Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем! (СИ) - Юраш Кристина - Страница 32

Мы постояли немного, как вдруг послышалось: «Идет!»

— Кто? — спросила я, но мне не ответили. Я слышала шаги по скрипучему снегу.

— Здравствуйте, — обернулась я в сторону шагов. — Вы верите в любовь с первого взгляда?

Послышался странный звук, словно сдулся внезапно шарик, а потом спешный топот и крики: «Снегурка!!!»

— Вы мне тоже не понравились! — заметила я, так и не поняв, кто это был. Мужчина или женщина. Ладно, ждем еще!

— Идет! — послышался приглушенный голос Метелицы.

Отлично! Я уже слышу!

— Здравствуйте, вы верите в любовь с первого взгляда? — спросила я, вычисляя собеседника по сдавленному: «Ой!»

— Нет! — послышался испуганный писклявый девичий голосок.

— Не хотите поговорить об этом? — предложила я. — Я так понимаю, вы юная девица! Красивая, молодая… Вам явно парни нравились! Не надо скрывать, нравились! Есть шанс, что вас замуж выдадут за нелюбимого! Вот и будете жить и маяться. А тут как глянете, так сразу любимым станет! И проживете душа в душу с мужем и…

Послышался хруст снега.

— Что опять не так?! — возмутилась я.

— Это мужик был! — мрачно проворчал Буран.

Я прошлась буквально несколько шагов, чувствуя, что в темноте меня качает, как пьяную.

— Ловим на живца! Вместе с любовью предлагаем ларец драгоценностей! — вздохнула я.

— Но Карачун наказал, что ни-ни! — послышался голос Метелицы.

— А я что? Его запросто так дарю? Не корысти ради, взаимности для! — предложила я награду. Где-то в подсознании появился огромный рояль с надписью «Жадность». Я присела за него и ударила по клавишам.

— Идет! Баба идет! Молодая! — послышался голос Бурана и треск кустов.

— Девица-красавица, — елейно запела я. — Не заберешь ли ты у меня любовь?

— Л-любовь? — спросил удивленный девичий голосок.

— Вот на кого взглянешь, того и полюбишь! А чтобы взаимность была — дам я тебе ларец с серебром! Так сказать, гарантию взаимности! А?

Я была мила до «в попе слиплось».

— Тебе нужно просто согласиться, и все? — продолжала я. — Скажи: «Да!» — и я тебе ларец отдам. Ларцы на дороге не валяются!

— Помогите! Спасите!!! — вдруг заорала девица. — Снегурка возле деревни! Никому в лес не ходить! Я снегурку видала!

Хулиганы душевной девственности лишают!

Она бросилась бежать. Я слышала это по хрусту снега.

— Тьфу ты! — обиделась я.

— Ладно, не страшно! — вздохнула я, набираясь терпения. — Поступим по-другому. Старое-доброе принудительное еще никто не отменял! Короче, план таков! Мы отступаем в лес. Если кто идет — ловим, вынуждаем согласиться. И вуаля!

Я потерла ручки, занимая выжидательную позицию.

Как вдруг в лесу послышался крик: «Ау!» Кричал явно женский голос.

— Отлично! — обрадовалась я, пытаясь не промахнуться мимо медведя. — Вперед! На помощь! Заодно и любовь пристроим!

Мы летели по сугробам. Я проклинала ветки, выставив вперед руку.

— Ау!!! — кричал женский голос все ближе и ближе.

— Ау!!! — прокричал голос совсем близко.

— Аааааа!!! — оповестил он о том, что помощь была замечена.

— Ну что, девица-красавица! — вздохнула я, пытаясь по звуку определить потеряшку.

— Помогите!!! — кричала потеряшка. И явно не нам.

— Не бойся, девица, — ласково начала я. — Сейчас мы тебя из лесу выведем!

— Ой! — послышался писк. — Я встать не могу! Нога провалилась! Словно Леший проклятый держит!

— Давай руку! — потребовала я, как вдруг почувствовала, что меня схватили за руку. Так, стоп! Это не женская рука! Это…

— Ах-ха-ха! — проскрипел Леший. — Обманул я тебя!

— Семен Семенович! — возмутилась я, пытаясь вырваться.

— Послушай, девка, добра я тебе желаю! — скрипел Леший. — Только добра! И чтоб взаимно было! Что лучше? Мужик, который любит тебя? Или древнее божество, которое никогда тебя не полюбит? Счастья я тебе желаю! Поверь, я уже не первый год на свете живу! И нет ничего страшнее любви неразделенной! Поверь, девка! Маяться будешь! А ему все одно! Слез прольешь немеряно!

— Так, личинка Буратинки! — вознегодовала я, яростно выдергивая руку из деревянной руки Лешего. — А ну быстро отпустил! Сейчас повязку сниму, влюблюсь в тебя и буду тебя на старости лет допекать! Пусть жена твоя ревнует!

— Ой, не надо! — перепугался Леший.

Я не знала, что происходит вокруг. Но всячески пыталась вырвать руку из цепкой коряги Лешего.

— Испишу весь подъезд! — угрожала я. — Пойдет жена за хлебушком и узнает, что у мужа появилась любовница! Выберусь отсюда, буду звонить каждую ночь и дышать в трубку, как маньяк! Дождусь ларингита и буду признаваться в любви в трубку голосом маньяка!

— Не выберешься! — послышался голос Лешего.

Я вспомнила про безделушку, что дала Ягиня. Даже если она способна исполнить желание, то тратить его нужно на что-то очень важное! А не на разборки с Лешим!

— Мизгирь! — позвал Леший.

Я слышала вой метели. Снежинки били острыми льдинками по лицу.

— Иди сюда! Невестушка твоя что-то заартачилась! — послышался голос Лешего. — Девка! Не дури! Сама свое счастье на несчастье меняешь!

Коряги лезли к моему лицу, пытаясь развязать повязку.

Я помню, как дернулась, вырывав руку и опрокинувшись на спину, упала в сугроб. От страха, я открыла глаза, видя, как мелькнуло небо и … лицо Карачуна.

— Где? Где она? — послышался голос Мизгиря. Он пробирался по сугробам. Где-то завывала Метелица, ревел Буран.

— Ой, дуреха! — плакал скрипучим голосом Леший. — А ты! Охламон! Бегать быстрее научись! Вот! Еще одну девку загубили!

Я лежала и смотрела на знакомое лицо, пытаясь понять, что изменилось.

Меня подняли из сугроба и неловко отряхнули огромной лапищей.

— Все, все! Убираюсь! — проскрипел Леший и тут же коряга застыла, а Мизгирь попятился.

Что изменилось? Я еще не поняла! Вроде бы все по-прежнему… Я смотрела в серые глаза и понимала, что надо мной не дерут горло веселые птички, не порхают сердечки, не хочется обвешать его фотографиями всю стену и каждое утро облизывать их взглядом.

— Не поняла, — пробурчала я, пытаясь после темноты привыкнуть к свету и краскам. — А где любовь?

Я снова посмотрела в серые глаза. Мне и раньше хотелось к нему прижаться и шипеть на всех, что это мои плечи, мои руки.

Поляна пустела со скоростью звука. Может, в этом был виноват снегопад, а может что-то другое…

Ой, а вдруг это появляется постепенно? Не сразу?

Только Метель все еще завывала вокруг нас снежным вихрем.

И? Где фанфары? Насекомые в животе? Где это желание срастись сиамскими близнецами и стадом ходить в туалет? Где внутренняя инструкция, требующая приковать любимого к батарее своего сердца, вытирать соплинки, сдувать пылинки… Даже желание варить борщ до скончания веков в пятилитровой кастрюле почему-то не появилось! Может, он мне носок даст, чтобы я понюхала? Если через пять минут буду тереться об него щекой, то это любовь… По уверению моих знакомых и подруг, познавших это светлое, искреннее и радостное чувство.

Мне было обидно… До слез.

Почему солнышко ярче не светит? Где желание кружиться в снежинках и хихикать, как идиотка? Почему у меня нет желания писать его имя на каждом девственном сугробе. И вздыхать, вспоминая образ…

Хотя, может, то, про что мне рассказывали это вовсе не любовь? А влюбленность? Игра гормонов? Настроение?

— Снегурочка, — послышался голос Елиазара. Меня как-то грубовато и неловко погладили по голове.

В этот момент произошло что-то странное. На сердце словно потеплело. Как будто бы я долго не могла согреться. Но стоило ему ко мне прикоснуться, как вдруг я согрелась.

Я мысленно умоляла его не убирать руку. Это прикосновение отзывалось приятными и почему-то волнующими мурашками по коже.

В сердце стало горячо-горячо… Настолько, что мне стало как-то не по себе… Внутренний холод боролся с внутренней теплотой…

Такое чувство, словно я погружаюсь в теплую ванну после тяжелого трудового дня. А тяжелый трудовой день напоминает любовника. Он так же обматывается одеялом, закуривает и говорит: «Ну что? Тебе понравилось, детка? Давай завтра повторим?».