окно.

— Матерь Божья! Да ведь это мы горим!.. Хватай вещи, бежим на улицу!

Впопыхах схватив свои вещи, выбежали на улицу и побежали в сторону разгоравшегося под сильным ветром огня. Полыхало уже с десяток домов. По дороге метались люди. Воздух резали людские крики и ржание лошадей. Со стороны ярмарочной площади доносился звон колокола. Яркие языки пламени освещали дорогу, дома и лица людей. Безумная женщина хватала пробегающих за руки.

— Дочка! Моя дочка осталась в доме. Помогите, люди добрые!

Шут бросил наплечный мешок, выхватил у бегущего мимо ведро с водой. Одним движением вылил воду себе на голову. Отшвырнул ведро и бросился в горящий дом. Артур замер, уставившись туда, где огонь уже грозил обрушить кровлю. Прошло всего несколько секунд, показавшихся вечностью, и Шут выскочил из пламени, прижимая к груди девчонку. Отдав её бросившейся к нему женщине, он отвернулся и надрывно закашлялся.

— Заглянул в гости в пекло… — попытался пошутить. — Мне там не понравилось… Слишком жарко и дымно.

Отдышавшись и откашлявшись, он подошёл к женщине с девочкой. Она прижимала к себе девочку, покрывая голову её поцелуями. Артур узнал Марию, с которой он разговаривал утром. Шут погладил девчонку по голове. Женщина бросилась целовать ему руки, но он отдёрнул их.

— Спасибо добрый человек! Молиться буду за вас всю жизнь. Имя своё скажите.

— Не надо, не надо за меня молиться. Молись за всех нас, грешных.

Шут повернулся к Артуру и указал рукой.

— Смотри! Огонь перекинулся на наш дом. Отвяжи лошадей и отведи их к реке.

Артур бросился выполнять приказание.

Потом ещё где-то час они бегали вдоль горящих домов, передавая из рук в руки ведра с водой, которую черпали из речки. На счастье, ветер затих, и огонь удалось остановить. Но два десятка домов сгорели и догорали.

Перемазанный копотью, Шут подошёл к Артуру.

— Пойдём за лошадьми, потом поищем наших. Тут уже нечего делать, — сказал он, глядя, как догорает дом, из которого они недавно выбежали.

Сев на лошадей, они поехали по дымным улицам вглубь городка.

На ярмарочной площади они наткнулись на Лонгрина. Лонгрин оглядел Шута подозрительно.

— Ты чего мокрый, купался что ли?

— Ага! — бодро сказал Шут, подмигнув Артуру. — Спасался от пламени адского в речке.

— От пламени адского тебя и речка не спасёт, — пробурчал Лонгрин.

Он махнул рукой кому-то и вскоре подошли Винтер с Дироном.

— Где Виконт? — спросил Лонгрин.

— Мы увели его в корчму. Он обжёг руку, пытаясь тушить пожар.

— Почему вы не с ним?

— Он отослал нас на помощь жителям. Но теперь уже всё кончено. Что могли потушить, потушили. Повезло, что ветер утих, иначе было бы худо.

— Пойдёмте к Виконту! — приказал Лонгрин.

В корчме было многолюдно. Все горячо обсуждали пожар и его причины.

— Говорю тебе, — кричал меднорожий мужик, — это старая ведьма накликала пожар. Слышал, что она говорила днём на площади? Может быть, она сама и подожгла. Её саму надо на костёр. Вот увидишь, гореть ей в огне и здесь, и в аду!

Свита Виконта поднялась по скрипучей лестнице наверх, к гостевым комнатам. Артур пошёл следом.

В комнате Виконта сидело несколько человек. Хозяин корчмы рассказывал — как он ловко боролся с огнём, отстаивая своё имущество. Дочь хозяина меняла повязку на руке Виконта.

Артур почувствовал усталость от всех событий и шума. Заметив это, Шут взял его под локоть, отвёл в соседнюю комнату и указал на кровать.

— Ложись здесь и постарайся заснуть.

Последнее было лишним. Едва коснувшись головой подушки, Артур провалился в глубокий сон.

После столь бурной ночи Артур проспал до обеда. Проснувшись, он увидел, что Шута в комнате нет. За окном, на улице, кого-то распекал Лонгрин. Открыв ставни, Артур зажмурился от солнечного света. Вчерашней непогоды как не бывало. Только стало чуть-чуть прохладней.

Умывшись, он позавтракал тем, что обнаружил на столе, и вышел из дома.

— Вы не видели Шута? — спросил он Лонгрина.

— На речке он. Рыбу с Виконтом ловят, — хмуро бросил Лонгрин.

Артур отвязал свою лошадь и поехал неторопливой трусцой в сторону реки. После вчерашнего пожара дымились развалины сгоревших домов, возле которых бродили потерянно люди, собирая уцелевшую утварь и посуду.

На полпути он встретил возвращавшихся верхом с рыбалки Шута и Виконта. Виконт держал удочки, Шут — суму с уловом. Артур присоединился к ним.

— Добрый день, молодой человек, — улыбнулся Виконт. — Вы проспали замечательную рыбалку.

Шут вытащил из сумы среднего размера щуку, предъявил Артуру, и, разжав пальцы, бросил её обратно.

— Остальное — окуньки. Карпов в такой речушке не бывает, — с сожалением сказал он.

Пока в корчме готовилась уха, Артур с Шутом гуляли по ярмарочной площади.

— Ты чего такой кислый? Держи хвост трубой!

— Мне стыдно, что вы, а не я, бросились в огонь.

— Не бери в голову. У меня просто лучше реакция и больше опыта. Это не первый пожар, на котором я был. Эти домики, крытые сеном и соломой, горят каждый год.

На площади было по-прежнему оживлённо и многолюдно. Все разговоры крутились вокруг ночного пожара. Почти все обвиняли гадалку, расходились только во мнении — накликала она пожар или сама разожгла?

Посреди площади двое стражников расчищали площадку, грубо отталкивая всех, кто подвернулся под руку. Притащили большое, дубовое кресло и поставили в центре.

— Вон она, вон она! Ведут! — закричали мальчишки.

В самом деле, четверо стражников вели задержанную гадалку. Следом, гордо задрав двойной подбородок, в окружении слуг, поглядывая по сторонам, шагал аббат. Замыкал шествие начальник стражи Бертран.

Гадалку привязали к рыночному столбу, аббат плюхнулся в кресло. Стражники встали по периметру, оттесняя народ.

— Волею графа де Блуа, данной мне властью, объявляю суд над преступной гадалкой. Как твоё имя, женщина? — обратился он к гадалке.

Старуха смотрела на аббата исподлобья и что-то бормотала себе под нос.

— Говори громче! — рассердился аббат. — Как тебя зовут?

— Это Года из Манса, — наклонившись к аббату, сказал начальник стражи. — Она каждую ярмарку посещает. В прошлом году тоже безобразие устроила — всякие бредни рассказывала, народ смущала. До драки со стражей дело дошло.

— Слушай, женщина! — обратился опять аббат к старухе. — Ты обвиняешься в колдовстве, богопротивном и преступном, ты обвиняешься в поджоге и в пожаре, которые спалил десятки домов. Только милостью святого Мартина, нашего заступника, удалось избежать человеческих жертв. Что ты можешь сказать на это обвинение?