Равноденствие (СИ) - "Vi_Stormborn" - Страница 51

Северус снова чуть дергает уголком губ в полуулыбке.

Странное чувство вновь прокатывается волной внутри него, вынуждая обреченно вздохнуть. Грейнджер вызывает в нем совершенно новые, необычные чувства, и он сам не понимает, как на них реагировать. Она слишком часто появляется в его мыслях.

Северус все чаще ловит себя на том, что не может это контролировать.

— Как успокоитесь, дайте мне знать, — небрежно взмахивает он рукой.

Гермиона разгибается, утирая тыльной стороной ладони брызнувшие от смеха слезы, и пытается успокоиться. Она замечает, что и сам Северус выглядит чуточку мягче и раскованнее после этой минутной беспечности.

— Я же справилась с поставленной задачей, верно? — самодовольно улыбнувшись, спрашивает она.

Северус нехотя кивает.

— Не могу не согласиться, — уклончиво отвечает он.

Гермиона склоняет голову, снова слегка улыбаясь. Он никогда не скажет мне прямо, что я сделала что-то хорошо. Грейнджер и рада этому. Она привыкает находиться в ежовых рукавицах по жизни. Особенно в тех, что находятся на руках у Северуса.

— Продолжим? — интересуется она. — Обещаю больше так не делать.

Северус перехватывает в руке палочку.

— Боевые, — наконец произносит он. — У меня есть чуть меньше часа до отправления в Хогвартс.

Гермиона кивает, направляясь к нему.

Отрабатывать боевые заклинания сложно в маленьком кабинете, но это никогда им не мешает. Наложив повторно защитные и оглушающие чары, Северус взмахивает палочкой, и в середине комнаты вновь появляется знакомый манекен для отработки заклинаний.

Он садится на бортик кресла и небрежно машет рукой, давая Гермионе понять, что она может начинать. Северус внимательно за ней наблюдает, дает необходимые указания, осаждает за неправильную позицию и непременно награждает ее дюжиной замечаний, которые она смиренно принимает и тут же старается исправить.

— Еще раз, — нахмурившись, произносит он. — Держите спину и стойте ровно, почему я вечно должен напоминать об этом?

— Ясно, — коротко бросает она, расправляя плечи, — поняла.

Гермиона чертит руну и произносит заклинание, но молчаливый манекен с насмешкой смотрит на нее пустыми глазницами, даже не сдвинувшись с места. Грейнджер это злит. Если я не могу обезвредить неодушевленный предмет этим заклинанием, как я могу быть уверена, что останусь жива, когда столкнусь с реальной опасностью!

— Увереннее, — грозно произносит он. — Если манекен не может вам бросить заклинание в ответ, это совсем не значит, что нужно работать не в полную силу! Представьте, что перед вами настоящий враг!

Желваки Грейнджер дергаются, когда она сжимает на мгновение челюсти, и, переступив с ноги, прищуривается, глядя на темный манекен. Воображение Гермионы работает слишком хорошо, всего через пару мгновений железный череп в ее глазах обрастает плотью и кровью, и перед собой она видит пожирателя, который заслуживает это заклинание.

На Гермиону смотрят жестокие глаза Корбана Яксли.

Магия вырывается из кончика палочки, и фурию отбрасывает в сторону. Северус небрежно взмахивает рукой, чтобы вернуть ее на место, и удовлетворенно кивает. Гермиона чувствует, как злость на простую железку горит под кожей.

«Я думала о Яксли», — мысленно произносит она. — «Это предназначалось Яксли».

— Неплохо, — резюмирует он, поднимаясь с места, — но и не хорошо.

Северус останавливается возле Гермионы, вставая немного позади нее. Грейнджер чувствует тепло его тела с левой стороны спины.

— Меньше размахивайте палочкой, — прикасается он к ее кисти, — держите руку прямо, выпрямите локоть.

Северус ведет ладонью по ее предплечью, выпрямляет руку девушки полностью. Пальцы скользят ниже вдоль руки к запястью, поворачивая кисть так, как нужно. Гермиона непроизвольно облизывает губы, наблюдая за этим.

— Ваша палочка — продолжение вашей руки, — звучит его низкий голос у нее над самым ухом, волнистая прядь девушки колышется, — а не дополнительный аксессуар.

Гермиона нервно перехватывает волшебную палочку, переминаясь с ноги на ногу. В легкие снова попадает запах одеколона Северуса, и от этого сердечный ритм сбивается.

— Стойте ровно, — опускает он руку на ее талию, слегка поворачивая корпус девушки.

Грейнджер прерывисто и коротко вздыхает. Раньше он не касается ее, только дает указания. От теплого прикосновения вдоль позвоночника нестройным галопом бегут мурашки. Гермиона сглатывает.

— Оба глаза держите открытыми, смотрите на жертву прямо, глаза в глаза, — снова звучит его голос слишком близко.

Рука слегка дрожит, и он снова обхватывает ее запястье, слегка поворачивая под нужным углом. Гермиона старается сосредоточиться, запомнить все это в мельчайших подробностях, однако столь близкий контакт сбивает с толку, жар от его ладони чувствуется на коже прямо через ткань платья.

Северус расцепляет пальцы с ее руки и, убрав ладонь с талии, делает шаг назад.

— Заклинание, — требовательным тоном произносит он.

Гермиона наполняет легкие воздухом.

— Дуро!

Яркая вспышка вырывается из кончика палочки и ослепительным шаром бьет в голову манекена, разбивая ее на сотни мелких кусков. Гермиона от неожиданности ахает, но Северус реагирует молниеносно, использует замедляющее заклинание, и мелкие осколки замирают в воздухе, после чего плавно возвращаются на место, собираясь воедино.

Грейнджер прерывисто вздыхает, позволяя себе улыбку.

— Совершенно другое дело, мисс Грейнджер, — произносит Северус. — Удивлен, что вам следует все показывать на пальцах.

Гермиона сглатывает и поднимает на него взгляд. Северус смотрит ей в глаза, и она совершенно не может понять, что в них видит. Очень жаль, что она не знает самого главного: в ее глазах он видит точно тоже самое.

— Практика никогда не будет лишней, — замечает она.

Северус отводит взгляд первым, направляясь к столу.

— Не спорю, — коротко отвечает он.

Гермиона закрывает на мгновение глаза, стараясь вернуться в норму. Кожу на запястье обжигает прикосновение Северуса. Грейнджер старается сбросить с себя эти ощущения. Ей ничего другого просто не остается.

Пусть и получается у нее с каждым разом все хуже и хуже.

На следующий день Гермиона сидит в своей комнате, проснувшись слишком рано, потому что мысли не дают ей покоя. Однако в этот раз дело совсем не в человеке, с которым она проводит баснословное количество времени вместе.

В середине ночи ее поражает очевидная, на первый взгляд, догадка.

Крестражи.

Она анализирует каждый из них, прокручивает в голове возможные места их нахождения и приходит к очевидному выводу. Темный Лорд кажется неожиданным и импульсивным, на первый взгляд, но на деле оказывается крайне предсказуемым.

Он связывает крестражи с чем-то таким, что занимает немаловажную роль не только в истории магического мира, но и в собственной жизни. Личный дневник, кольцо его деда по материнской линии, Марволо Мракса, медальон Салазара Слизерина, кубок Пенелопы Пуффендуй…

Очевидная связь поражает Гермиону.

Меч Годрика Гриффиндора он не смог сделать крестражем, ведь он способен уничтожать темную магию, а это значит, что остается что-то такое, что связано с четвертым основателем.

Кандидой Когтевран.

Гермиона мучается без сна всю ночь, стараясь понять местонахождение особой вещи основательницы, и единственный возможный ответ вынуждает ее тело покрыться мурашками. Ей едва удается дождаться обеда до прибытия Северуса, чтобы поделиться этой новостью с ним.

— Хогвартс? — с сомнением спрашивает он.

— Разумеется, — нетерпеливо семенит она по комнате. — Это же очевидно! Том связывает крестражи не только с определенными предметами, но и с местами, — не может успокоиться она.

— Если вы думаете, что Хогвартс не проверялся сотни и тысячи раз, то вы глубоко ошибаетесь, — настаивает Северус.

Гермиона раздраженно вздыхает, останавливаясь на месте.

— Нет же, вы не понимаете, — старается объяснить она. — Обычные волшебники и не смогут найти что-то подобное, крестраж может почувствовать только Гарри.