Пасынки Луны. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис - Страница 3

Как я уже сказал, графики действия наших «двоек» чаще не совпадали, и собраться вместе, как в старые добрые времена, нам удавалось нечасто. Но вот сейчас как раз выпало редкое исключение: «домой» почти одновременно вернулись и мы с Настей, и Светка с Машкой. Ну и чем не повод посидеть дружной компанией? Тем более, что на огонек к нам в Теремный дворец заглянула Милана, регулярно наведывавшаяся к Цой по поводу своего злополучного пальца. Правую руку, поврежденную при отступлении из замка барона фон Мирбаха, Диана Воронцовой вылечила сразу по их возвращении в Москву, а вот со старой травмой молодой графини особого прогресса у них, увы, пока не наблюдалось. Целительница призывала не терять надежды, но точных сроков по-прежнему не обозначала.

Итак, мы всемером – я, Светка, Машка, Даня, Настя, Милана и Диана –набились в нашу с Каратовой комнатку, рассевшись по застеленным кроватям. Чуть позже обещал подтянуться еще и Кир – и это же почти все уже будут в сборе, мелкой только не хватит до полного комплекта!

С торжественным видом я извлек из тумбочки бутылку вина и, заставив ту совершить круг почета под потолком, водрузил на столик – под приглушенные, но искренние аплодисменты. Когда рукоплескания стихли, Муравьева, хитро подмигнув, извлекла из-за пазухи еще одну бутылку (то-то мне показалось, что «длинноножка» малость располнела!) и поставила рядом с первой – под новые овации.

Тут, уж простите, не обойтись еще без одного отступления. Вино в кремле было страшным дефицитом. Небольшими порциями его выдавали только раненым – и еще тем, кто нес общественно-полезную службу. Нам со Светкой, например, полагалось из казны за труды по бокалу в день, к ужину. Столько же получала Милана – но не за конкретные заслуги, а чисто как глава графского дома Воронцовых. Цой, помогавшая целителям в госпитале, имела право на один бокал раз в два дня. А тому же Дане Гагарину, например, вина не причиталось ни капли.

Но если для молодого князя, молодой графини и молодой баронессы мир ныне жестко ограничивался белокаменными кремлевскими стенами, то мы-то ходили наружу! Ну и как не прихватить домой бутылочку-другую, чудом уцелевшую в каком-нибудь уже разграбленном чернью погребе? На такое даже не то чтобы смотрели сквозь пальцы – Иван Иванович сам же и подал нам эту идею. Освещенная веками система кормлений – куда деваться?!

Князь Хилков просил нас только слишком уж не злоупотреблять – типа, не таскать трофеи ящиками. То есть, ящики как раз горячо приветствовались – но дабы шли оные прямиком на казенный склад.

Они исправно и шли. Как и мешки с мукой, бочки с солониной, корзины сухофруктов, штабеля замороженной рыбы… Только за минувший день мы с Настей переправили в убежище под сорок пудов самой разной еды! А ведь зачастую ту нужно было не просто забрать с полочки и пролевитировать в портал – сперва ее еще требовалось отбить у черни или откопать из-под развалин!

Так что свою бутыль крепленого «Воронцовского» я считал более чем законной и вполне заслуженной добычей. Машкин сегодняшний кагор, полагаю, тоже не сам из астрала на нее упал.

Неудобство было в другом: к нам то и дело подходили и кто смущенно, а кто и дерзко – что, вам, мол, жалко, что ли? – просили достать из «зараженных земель» ту или иную вещь. Обещали денег (ха!), покровительство (два раза «ха!»), а одна смазливого вида девица лет двадцати, ни много ни мало, молодая баронесса – запамятовал фамилию, что-то там оканчивавшееся на «…дорф» – улучив момент, поймала меня в каком-то закутке и, прижав налитым бюстом к кирпичной стене, за некое свое любимое ожерелье, в спешке забытое при бегстве, томным шепотом посулила «удовольствие, которого вы, молодой князь, в жизни своей не получали!». Причем уплатить аванс она была готова сразу на месте – серебряная шнуровка на упомянутом бюсте уже начала мало-помалу заманчиво расползаться.

Настойчивой молодой баронессе «Не-помню-что-дорф» я тогда, конечно же, без малейших колебаний отказал – кажется, немало тем самым ее изумив: девица-то в неотразимости своих чар явно была уверена на все сто. Но некоторые подобные заказы – если было видно, что вещь человеку реально нужна, а нам, к примеру, по пути – мы одно время охотно исполняли. Бесплатно, разумеется.

Но однажды – собственно, не далее как вчера – девочка лет пяти с личиком испуганного ангелочка робко подошла к Насте – к другим нашим, наверное, побоялась – и попросила принести ее любимого плюшевого мишку. Все бы ничего, но разыскать его нужно было чуть ли не в Тверской губернии – совсем не там, где нам предстояло в тот день работать. Однако дать малышке от ворот поворот не сумели ни Любомирская, ни я. В итоге, духову игрушку мы достали, но попутно нарвались на Черную гвардию и потеряли кучу времени, за что удостоились жесткого разноса сперва от князя Хилкова, а затем и от самого Петрова-Боширова.

После того случая ротмистр строжайше запретил нам принимать на стороне любые заказы. Поток просьб это, конечно, не прервало, и сегодня мы с княжной разок даже приказа жандарма ослушались – но там совсем не пришлось отклоняться от маршрута, а женщина просила принести оставшуюся в разоренном имении фотографию погибшего сына…

…Вино разлили по бокалам, и тут Даня Гагарин возьми да и провозгласи дежурный тост за Государя Императора. Настя аж поперхнулась – ей налили сладкого кагора, разбавив тот водой, чем девочка уже была не особо-то довольна, а уж упоминание о Борисе VIII, как видно, и вовсе пробудило в юной княжне не самые светлые чувства. Однако, вопреки своей обычной манере, Любомирская промолчала – а вот Каратова, уже осушив свой бокал, не преминула заметить – конечно, не вслух – что едва ли Его Величество ныне здравствует.

«Александр Русланович сказал: пока не доказано иное, Борис – наш царь», – заметила на это Муравьева – не то придя на помощь Дане, не то просто так, разговор поддержать.

«Ага, царь Пустоты», – хмыкнула, уже не сдержавшись, Любомирская.

«Нет, ну мы же были с тобой в Петрополисе, – заметила между тем Светка Машке – как раз сегодня они с “длинноножкой” мотались в столицу за каким-то редким артефактом по особой наводке князя Хилкова. – Императорский дворец захвачен чернью! Какие еще нужны доказательства?»

«Императора могли эвакуировать, – предположила, подключаясь к спору, Цой. – Элементарно: усыпить и вынести порталом!»

«И кто, по-твоему, на это сподобился? – прищурилась на хабаровчанку Каратова. – Точно не мы!»

«Кто-нибудь из Конвоя мог пожертвовать своей силой», – пожала плечами Диана.

«Тогда почему Борис до сих пор не в Москве? – запальчиво осведомилась Светка. – И ни в одном из других убежищ, с которыми у нас налажена связь? Уж объявись где-нибудь Император – об этом сообщили бы сразу! По-моему, пора признать: царь либо мертв, либо впал в немощь – что, кстати, если ничего не путаю, автоматически лишает его всех прав на российский престол!»

«А по-моему, Александр Русланович все делает правильно, – с расстановкой заметил я – без особого желания возражая Каратовой, но истина показалась мне дороже. – Если даже Борис VIII и впрямь уже давно в Пустоте – и, допустим, ротмистру это доподлинно известно – трезвонить о таком не время. Сейчас Петров-Боширов правит в Москве его именем, а если сказать, что царь мертв – сразу начнется грызня за наследство…»

«Правит? – насмешливо перебила меня вдруг Милана. – Петров-Боширов? Серьезно?!»

«А что не так?» – совершенно не понял я ее подначки.

«Александр Русланович истово льет ману, словно клейменый холоп. Не спит ночами, не дает ввергнуть убежище в хаос – это есть, да. Но правит в Москве вовсе не он: Петров-Боширов, как и вы, делает только то, что ему велят – просто на более высоком уровне. Что, это реально для кого-то тут новость?» – в искреннем удивлении оглядела собравшихся молодая графиня.

«Хм, лично для меня – да», – заметно смешавшись, кивнула Машка.

«И кто, по-твоему, отдает приказы ротмистру?» – спросил я, нахмурившись: слова Воронцовой и для меня прозвучали будто гром среди ясного неба. На первый взгляд, они казались полной чушью, но я слишком хорошо знал, что попусту трепать языком Милана не привыкла, так что…